Марина Колесова - В плену королевских пристрастий

— Все, что угодно, Ваша Светлость.

Алина помолчала немного и тихо проговорила:

— Поклянись, что никто и никогда не узнает ничего ни из твоего разговора с герцогом, ни со мной, даже король.

— Клянусь. Я даже под пытками буду молчать об этом, Ваша Светлость.

— Ну пытать тебя вряд ли кто решиться, — усмехнулась Алина, — а полюбопытствовать кто-нибудь может.

— Я вообще кроме Вас не буду ни с кем разговаривать.

— Это явно лишнее. Вставай и иди чини замок, я не намерена здесь сидеть до утра.

— Да, Ваша Светлость, — Виктор поспешно поднялся и, подойдя к двери, склонился над замком. Минут через десять он выпрямился и распахнул дверь, — Прошу, Ваша Светлость.

— Молодец, быстро управился, — кивнула Алина и вышла.

Алекс Тревор обсуждал с королем подробности предстоящей казни заговорщиков, когда в кабинет короля постучали, и вошедший слуга с поклоном доложил:

— К Его Светлости, герцогу посыльный из замка Телдом, говорит, что дело не терпит отлагательств.

— Веди сюда, — приказал король и обернулся к герцогу, — Я надеюсь, у тебя нет от меня секретов, Алекс?

— Конечно, Ваше Величество, — кивнул тот, судорожно перебирая в уме возможные причины появления посыльного.

К удивлению и короля и герцога в кабинет вошел Рон.

— Ваша Светлость, — с поклоном осведомился он, — мне будет позволено доложить?

— Черт, конечно. Говори быстро, что случилось, не тяни, — зло проговорил герцог.

— Герцогиня… она пропала, Ваша Светлость, — Рон испуганно перевел взгляд с герцога на короля, — мы больше двух суток не можем найти ее.

— Что? — почти хором, вскочив, переспросили оба.

— Ее нигде нет.

— Почему же ты мне сразу не сообщил? — взревел герцог, хватая Рона за шею.

— Тихо, Алекс, — король схватил герцога за плечо, — Если ты сейчас придушишь его, мы не узнаем никаких подробностей.

И дождавшись, чтоб герцог отпустил дворецкого, продолжил, — Рон расскажи по порядку, как все случилось.

— В тот день, когда уехал, Его Светлость, герцог, — начал Рон, — герцогиня рано ушла к себе.

— При ней был ее паж? — перебил его герцог.

— Нет, по-моему, уже тогда не было. Его кстати тоже нигде нет, Ваша Светлость. Но мы, если честно, особо и не искали его. Так вот, она ушла к себе и всех отослала. А утром не открыла дверь и не вышла ни к завтраку, ни к обеду. Мы стучали, она не отзывалась, тогда мы решились выломать дверь… но там никого не было. И кровать была нетронута. Мы обыскали весь замок, ее нигде не было. Но и из замка она не выходила, Ваша Светлость. Все лошади на своих местах и стражники клянутся, что никому не открывали ворот. То есть она должна быть в замке, но ее нет.

— А тайный ход, Рон, в замке есть тайный ход?

— В замке нет никаких тайных ходов, Ваша Светлость.

— Действительно? — герцог обернулся к королю.

— Действительно, — кивнул король, — он был раньше, но его еще при моем отце замуровали, он начал обваливаться и могла пострадать одна из башен.

— Понятно… а окна, какие-нибудь, которые внешние и где нет решеток, были открыты?

— Не знаю… мы не проверяли, решеток на внешних окнах ведь нет лишь в башнях, выше третьего этажа… Если Вы думаете, что она могла выброситься из окна, то не волнуйтесь, под окнами ее не было, мы смотрели.

— Я думаю, она через него могла покинуть замок…

— Зачем ей это? Она могла совершенно спокойно выйти через ворота. Но в любом случае, веревок на окнах нигде не было, это точно… Неужели Вы думаете, она могла спрыгнуть оттуда и не разбиться?

— А паж ее тоже через ворота не выходил? — спросил герцог.

— После Вашего отъезда через ворота не выходил никто.

— Что ж, как я понимаю, Алекс, нам необходимо ехать. Рон, можешь идти, подождешь нас во дворе, чтоб сопроводить в замок, — вмешался в разговор король и, дождавшись, чтобы Рон вышел, обернулся к герцогу, — Будем надеяться, что она, как и в прошлый раз, лишь сбежала. Поэтому в карете поедем, скакать по вечернему лесу небольшое удовольствие.

Сидя в карете вместе с королем, герцог задумчиво произнес,

— Не пойму, зачем устраивать представление с исчезновением, если можно спокойно выйти и даже выехать и в карете, и верхом… Что за блажь?

— Это демонстрация, что ты в любом случае не удержишь ее, как бы не старался. Ее нельзя удержать силой. Она может остаться только сама.

— Как же она умудрилась незаметно покинуть замок?

— По большому счету абсолютно неважно, как она покинула замок, Алекс. А в том, что она его покинула, сомневаться не приходится. Важно лишь, где она теперь. Где, например, ее паж, я знаю. Она сказала, что если ей будет необходимо, то она оставит его в темнице у охранников замка. Наверняка он там. Кстати, как бы она не покинула замок, слугам лучше сказать, что ее охрана выпустила, но, повинуясь ее приказу, не посмела сказать об этом никому кроме нас. Между прочим, у охраны, должно быть ее письмо. Она не могла не попросить за мальчишку… Вот из него мы, скорее всего, все и узнаем, хотя и догадаться не особо сложно… Но в любом случае, бесспорно, что она сбежала от тебя. Доигрался ты, Алекс. Доигрался… Теперь моли Бога, чтоб она вернуться согласилась, и учти, я не позволю тебе больше так изводить ее. Все ей пообещаешь, и что пажа ее больше не тронешь, и слуг миловать разрешишь, и с дочками общаться, все что захочет, лишь бы вернулась она…

— Она и так вернется, если пригрозите в случае ее отказа, распять меня напротив монастыря, куда она наверняка опять отправилась.

— Алекс, даже мне подобная мерзость в голову не пришла… Как ты можешь?

— Я знаю, что на нее точно подействует.

— Ты хочешь раньше времени свести ее в могилу? Не боишься вместо нее, ее бездыханный труп получить? Она ведь уже пару раз стояла на краю, и удерживало ее не стремление к жизни, а долг и желание помочь другим, так что третий раз не торопи, она может и не удержаться…

— Господь ее любит, он не даст ей умереть.

— Может, как раз, потому что любит и даст… Ты сделал ее жизнь невыносимой для нее. За что ты так с ней? Ведь не попрекает тебя ничем и старается не перечить. Это она могла, если бы захотела, превратить твою жизнь в ад, и твою и твоих дочек… а это делаешь ты сам… и делаешь только потому, что понял, она честнее и благороднее тебя. Зачем тебе это?

— Я наоборот старался оградить ее от всех неприятностей и сложностей. Она отказывается видеть, что настоящая жизнь совсем другая, чем та, которую она вообразила себе, живя в монастыре, и упрямо старается не замечать все, что не укладывается в придуманную ей модель мира. Она считает, что, лишив себя всего, сможет чем-то сделать лучше жизнь других и требует такой же жертвенности от окружающих. Я же пытался показать ей утопичность ее убеждений и не дать развалить созданную мной достаточно хорошо функционирующую систему управления владением.