Маша Могильнер - Форменное безобразие

— Для опытов?

— Не перебивай, — резко оборвал меня "напарник".-Нужны и все. А им бедным тесно. аквариумы поменьше пошилось. 0Животных любишь? — я утвердительно кивнула.

— Вот и пожалей их. Думаю, сорока минут тебе вполне хватит, сейчас 16.20, около пяти я за тобой приду. Ну, давай, бывай.

Мой друг — художник и поэт, развернулся и хлопнув дверью, оставил меня одну.

Едва стихли его шаги на лестнице, я дала волю эмоциям. Я смеялась, так, как давно не смеялась. Действия Гарика были очевидны. Он действительно хотел сотворить гадость, и пошел по проторенной стереотипной дорожке

— Все женщины боятся лягушек, — видимо подумал он. — Вот тебе лягушки.

Наивный чукотский барышень. Я их обожала. Лягушечек, жабок. Просто боготворила. Мне они всегда казались удивительно симпатичными созданиями. Кто этому поспособствовал — мама-физиолог, которая с детства внушала нам с сестрой, что в природе нет ничего отвратительного или Борис Заходер с его рассказом "Серая звездочка", точно не знаю, но я с удовольствием принялась за работу, весело болтая со своими подопечными.

Некоторые из них, совершенно не возражали против того, чтобы переехать в места пообширнее, некоторые — особо мелкие, были более консервативны и ни в какую не хотели перебираться, так что с ними, пришлось повозиться.

Время для меня пролетело незаметно, и работа была сделана довольно быстро. В конце концов, в аквариуме, осталась одна симпатичная большая жаба. Я отложила в руки сачок и взяла эту красавицу в руки.

Не знаю, какой идиот придумал, что от жаб бывают бородавки. Конечно, есть там всякие ядовитые лягушки, но они далеко в тропиках и совершенно другого цвета.

— Надеюсь, этот злодей Гарик, не сделает тебе ничего плохого? — сказала я своей новой подружке и поднесла ее поближе, чтобы рассмотреть. Жаба тоже на это надеялась.

— Такую красавицу нельзя обидеть, — конечно разговаривать с жабой довольно глупо, но я ничего не могла с собой поделать. — Ну? — я подняла ее повыше и она задергала лапками. — Не волнуйся, милая, сейчас я тебя опущу в аквариум, и все будет хорошо.

Не знаю, что меня толкнуло на следующий шаг. Наверное, дурацкая сказка про царевну- лягушку, вкупе с мечтой любой девушки встретить принца на белом коне. В общем, я легонько коснулась губами прохладной и приятной на ощупь лягушачьей кожи.

Чуда, конечно, не произошло. Но, по крайне мере, в отличие, от некоторых мужчин, которые при встрече кажутся принцами, а после поцелуев становятся жабами, жаба осталась тем, кем была: симпатичной жабой.

— Ну, нет, так нет, — вздохнула я. — пока, милая. Думаю у тебя все будет хорошо, — я опустила ее в аквариум.

— Я рад, что ты наконец нашла того, кто не может отбрыкаться от твоих поцелуев, — этот подлец Гарик уже несколько минут стоял и наблюдал за тем, что здесь происходило.

— Отвали, — а что я еще могла сказать?

— Не удивительно, что вы так быстро нашли общий язык. Отвратительные животные.

— В этой комнате, есть только одно отвратительное животное, и я сейчас с ним разговариваю.

Гарик насупился и, кинув мне «пойдем», начал быстро подниматься по лестнице.

Дорогой читатель, послушай моего совета. Никогда не поднимайся по крутым лестницам, когда ты не трезв, когда у тебя болят мышцы или когда ты безмерно зол на человека идущего впереди. Этот совет проверен на моей собственной шкуре. Раздувая ноздри от злости и пытаясь вытереть, непонятно откуда взявшиеся в глазах слезы, я все-таки навернулась с лестницы.

Не то, чтобы я потеряла сознание, просто, когда я поняла, что могу двигаться, ничего не сломано, а самое главное, я все-таки не ударилась головой, то решила, что вполне имею право еще немного полежать на таком приятно холодящем бетонном полу. Ага, сейчас. Дали мне на нем полежать! Разбежалась. Кто-то начал трясти меня за плечи, повторяя:

"Маша, ты в порядке, что случилось? Где у тебя болит" и прочую чепуху в том же духе. Голос был мягок, приятен на слух И явно принадлежал какому-нибудь симпатичному молодому человеку.

— Интересно, — подумалось мне, — кто бы это мог быть?

Мне стало любопытно, и я открыла глаза.

Никого кроме Гарика рядом не было.

Я внимательно посмотрела по сторонам. Нет, мы были вдвоем.

— А где он? — спросила я своего напарника.

— Кто? — Гарик выглядел по-настоящему испуганным. — Ты понимаешь, где ты находишься? Какое сегодня число?

Ну, ответа на этот вопрос я частенько не знала и в менее экстремальных ситуациях, и вообще я в курсе чисел только в течение трех дней, до и после больших праздников и своего дня рождения.

— Не надо так орать, я не знаю, какое сегодня число, но я знаю, что сегодня вторник, июль, — по-моему, мой ответ был вполне адекватен. Гарику, так не показалось.

Он осторожно помог мне сесть, и не обращая внимания на мои протесты, начал меня ощупывать.

— Так, видимых серьезных повреждений у тебя нет. Зрачки нормальные. Ты можешь встать?

— Думаю, что могу. Ой! — Тут, я почувствовала соленый привкус во рту..

— Да, губа у тебя разбита хорошо, но похоже, что все зубы на месте и ты ничего не сломала, — прогноз Гарика был оптимистический.

— С чего бы такая забота? — проворчала я. — Вчера, что- то ты не особо переживал после того поиграл в Майка Тайсона. Ай, больно.

— Когда я бью, я точно знаю, какие будут последствия, а вот когда неуклюжие и неповоротливые девчонки падают с лестниц, последствия могут быть самыми непредсказуемыми, а отвечать перед начальством за твою поврежденную тушку, мне совершенно не хочется, — я поняла, что временное помрачнение проходит и Гарик становится Гариком.

— Пойдем, — он помог мне подняться и теперь шел сзади, подстраховывая, что оказалось нелишним, так как я два или три раза споткнулась и чуть не слетела второй раз за этот невероятно наполненный событиями день.

Когда мы, наконец, поднялись, он потащил меня за собой.

Зайдя в комнату, которая при ближайшем рассмотрении оказалась медпунктом, Гарик стал возиться с какими-то медицинскими инструментами, шприцами, и вообще, его действия вызвали у меня опасения..

— Ты чего там делаешь? — тревожно спросила я у него.

— Собираюсь сделать тебе укол.

— Прививку против столбняка? — разговаривать хотелось все меньше, потому, что было все больнее.

— Нет, обезболивающее, у тебя распорота губа, если не зашить, станешь похожа на гуимплена и тогда с тобой не будут целоваться даже жабы.

— Ты, что ли, собираешься зашивать? — теперь мне стало по-настоящему страшно.

— Девочка, не у тебя одной несколько образований. Поверь мне, я это умею. Можно, конечно, ехать в больницу, но чем раньше мы это сделаем, тем меньше следов останется.

— Я все-таки предпочла бы больницу.