Инна Фидянина-Зубкова - Маша в хрущёвскую оттепель. Или Маша и самовар

© Инна Фидянина-Зубкова, 2019

ISBN 978-5-4474-4527-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта история началась тогда, когда Маша залезла в старый дедушкин сундук. А в сундуке том сокровища так и блестели, так и блестели, глаза детские слепили старинными ёлочными игрушками! Обрадовалась Маша, оделась и во двор – соседние ёлочки наряжать. Бегает туда-сюда: хвать две игрушечки и до ёлки, хвать две игрушечки и до ёлки… Но счастье длилось недолго, выросли из-под земли мама, папа, дед, бабушка и застукали свою дочку-внучку за этим занятием. Встали в кружочек у красиво наряженной ёлочки, руками всплёскивают, головами качают, ай-я-яйкают и пальчиками грозят:

Маша доходчиво попыталась объяснить родственничкам, что события текут в правильном русле:

А родственники никак не унимаются:

Родня понемногу начала остывать:

Сильно обиделась Маша на незаслуженные насмешки взрослого населения планеты, насупилась, отдала деду игрушки, которые в руках держала и пошла в избу. Уселась у наблюдательного пункта – окошка закопчённого. И принялась диверсионно подглядывать за дальнейшими действиями врагов. Смотрит на них и диву даётся:

– А пошто они трясущимися руками мои игруньки с ёлки снимают? Ну дед с бабой – ладно, старенькие уже! А мать с отцом? Ку-ку что ли! – и в окно родне пригрозила своим малюсеньким кулачком. – Уйду я от вас, плохие вы!

И решила девонька навсегда из дому уйти. Долго она думала и надумала в лес пойти, в теремочке жить со зверюшками разными, уж очень она любила сказочку «Теремок». Дождалась, когда родители на работу уйдут (а дед с бабушкой далеко: своей хате чаи гоняют да по хозяйству возятся). Хорошо собралась Маша: надела шапку ушанку, шубу, валенки на калошах, корзину взяла большую и пошла.

Шла, шла да и заблудилась. Заблудилась, плачет! А вокруг ёлки, ели, снег и снежинки. Холодно! Вдруг, откуда ни возьмись, подходит к ней злой дух зимы Карачун и спрашивает:

– Чего, красавица, плачешь?

Испугалась Маша грозного облика Карачуна. А ещё больше испугалась рассказывать ему всю эту историю про свою родню и те игрушки заветные. И соврала:

– Заблудилась я, дедушка, а ведь дел то совсем ничего было: пошла в лес по грибы да по ягоды.

– Кто ж по грибы зимой ходит, дурочка?

Оглянулась Маша по сторонам, пожала плечами:

– Не знаю кто ходит, я, наверное.

– Ну и чего ты хочешь теперь: домой или грибов?

– И грибов, и ягод, а потом домой, я ведь девушка запасливая!

Вздохнул Карачун, развёл руками и исчез. И вдруг всё вокруг преобразилось: снега растаяли, дерева зазеленели, поляна травой проросла. А на полянке самовар стоит, боками глянцевыми блестит. Маша распарилась от жары, одёжу поскидывала, развеселилась, раздула самовар, села на травку, чай пьёт. А самовар весь баранками утыкан мягкими, поджаристыми. Хорошо стало Маше, тепло. Напилась она, наелась, встала, оглянулась: грибов вокруг полно, и красной ягодой мурава утыкана. Набрала Машенька полную корзину и того, и другого.

Домой пошла, самовар подмышку прихватила, да и шубку с валенками не забыла. Идёт домой, песни поёт. Своя ноша не тянет. И тропинка как-то сразу нашлась. Вон он, дом родной! А дома люд больной: все ревут да плачут.

– Чего слёзы льёте? – спрашивает девонька родных.

Родня слёзы лить перестала, все кинулись масенькую обнимать, целовать, приговаривать:

– Донюшка наша миленькая, доченька наша любименькая, мы же тебя полгода назад схоронили, где ты была, ненаглядная наша?

– Да я, вроде, вчерась по грибы, по ягоды в лес пошла. Февраль был, тринадцатое число.

– Ах ты, дурочка, кто ж в феврале грибы, ягоды собирает? – мама и папа сказали.

Ну вот уже и стол накрыли, гостей созвали. Сели все чай пить из самовара нового, с баранками поджаристыми. А дедушка и бабушка у Маши совсем старенькие были, они и сами не знали чему больше радовались: внучке с войны вернувшейся или самовару новому, медному, блестящему.

Устали дед с бабушкой веселится, ушли к себе домой, прихватив на радостях новый самовар. А мама уложила дочку спать. Уснула маленькая и приснился ей сон:

Маша, пережив дикий стресс в связи со своим походом в лес, стала кушать впрок и растолстела. Сидит она за столом ест, пьёт чай из нового самовара. А дед нервничает, ходит туда-сюда, психует, ворует баранки со стола и за пазуху их заныривает. Наконец, вытащил он Машу из-за стола, одел, обул её, вывел во двор, посадил на сани и повёз в дикий лес. Завёз дед внучу любимую в глубокую чащу, да так там и бросил. Хотел было к ёлочке привязать, но передумал, домой поехал.

Сидела Маша в санях, сидела, замёрзла вся. Хотела кричать, но некому – лес кругом. Вдруг выскакивает волчище и говорит: «Чего глаза пучишь, в брюхо хочешь?»

– Не хочу я в твоё брюхо, противный, отвези меня к папе с мамой!

«Я жрать хочу, а не в санях бегать. Застрелит меня твой батя, как пить дать, застрелит!»

– За дочь не застрелит, а накормит. Дурак ты, волк!

Волк подумал, подумал и как-то странно, но согласился: «Ну ладно, запрягай меня, дочь отцовская!»

Накинула Маша на волчью шею верёвочку и поехали они. Даже дорогу не пришлось показывать, волчище сам её чуял. Доволок волк дитя человеческое до дома отеческого и сдал в руки отцу с матерью. Обрадовались родители, обнимают доньку, целуют. А батя как-то недобро на волка всё поглядывает, а потом как закричит:

– Барбос, родной мой!

Волк и бросился на отца. Мать в крик! Глядь, а они не грызутся, а обнимаются. Волк то оказался старым дедовским псом Барбосом, которого наш дедуля лет десять назад в лес отвёз. Тоже, видимо, жрать просил.

На радостях решили больше никогда не пускать Машу и псину во двор к деду, а то ведь мало ли чего? Года длиннее – ум короче. А мама побежала проверять: не увёз ли дед в лес бабку? А то с него, дурака старого, станется!