Марина Казанцева - Нора под миром

Всё было. Были зуботычины, был мордобой. Девки упивались, садились на иглу. Потом была мадам Коко. Эта сумела навести порядок. Работа по обочинам закончилась, пошёл клиент приличный. Однажды такой вот интеллигентный дядя снял девочку на вечер в общество. Нарядил её в школьное платье, приделал банти-ки и привёл в свою тусовку. Мадам потом сказала, если Люська трепать не будет, то после больнички она её пристроит к неплохому человеку. Так оно и вышло, спасибо мадам Коко, не обманула. Гонки кончились и Марианна принялась беречь себя. Ей бешено повезло.

Мамаша потом по трубе сказала, что рада за неё. Остепенилась девка, вышла замуж. Когда родит внучков? Каких внучков?! В этой стране и жить нельзя, не то что размножаться! Хотела передать мамане, что она дура, да не стала. Пусть дума-ют в этом драном Соловьёвске, что у неё всё хорошо, пускай завидуют. Потому что Марианна точно знала, что её жирный старый папик — это лишь ступенька вы-ше. Она верила в свою звезду. Иначе бы давно спилась. И вот теперь ей следовало освоить новую ступень.

Марианна ненавидела выслушивать нытьё о том, что с ними сделали! В смы-сле, эти там, наверху, вся королевская рать, сделала со своим народом. Никто с ни-ми ничего не сделал. Если у тебя папашка козёл, а мамаша — размазня, то звёзды с неба ты хватать не будешь. И знай своё место. Вся страна такая. И вообще смешно думать, что кто-то будет сидеть у кормушки и не потянет на себя, что только смо-жет. Надо быть полными идиотами, чтобы думать, что над тобой сидят какие-ни-будь принципиальные и честные идиоты. Или, того смешнее, ангелы.

Это папаша с обидой заявляет, что он никому не верит, словно мстит кому-то своим заявлением. Да, страна их кинула. Сначала заморозили их жалкие десять тысяч, когда родаки чувствовали себя почти богачами. Потом вляпались в МММ, после чего в их мозгах запорхали мотыльки. Ко времени дефолта семья была пра-ктически нищей. И папаша радостно смеялся, когда узнавал, как кинула страна ещё кого-то. С тех пор это и стало их основным занятием. Он сидит на закопчён-ной кухне в трусах и драной майке. Она — в старом халате, не сходящемся на жи-воте, и жалуются друг дружке на жизнь. Люська смотрела на них с презрением, брала, что надо и демонстративно выходила.

— А что ты сможешь?! — кричал ей папаша. — Под хачиков пойдёшь ложиться?!

Бедняга, он не знал, что она давно под хачиками, с тринадцати лет. А узнали бы — тогда что? Ставить на себе крест из-за такой-то мелочёвки? Жизнь большая, просто надо знать себе цену и добиваться своего. Любым путём, потом — награда.

Она всегда знала что достойна лучшего. А теперь для ещё лучшего надо по-терпеть. И Марианночка решила, что не будет ни словом поперечничать режис-сёру. Всё стерпит и всё будет делать, что прикажут. Она терпела на панели и жда-ла, когда судьба ей улыбнётся. И опять не промахнулась. Более того, Марианна точно знала, что не век жизнь коротать со своим богатым поросёнком.

Вот Элка верила, что однажды судьба её одарит большой любовью. Ах, эта большая любовь! Все девочки с панели, как ни были циничны, все верили, что однажды она явится, собака! Явится эта чёртова любовь! И вознаградит за все страдания, за все потери, за унижения, за провинциальный городок, за подлецов-клинтов.

Марианночка в любовь не верила. Слишком много она повидала в свои девят-надцать лет: девчонок с изрезанными лицами, с выбитыми зубами, выкинутых, спившихся, убитых. Любовь? Чего ради? Чтобы плодить детей, которые по сути никому тут не нужны? Девочки, которые мечтали, так и не дожили до большой любви. Элка сдохла и Жанка сдохла. А Марианночка живёт.

Она неспешно поднялась, включила верхний свет и занялась лицом.

— Марианна, тебя ждут.

— Иду, Виолетта Егоровна. — вежливо ответила она.

И вышла в безмолвное мерцание далёких молний.

— Слушай, девочка моя, от тебя много не требуется. Но такую ночь упустить нельзя! — говорил ей Кондаков. — По сценарию вы шляетесь по лесу поодиночке! И снять придётся нам вас обоих по отдельности! Поэтому как скажут тебе: беги на свет, сразу и беги! И кричи погромче: где я?! Боже мой, где я?! Как скажут идти подальше — уходи! Бегаешь, вот смотри на схему, от пункта А до пункта Б! Не промахнись, а то провалишься в болото! Я там в конце маршрута поставил ассис-тента! Он в случае чего будет тебя ловить и придерживать, чтобы ты не вляпалась, куда не надо!

Гроза вошла в большую силу, но почему-то оставалась в сухой фазе. Гремели громы так, что Кондакову приходилось орать Марианне в ухо. Она кивала голо-вой, посматривая с опаской в лес. Герой-любовник, натасканный немного раньше, стоял поблизости и тоже щурился на молнии. На Марианночку он даже не смо-трел.

— Беги в лес, но не очень быстро. — приказал режиссёр. — Добежишь вон до того пня, остановись, обернись в растерянности и начинай оглядываться. Обог-нёшь вот это место и вернёшься с другой стороны. И тут ори, как я тебя учил. Не бойсь, не потеряешься. Беги прямо на софиты.

Марианна собралась с духом и шагнула в кромешную тьму. Тут ослепительно мигнула молния и так шарахнуло! Она взвизгнула и ухватилась за мертвенно-бе-лый ствол берёзы.

— Иди! — крикнул голос, и Марианна со всхлипом ринулась во тьму. И тут об-рушилось всё небо!

— Мама! — заорала Марианна. Она обернулась, но в дьявольской пляске мол-ний, в демоническом грохоте стихии не увидала ни софитов, ни людей. В глазах ещё метались искры, когда она, уцепившись за дерево, как за единственно надёж-ный ориентир, обернулась вокруг него и, забыв все наставления, ринулась обрат-но.

— Иди! — крикнул громовым раскатом голос.

— Боже мой! — страдальчески закричала оглушённая насмерть Марианна и по-вернула из последних сил в кромешную стену воды.

Ветер бил в лицо холодными жестокими струями, кругом трещало и валилось наземь непонятно что. Чудовищные вспышки разрывали душу. Смутно она пони-мала, что рядом кто-то есть, тянулась к нему омертвевшими от холода руками, мо-лила о пощаде и хватала только воздух, насыщенный водой.

— Иди, иди! — кричали ей в самые уши.

— Иду, иду. — покорно отвечала Марианна. И заклинала про себя:

"Вилла. На. Багамах. Вилла. На. Багамах." И так до бесконечности.

Ей стало тяжело идти. Ноги утонули в вязкой почве. Всемирный потоп — не иначе. Марианна стояла, как слепая, захлёбываясь от воды и шарила вокруг себя руками. Где, чёрт возьми, деревья?! Где этот проклятый ассистент?! Она попыта-лась переступить ногами. Босоножки давно свалились с ног и утонули в вязком мху. И вдруг осознала, что погружается в сырую почву.

— Да где же я?! — излила она рыдание в беснующийся мрак.

Холодная рука схватила её за пальцы.

— ААААААА! — закричала Марианна и, отшвырнув от себя её, упала навзничь в кипящую от ливня воду.