Райдо Витич - Обитель Варн

хозяйка, все равно маман найдет к чему придраться. Женская ревность называется.

Не сталкивался еще с ней?

Парень загрустил, задумался:

— С женской — нет, — выдохнул, не скрывая печали. Вспомнился ему ненавистный

Бэфросиаст, наглый, непробиваемый вампир-соперник.

— О-о! Слышу нотки меланхолии и упадничества. Сталкивался с мужской ревностью —

я прав? Ну-ка, рассказывай, малыш, дяде Игнату, в чем печаль. Обещаю помочь

бескорыстно. Пользуйся моим опытом пока я здесь.

— Если б все так просто было, дядя Игнат.

Мужчина посерьезнел:

— Проблемы?

— Большие. Со всех сторон. Мать в крик, отец раздражен. А остальное… лучше не

то, что говорить, но и думать — тоска.

— Влюбился так, что и жениться готов? — спросил с пониманием и сочувствием.

— Да, люблю. Причем так, не поверишь, дядя Игнат, жизнь бы отдал, не раздумывая,

в ад спустился бы, как Орфей.

— Н-да, ничего себе у тебя дела… Давай-ка зайдем в `Замок', там и поговорим,

— кивнул на эффектную вывеску ресторана.

— Да, я и есть не хочу… Спать уже не могу. Лекции тоже мимо…

— Зря. Любовь — любовью, а обед должен быть по расписанию. На борьбу за свое

счастье нужны немалые силы. А у тебя от голода их нет и на борьбу с депрессией,

не то что с соперником. Слушай старших: вперед за деликатесами с убойным

количеством витаминизированных калорий. Усладим желудки, а заодно разомнем мозги.

Две-то головы лучше, а, племяш? Ты пойми, бабы, пардон, мамзели и мадамы любят

сильных, непробиваемых, а ты что мякиш: мни — не хочу. Не интересно им, а тебе в

итоге маетно, — болтал Гнездевский, пропуская парня в помещение ресторана.

Витражные окна в средневековом стиле, резные столы и стулья, полумрак,

разбавленный неоновым светом свечей, тягучая музыка древности довершили начатое

капитаном — парень совсем размяк, расстроился и чуть не плакал, оглядывая

интерьер ресторана.

— Красиво, правда? — обвел взглядом серые камни стен и гобеленов Гнездевский.

— Жутко, — просипел Игнат, хмуря брови.

— Что так? По-моему, очень даже. Экзотика. Вон гобелен видишь? Настоящий между

прочим: сцена битвы при Пуатье. Какой век?

— Пятнадцатый.

— Незачет. 1356 год от рождества Христова. Ладно, оставим историю стран,

вернемся к твоей истории. Меню посмотрел? Что приглянулось?

— Ничего.

— Ясно, — Гнездевский щелчком пальцев подозвал официанта и заказал обед на

свое усмотрение. Вскоре стол ломился от обилия аппетитных блюд.

— Нам это не съесть, — заметил парень.

— Придется, — улыбнулся мужчина, принимаясь за утиную грудку. — Ты ешь и

рассказывай. Винца вон для аппетита глотни. Знатное вино, Игнат, отвечаю.

Парень потянулся к высокому бокалу, попробовал рубиновой жидкости и выпил все,

вслушиваясь в органную рапсодию, бередящую душу.

— Закусывай, — опять потревожил его горькие раздумья мужчина, подливая вино и

кивая на порцию утки. Парень нехотя принялся есть, но больше пил вино и

задумчиво смотрел на мужчину, решая, стоит ли ему поведать свою грустную историю

безответной любви. Дядя Игнат, конечно, не отец с матерью. Что ценно: опытный,

умный, уверенный в себе. Родителям, о чем бы с племянником ни говорил, разговоры

не передает, принимает любой юношеский бред серьезно. Но впервые Игнат не

решался открыться даже ему, не знал, как. А надо бы, надо — подгонял сам себя.

Кто еще сможет помочь ему, совет дельный дать, выслушать без насмешки и колких

намеков на неадекватность психики? Не мать же.

— Дядя Игнат, — решился парень. Зажал в руке бокал с вином, поддавшись к

мужчине, — вы в вампиров верите?

Мужчина исподлобья серьезно посмотрел на племянника, не спеша дожевал кусочек

утиной грудки, вытер губы салфеткой и, положив ее на стол, с достоинством кивнул.

Игнат чуть не поседел за эти пару минут размышлений Гнездевского. Вглядывался

пристально в лицо родственника, боясь увидеть удивление, непонимание,

настороженность, насмешку во взгляде. Нет, тот был абсолютно серьезен и вел себя

так, словно племянник спросил не о вампирах, а о животном, занесенном в Красную

книгу.

Гнездевский не стал давиться уткой, изображая неподдельное удивление вопросом

юноши. Он понимал, что тем самым спугнет того, поэтому решил вести себя

осторожно, на равных и без всяких фальшивых атеистических вздохов и ахов.

Мальчик — ниточка, к вожделенным погонам майора. Если вести себя с умом, и

увлечение племянника вампиром окажется правдой, а не игрой воображения Инги, то

парня можно использовать, как приманку, взять живьем предмет его страсти и… О,

все, что дальше — рай. И погоны майора — лишь минимальная часть уготованного

капитану Эдема.

— А что вы знаете о них? Ваша служба связана как-то с этими существами? Правда,

что есть прививки от их… очарования?

Гнездевский нахмурился: не слишком ли ты информирован для своих лет, малыш?

— Мать поведала? — спросил осторожно.

— Почему мама? Откуда она может знать? — насторожился в ответ юноша.

— Ей в два раза больше лет, чем тебе, и потом, она моя сестра.

— Да, правда, — успокоился Игнат. — Нет, она ничего не говорила. Мы не

касались этой темы.

— Боялся, что будет косо смотреть?

— Да.

— А почему, собственно? Вполне оправданный интерес. Еще Шекспир говорил — `есть

многое на свете, друг Гораций'…Так что тебя интересует по вампирам? Прививки?

Да, есть. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю тебе как родственнику, без

передачи в третьи руки. Информация секретная. Не подводи меня.

— Что вы, дядя Игнат. Я никому не скажу, не маленький, понимаю.

— Хорошо. Тогда поговорим, как мужчины, откровенно — с чего вдруг тебя данная

тема заинтересовала?

— Сложный вопрос. Даже не знаю, что ответить… — парень задумчиво повертел в

руках салфетку, глотнул для смелости вина и выдохнул в лицо мужчины. — Я

влюбился в вампира.

— Та-ак, — протянул Гнездевский, внутренне ликуя. Внешне же он выглядел

невозмутимо серьезно. — Ты уверен? Не думаешь, что девушка всего лишь создала

соответствующий имидж, чтоб привлечь твое внимание?

— Нет, — мотнул головой парень. — Я разговаривал с тем, кто сделал ее

вампиром.

`Оп-па! — чуть не взвился от радости капитан, но лишь поерзал на стуле от

нетерпения:

— Подробности поведаешь?

Игнат хотел задать тот же вопрос, чтоб знать то, что, оказывается, знает любой

служивый. Но, видя искреннюю заинтересованность дяди, капитана СВОН,

мужественной, даже героической личности, проблемой, по сути, мальчишки, решил

сначала ответить, а потом, спрашивать. Неприятно будет, если дядя разочаруется в

нем. И все же не сдержался, полюбопытствовал: