Оксана Панкеева - Люди и призраки

— А ты знаешь папу? — обрадовался Пассионарио. — Он тебе даже обо мне рассказывал?

— Понятное дело, он вообще любитель потрепаться в постели о чем-нибудь сентиментальном.

— А вы с ним… — осторожно уточнил Пассионарио, надеясь, что его не слишком явно перекосило от такого откровенного заявления.

— Дело прошлое, — охотно пояснил Толик. — Был у нас с ним бурный роман, который закончился не менее бурной сценой ревности, когда мы не поделили одну веселую девчонку. Теперь вспомнить стыдно, из-за чего было заводиться? Прекрасно могли бы и втроем… Но он ничего, мне понравился. В отличие от остальных эльфов, находил меня симпатичным. У него вообще своеобразный вкус.

— Я в курсе, — согласился Пассионарио, немедленно вспомнив папину последнюю безответную любовь. Нет, с этими эльфами точно рехнуться можно…

— А ты с ним видишься? Как у него дела?

— В порядке. Влюбился по уши в здоровенного мужика, а тот пришел в ужас от одной мысли о чем-то подобном. Теперь папа вдохновенно страдает и с горя утешается со всеми близлежащими дамами, а объект его любви психует и переживает, что о нем люди подумают.

— Значит, точно в порядке, — засмеялся Толик. — Увидишь папу, передавай от меня привет. А я, наверное, пойду в подвальчик, кофе выпью, с народом потусуюсь, а то мой драгоценный предок теперь до полудня будет дрыхнуть. Он и без всякой травы не дурак поспать, а после такой ночки тем более… Нет, господа, люблю я своего папу! Вот так приходишь к нему в гости, к почтенному дедушке пенсионного возраста, и что там застаешь? В доме бардак, по диванам валяются какие-то левые гости, а сам почтенный дедушка спит обкуренный… А еще говорят, будто эльфы несерьезные и безответственные! Ты как, Бэтмэн, несерьезный и безответственный?

— Ужасно, — признался Пассионарио. — Но это же не только про эльфов говорят. Про бардов тоже. А твой папа… Такие даже среди бардов редко встречаются, мало кому удается полностью сохранить Огонь в таком почтенном возрасте.

— Ну, если говорить о людях, то конечно, — согласился Толик и полюбовался на картинку на стене. — Но, должен сказать, папа правильный человек. Никогда ни о чем не переживал, потому и дожил до своих лет, и Огонь сохранил, и еще долго проживет, если не свернет себе шею как-нибудь по пьяни или по укурке. Эти-то ребята, — он кивнул на картинку. — Ведь никого уже в живых нет. Даже сам Кангрем к старости совсем сдал. А какие замечательные ребята были… А, ты же, наверное, никогда не слышал о них, ты же из закрытого мира…

— Слышал… — ахнул потрясенный идеолог, мгновенно забыв о всякой конспирации. — Так что, твой папа — тот самый? Соло-гитарист из «Вредных ископаемых»?

— А что, ваш мир вовсе не такой закрытый, как говорят, или откуда ты это знаешь?

— Переселенцы говорили, — спохватился Пассионарио, поняв, что ляпнул лишнее.

— Какие переселенцы? К вам что, массово переселяются?

— Не массово, но бывают единичные случаи… Происходит некий магический обмен, суть которого до сих пор никто не смог объяснить. Когда умирает маг, он каким-то образом не совсем умирает, а перемещается в иной мир. А взамен, соответственно, из того мира перемещается кто-то еще. Для равновесия. Назад они вернуться не могут, вот и остаются у нас, живут себе, рассказывают всякие интересные вещи.

— А, я думал они обычным путем переселяются. Ну, вроде как эльфы путешествуют между мирами.

— А ты умеешь?

— Что? Перемещаться между мирами? Само собой. А ты что, сам не умеешь, что такие дурацкие вопросы задаешь?

— В том-то и дело, — вздохнул Пассионарио. — Не умею. Я сюда нечаянно залетел, а теперь не знаю, как мне домой вернуться. Ты ничего не посоветуешь?

— А что я могу посоветовать? Я тебя отправить не смогу, я никогда не был на Дельте. Разве что своих эльфийских родственников поспрашивать, но не хочется. Они меня не особенно любят, даже мама до сих пор ужасается, как это она могла произвести на свет такого урода.

— А как ее угораздило? — полюбопытствовал Пассионарио, которому действительно было интересно, как это эльфийка могла позариться на пухленького барда. — Или ей нравились полные мужчины?

— О, это отдельная история, — рассмеялся Толик. — Она поспорила с подругой, что переспит с Кангремом, приперлась на концерт, а после концерта поехала с ребятами кутить. Они обычно поклонниц с собой не таскали, но для эльфийки сделали исключение. Весь вечер она к Кангрему клеилась-клеилась, а тот человек серьезный, семейный, не соблазнился даже из чистого интереса. Поморочил маме голову, и смылся домой, к жене. А мама к тому моменту допилась уже до того, что ей и папа ничего показался. А потом прошло некоторое время, родился я, и мама, как это любят делать эльфийки, подкинула меня папе, рассудив, что раз люди так привязаны к своим детям, то пусть папа меня и растит. А папе такой подарочек был куда как кстати, у него то гастроли, то репетиции, то всяческие мероприятия, ну, как у всякого музыканта. Так что меня нянчили бескорыстные поклонницы, а он только временами забегал потетешкать. А потом, когда я подрос и пошел Силой баловаться, случился международный скандал, маму мигом отыскали и обязали заниматься моим воспитанием. С тех пор я и болтаюсь между двумя мирами. Но сегодня у меня что-то нет никакого настроения общаться с эльфами, тем более просить об одолжениях. Давай лучше знаешь как сделаем? Ты попробуй добраться домой сам, а я с тобой пойду, если что будет не так, всегда сможем вернуться сюда, в папину квартиру и начать сначала.

— Прямо сейчас? — растерялся Пассионарио.

— А ты что, хочешь, чтобы тебя тут изловили все-таки за твои полеты и прочие магические художества? Странно еще, что до сих пор никто не обратил внимания. Я бы, конечно, не против пообщаться с тобой и поближе познакомиться, но как-то не хочется попасть в соучастники. Ты, как случайный гость из закрытого мира, может, и отвертишься, а я-то подписку давал, и отвечать мне придется. Так что, давай убираться отсюда, а познакомиться можно и потом.

— Хорошо, только неудобно как-то… Я даже не попрощался с твоим папой и не поблагодарил его за гостеприимство…

— Я ему передам твои прощания и благодарности. Ты же все равно ни одного местного языка не знаешь. Как вы с ним до сих пор общались?

— Не знаю. Как-то общались. После пары косяков языковой барьер исчезает.

— Понятно. Вот тебе шоколадка и фирменная кепочка на память, и пошли.

— Она же мне велика… — растерялся Пассионарио, примеряя красную шапочку с огромным козырьком.

— Деревня! Она безразмерная, там сзади можно подтянуть. Надевай, она к твоей раздолбайке как раз подойдет.

— А что на ней написано?

— Радио «Прикол». Я там работаю, на радио. Передачу веду. Ты не отвлекайся, а то опять промахнешься.