Дэвид Билсборо - Сказание о страннике

— Хорошо, — перебил жреца Болдх, вновь растягиваясь на кровати. — Вот и не надо.

Финвольд продолжил:

— Все мы знаем, в чём проблема, но Эппа полностью положился в её решении на тебя.

Жрец замолчал, ожидая ответа странника. Тот по-прежнему молча смотрел в потолок.

— Я его уже несколько раз спрашивал, — вновь заговорил Финвольд, ёрзая на жёстком стуле, — каким образом уничтожение связано с тобой, и почему он так в тебя верит. Ты знаешь, что тебе надлежит делать?

— Нет. А разве должен? Зачем? — только и ответил странник, повернувшись к жрецу.

Финвольд был по меньшей мере удивлён и очень сильно раздражён явным равнодушием чужеземца.

— Да. Честно говоря, я считаю, что ты должен знать.

— Ты знаешь, — ответил Болдх. — Ты так сказал на совете. Тогда в чём проблема? Уже начал сомневаться?

— Я знаю, верно. Но меня очень беспокоит Эппа. Его разум не столь ясен, как прежде, а идеи с каждым годом становятся всё причудливей.

— Сколько ему лет?

— Говорят, семьдесят.

— Серьёзно? Он выглядит старше.

— Согласен. Нибулус прав — он слишком стар для серьезного путешествия. Особенно на Дальний Север. Он держит двадцать две овцы, да ещё души не чает в корове. Ему следует заботиться о своём стаде... Я беспокоюсь за него, понимаешь?

— Мне кажется, он хочет пойти, — вежливо ответил Болдх.

— Но зачем? — продолжал настаивать Финвольд. — Просто смешно! Говорю тебе, он впадает в старческое слабоумие и... Когда мы начнём пробираться через опаснейшие места, Эппа станет для нас камнем на шее. И всё из-за сумасшедшей идеи, будто только он один сможет подсказать тебе, как убить Дроглира... Послушай, я не пытаюсь преуменьшить его заслуги. Он желает добра, но каждому попятно, что рвения и приверженности истине недостаточно для такого тяжёлого похода.

— А разве не это проповедует ваш культ?

— Очевидно, ты не понимаешь...

— Думаю, это ты не понимаешь. Твой собрат Эппа уверен, что он должен пойти, что без него, как и без меня, весь поход не имеет смысла. Отговорить его невозможно.

Финвольд поднялся и стал расхаживать по комнате. Выглянул в окно, затем вновь повернулся к Болдху.

— Как ты познакомился с Эппой? — спросил он.

«Лучше бы ты заткнулся», — подумал странник. Необычность знакомства со старым жрецом до сих пор тревожила его.

Несколько дней назад Болдх въехал в город с юго-востока. Была тёмная и ветреная ночь, предвещавшая бурю, да и сам странник пребывал в мрачном расположении духа. Взобравшись на вершину холма, он увидел тёплые огни Нордвоза, и в нем вновь проснулось презрение к горожанам. Болдх пустил лошадь лёгким галопом — так плащ развевался на ветру, и в то же время странник приближался размеренно, что должно было выглядеть достаточно грозно. Несмотря на погоду, на рынке, который он проезжал, было много гуляк, по они не обратили на его манёвры никакого внимания.

Оставив лошадь в конюшне, Болдх отправился в ближайший трактир. Его намерение сойти за облачённого в плащ с капюшоном чужеземца, раскуривающего трубку в тёмном углу, оказалось тщетным — все тёмные углы уже были заняты другими загадочными чужеземцами. Поэтому ему пришлось довольствоваться ярко освещенным столом в центре трактира и компанией крестьян, привёзших хмель из Оттры, которых его общество не раздражало.

Тут и возник Эппа, словно ждал его появления. Увидев Болдха, он подошёл сразу к нему, как к старому знакомому, и сел за стол. Так всё началось.

Болдх отвернулся от Финвольда и ответил:

— Я въехал в город несколько дней назад, а Эппа заговорил со мной в том трактире, что на улице Водокачки.

— Ты говоришь про трактир «Погоня»? — Финвольд явно удивился. — Обычно Эппа не ходит в такие места.

— Спроси его сам, если не веришь.

— Нет, я тебе верю... — Жрец по-прежнему хмурился. — И что случилось потом?

— Он купил мне пинту пива и спросил, не могу ли я ему помочь?

— Вы раньше встречались?

— Никогда прежде его не видел. Говорю же, я впервые в этом городе.

— Что именно он сказал тебе?

— Что-то о видении, в котором его бог поведал, будто бы, если я не пойду с ним к острову Мелхас, всему миру придёт конец.

— И всё? — удивился Финвольд. — О чем ты тогда подумал?

— Его слова показались мне достаточно правдивыми.

— Верно. И ты решил пойти с нами?

— Как видишь, — закончил странник, лениво позёвывая. Обычно он терпеть не мог расспросы, но сейчас это его немного веселило.

— Поверить не могу! — воскликнул Финвольд, всплёскивая руками. — Какой-то старый жрец, совершенно незнакомый, подходит к тебе в трактире и требует, чтобы ты сопровождал его в самое жуткое место Линдормина, ибо ему было знамение, — и ты соглашаешься?!

— Так уж получилось, — кивнул странник.

Частично это было правдой, ведь Болдх никогда не путешествовал в компании, если только не имел на то особых причин. Собственная прихоть — вот что всегда им двигало. Куда бы он ни направлялся, выбор был за ним. Странник есть странник. «Почему бы и нет?» — подумал Болдх тогда. На Дальнем Севере он прежде не бывал; путешествие могло оказаться захватывающим и интересным. Конечно, те края суровы, но кто лучше его сможет там пройти? Болдх не думал, что в тех краях подстерегает опасность. Он ведь не воин.

Причем убедило его нечто в самом Эппе. Определённо, вокруг старого жреца витал некий дух истины, нашедший отклик у Болдха.

Не впервые странник действовал по наитию. Несколько последних лет шёл он извилистым путём на запад, через степи Кроу, Молельные Равнины и Рег-Наховию, словно ведомый Судьбой. Он уверял себя, что не хочет возвращаться в родной Пендониум; однако, каким бы окольным ни был путь, ноги неумолимо несли странника на запад. И сейчас в крошечной спальне Винтус-холла мысли Болдха вновь и вновь возвращались к земле его детства.

Путь Болдха лежал к дому, и не важно, готов он это признать или нет. Он уже был рядом с родными краями, и здесь говорили на похожем языке. Но Болдх даже Эппе всего не рассказал, не говоря уж о Финвольде. Он никого не пускал в душу.

Финвольд снова сел на стул и спросил:

— Ты, наверное, неистово веришь в Куну. Ты — Несущий Свет?

— Ну уж нет! — презрительно усмехнулся Болдх.

— Тогда кому ты поклоняешься?

— Никому, — пробурчал странник. — Я не поклоняюсь вашим богам.

— Но ты веришь в богов? — продолжал настаивать жрец.

— О да. Я верю в богов, — ответил Болдх. — Я видел немало свидетельств их влияния: храмы, деревни, целые города, разрушенные до основания или порабощенные; целые страны начинали войны из-за незначительного расхождения в вере... Какие-то боги существуют, какие-то — нет; мне это безразлично, ибо от меня им не добиться поклонения.

Независимость Болдха проявлялась ещё и в полной неспособности к самообману, хотя обычно люди охотно ради спокойствия отрицали то, что сами в глубине души считали верным.