Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

– В других мирах нет колдунов, – всё равно не унимался Колин. – Во всяком случае, я их не нашёл. А править только обычными людьми не так интересно.

– В нашем мире, – заметил я, – Логрис не единственное колдовское государство.

– Однако самое могущественное.

И ещё это земля моих предков, подумал я. Но даже не это главное. Я нашел стойкую и многочисленную колдовскую общину, способную образовать новый Дом – единственный и неповоторимый Дом Властелинов Срединных миров. А за всю историю не было ещё случая, чтобы основатель Дома уступал свою власть другому. По большому счёту, не имеет значения, с какой конкретно страны я начну создавать свой Дом – рано или поздно наши с Колином интересы пересекутся.

– Кроме того, – продолжал между тем Колин, – в Логрисе ты почти свой. Скоро ты жениться на Дейдре, дочери короля Бриана... Если не передумаешь, – неожиданно добавил он. – Если не захочешь отнять у меня Дану.

– Ради Бога, не выдумывай. Я не имею ничего к Дане, я...

И тут меня проняло! По выражению Бронвен, я наконец прочувствовал . Нет, страсти пока не было. Не было ещё дикого, неистового желания обладать Даной. Но неожиданный прилив нежности, которую я ощутил при мысли о ней, был для меня подобен грому среди ясного неба.

Колин мигом всё понял. Он обречённо вздохнул, присел на край кровати и понурился. Некоторое время я молча глядел на него и думал о том, что он замечательный друг и прекрасный человек, но слишком прямолинеен, доверчив и неуравновешен, чтобы быть хорошим королём, тем более – главой Дома.

– Точно так же было и со мной, – наконец произнёс он. – Раньше Дана мне просто нравилась. А после коронации... Чёрт тебе подери, Кевин! Ты должен уйти из этого мира. Найди себе другой. В конце концов, откуда-то ты взялся – так ищи же свою родину. А мой мир не тронь.

– Хорошо, – сказал я. – Не трону.

Колин подозрительно поглядел на меня, озадаченный моей неожиданной уступчивостью.

– Ты серьёзно?

– Вполне. – Я говорил искренне и одновременно блефовал. – Я навсегда покину твой мир, если Дейдра согласится уйти со мной.

Колин раздосадовано топнул ногой.

– Чёрт! Вот я и попался.

– Не хочешь отпускать её? – невинно осведомился я.

– Конечно, не хочу.

– Но ничего не поделаешь. Дейдра любит меня и пойдёт со мной.

– Безусловно, пойдёт, – хмуро согласился Колин. – А что будет дальше? Дейдра не для тебя, Кевин. Она простая смертная, а ты – адепт Источника... Ты уже знаешь, что тебе дарована вечная молодость?

– Знаю.

– Вот то-то же. Лет через двадцать Дейдра покажется тебе слишком старой, и ты бросишь её... а если не бросишь, то охладеешь к ней и будешь держать её при себе только из жалости. Это будет для Дейдры унизительно.

– К тебе тот же самый вопрос, – парировал я. – Дана тоже состарится.

– Не состарится. Когда мы поженимся, я приведу её к Источнику.

– А я приведу Дейдру. Только чуть позже.

Колин посмотрел на меня с испугом:

– Ты сумасшедший! Источник убьёт её. Ведь у неё неполноценный Дар.

– Кто знает, кто знает... Но, в любом случае, не надейся, что я оставлю Дейдру. Если я вынужден буду уйти, то уйду вместе с ней.

– Ты меня шантажируешь?

– Нет, только обрисовываю ситуацию. Однако учти: если ты вздумаешь уберечь от меня Дейдру, где-нибудь спрятать её, тебе не поздоровится.

– Ты мне угрожаешь?! – произнёс Колин с непритворным видом рассерженного монарха. И это была не игра: похоже, за время войны он всё-таки поднабрался королевских замашек.

– Нет, – мягко сказал я. – Только предупреждаю.

Колин нервно прошёлся по комнате, затем остановился передо мной и проговорил:

– Вот что! Боюсь, когда-нибудь я пожалею, что не убил тебя, когда ты спал.

*

Вернувшись в свои покои в королевском дворце, я вызвал камердинера и велел приготовить горячую ванну. Пока слуги выполняли это распоряжение, я слегка перекусил, а за чашкой горячего кофе мне в голову пришла мысль о сигарете – впервые за последние двадцать лет. Я знал, что рано или поздно снова начну курить, но решил не форсировать события и, преодолев мимолётный соблазн, продолжил строить планы на ближайшую перспективу.

После некоторых колебаний я вычеркнул из списка неотложных дел поиски Эмриса Лейнстера. Конечно, было бы весьма заманчиво изловить его и преподнести в подарок дикарям-людоедам в качестве живого обеда. Однако я понимал, что Бронвен зря времени не теряла и надёжно спрятала от меня своего старшего брата, как прежде спрятала Эриксона; так что отыскать их обоих мне будет нелегко. К тому же это было не к спеху. И вообще, я мог ничего не предпринимать, а просто дождаться, пока Эмрис и Эриксон не умрут собственной смертью, позаботившись единственно лишь о том, чтобы они не обрели вечную молодость. Мой сводный брат Амадис как-то говорил мне, что бессмертные колдуны получают огромное удовольствие от того, как старятся и умирают их смертные враги. Правда, я ещё мало прожил, чтобы оценить всю прелесть такой своеобразной мести, но это может оказаться очень даже неплохо. Что ж, посмотрим. Увидим...

А интересно, вдруг подумал я, как там Амадис? Каково это – быть королём Света, сидеть на троне отца, повелевать Рассветными мирами, словом, быть богом?.. Я сильно сомневался, что ноша божественности пришлась Амадису по плечу. Сомневался не только из зависти – на то были и объективные причины.

Приняв горячую ванну и побрившись, я достал из сундука одежду, в которой был, когда превратился в младенца, и разложил её на кровати. Этот наряд я хранил как драгоценную реликвию, регулярно проветривал его и просушивал, оберегал от сырости и моли, и хотя он порядком обветшал за прошедшие двадцать лет, всё же был ещё пригоден для ношения. Относительно пригоден. И частично.

Нижнее бельё я забраковал сразу и взял из шкафа комплект нового, ещё не ношенного. Зато штаны и сапожки были в полном порядке, что (правда, с некоторой натяжкой) можно было сказать и о рубашке, расставаться с которой я не хотел из-за её пуговиц с изображением симпатичных красных дракончиков. С мантией дела обстояли хуже: золотое шитьё поблекло, а сочный алый цвет сменился бледно-красным. Но в целом она сохранилась неплохо, и мне было жаль отказываться от неё, пока я не сменю её на новую. Поэтому при помощи нехитрых чар я вернул мантии её алый цвет, а золотому шитью на ней – прежний яркий блеск. Мои родственники из Света сочли бы это проявлением дурного вкуса, но сейчас меня это мало заботило, ибо я не собирался щеголять в своей заколдованной мантии в Солнечном Граде. Главное, что мой наряд вполне годился для Сумерек, где этикет был не так строг, как на моей родине по отцовской линии – в Доме гораздо более молодом и куда более чопорном.