Николай Романов - Император

Однако министр всего лишь сказал:

– Будет исполнено, ваше императорское величество!

Ну и ладно. Пусть покопается. А мы посмотрим, что он накопает. Или – что именно доложит…

На следующий день Осетр намеревался навестить маму.

Она в своей гостинице уже совсем заскучала, наверное. Освободил, называется, сынок от вражеского плена. Для того чтобы взять в другой плен. Сиди в гостинице и жди, пока оне соизволят освободиться от дел и прилететь к родной матери…

Однако уже к ночи стало ясно, что встреча с матерью не состоится. Ибо на Новый Санкт-Петербург вернулся советник по безопасности, который уже на следующее утро должен был явиться к императору с докладом.

Найден Барбышев прилетел во дворец еще перед ужином.

Император и секретарь уединились в кабинете, и Найден поведал, как проходил вояж.

Все реализовалось по плану. Приказов, исполнение которых привело бы к прямой государственной измене, от генерала Засекина-Сонцева не поступало. Сам Найден инициативы не проявлял. И потому полезной информации почти не привез.

Великий князь Владимир, по его словам, выглядел спокойным и уверенным в себе. Адмирал Барятинский тоже держал себя в руках.

А об остальном расскажет сам Железный Генерал.

Дед прибыл на аудиенцию в обычное время, сразу после завтрака.

– Ну как успехи, Всеволод Андреич? – спросил Осетр, обменявшись с ним дружеским рукопожатием.

– Рандеву состоялось, ваше императорское величество.

– Что великий князь? Как выглядит?

Дед усмехнулся:

– Выглядит как двухметровый мужчина его возраста. И усы на месте. Но все по порядку.

И Дед рассказал о своей встрече.

– В общем, ВКВ себе не изменил. В ответ на мое предложение не прозвучало ни «да», ни «нет».

– Но скорее «да»? Или скорее «нет»?

– Мне кажется, скорее «да», ваше императорское величество. ВКВ поддержит мой липовый заговор. Правда, не сразу. Так что кое-какая передышка у нас по-прежнему имеется. Надо только использовать ее надлежащим образом.

«Если ты не врешь, генерал, – подумал Осетр. – Хотя если бы ты добился от великого князя безусловной поддержки, ты бы пришел сейчас арестовывать, а не докладывать. Так что кое-какая передышка и в самом деле есть».

– Думаю, мой вояж был не бесполезен во всех смыслах, – продолжал Дед. – И передышка есть, и ВКВ мы сможем арестовать, когда придет время.

«Тебя бы самого следовало арестовать, Всеволод Андреич, – подумал Осетр. – Да только нет у меня пока никаких доказательств твоей измены. Одни домыслы, которые на деле могут оказаться приступом паранойи… В общем, надо ждать. Посмотреть на твои дальнейшие действия. Угрозы я пока не чувствую. А вот если тебя потеряю по собственной дурости, жизнь намного усложнится. И моя жизнь, и империи…»

– Как поживает твоя матушка, сынок?

– Привыкает, Всеволод Андреич… Знаете, я был не прав, когда противился вашей встрече с великим князем.

Физиономия Деда осветилась доброй улыбкой:

– Эх, ваше императорское величество!.. Кто из нас не ошибается! Главное – из ошибок делать правильные выводы…

Нет, он был отец родной да и только. Невозможно было поверить, что этот старый мудрый человек способен строить интриги против своего любимого сына.

После обеда императору все-таки удалось вырваться на встречу с матерью. Предварительно он ей позвонил.

– Здравствуй, мама! У меня появилось немного свободного времени. Давай сегодня погуляем?

Графиня Шувалова обрадовалась:

– Конечно, сынок! С удовольствием!

– Тогда через час я буду у тебя.

– Жду, сынок!

Найден тайно вывез императора из дворца и привез к гостинице.

Как будто на свидание…

– Встретимся тут же через два часа, – сказал Осетр.

– Слушаюсь, твое величество! Ты с родной матерью, словно с любовницей обращаешься…

Осетр смерил его взглядом, но ничего не сказал.

В конце концов, Найден был отчасти прав.

Вот ведь жизнь! Даже маму приходится скрывать от глаз людских! Как шпионку какую…

Он поднялся в номер.

Охранники были незнакомые. Они вскочили и встали на вытяжку.

Ну да, они ж сменяются. И новеньких наверняка проинструктировали, какой гость может здесь появиться…

А мама была просто счастлива.

– Сынок! Я так рада тебя видеть.

– Ты не голодна?

– Нет, я пообедала. Спасибо тебе за все это! – Мать открыла шкаф, полный дамской одежды.

Черт, в номерах этой гостиницы даже синтезаторов нет! Ну и дыра!

С другой стороны возле таких гостиниц не болтаются журналисты. Для них отсутствует пища…

– Ты прости меня за то, что тебе приходится жить в таких условиях!

Мама улыбнулась:

– Ох, сынок… По сравнению с теми условиями, в которых мне пару раз доводилось оказаться, это – просто дворец!

– Ну, во дворец ты еще попадешь. И очень скоро!

Они спустились вниз, вышли на улицу. Охранники отправились следом.

Осетр не стал обращать на них внимание – в конце концов, такая у ребят работа.

Недалеко от гостиницы располагался небольшой парк. Туда мать с сыном и направились.

Под руку, неспешным шагом бродили по дорожкам, вдыхали полной грудью воздух, говорили, говорили, говорили…

Осетр рассказал, как учился в школе «росомах» – то, что является несекретным, разумеется.

Мать вспоминала годы, проведенные в рабстве.

Горечи в ее тоне не было – наверное, она уже начала забывать, что испытала, живя в халифате.

Ничего удивительного, плохое забывается быстро, уступая место в памяти хорошему – возвращению на родину, радости освобождения, счастью обретения своего ребенка… Иначе жизнь была бы просто невыносима!

Незаметно пролетело полтора часа, пришла пора возвращаться в гостиницу и расставаться.

А когда, уже оказавшись в номере, попрощались и Осетр, шагнув к порогу, оглянулся, ему показалось, что во взгляде мамы промелькнуло облегчение.

Будто она долго-долго несла тяжелую ношу и только что сбросила ее с плеч…

«А может, эта женщина – вовсе не моя мама?» – подумал он неожиданно для самого себя.

– Прилетай скорее, – сказала мама. – Я буду скучать.

И он устыдился своей последней мысли.

«Везде тебе в последнее время заговорщики чудятся! – сказал он себе. – Подозрительность – профессиональная болезнь властителя!»

– Прилечу сразу, как только смогу! Обещаю!

– Буду ждать.

И он шагнул за порог, готовясь к очередным дерзким репликам Найдена Барбышева.

Но тот не позволил себе ничего особенного. Даже упоминаний про любовницу…

На следующий день с Осетром связался граф Охлябинин.

– Ваше императорское величество, – сказал он. – Есть информация о Костромине-Бажанове.

– Слушаю вас, Иван Мстиславович!