Николай Романов - Император

Осетр сразу все понял. И успел подумать: «Все-таки на Саммерсити была ловушка!»

А потом в помещении начался переполох.

Самозванка была взята за жабры прямо в стенах лаборатории.

Справедливости ради надо сказать, что бежать она не пыталась.

Впрочем, добежало бы Владиславово охвостье только до двери.

В институт немедленно вызвали работников Министерства имперской безопасности.

Вместе с подчиненными примчался и Иван Мстиславович Охлябинин, собственной персоной.

Хотя происшедшее непосредственно касалось императора, так что не удивительно, что безопасники мгновенно встали на уши.

Ольгу собрались было увезти в застенки МИБа, но Осетр воспротивился, решив, что сначала сам должен допросить задержанную.

И арестантский глайдер полетел к императорскому дворцу. Там преступницу заперли в одном из подвальных помещений, где в свое время побывал в качестве узника и сам Осетр. Правда, недолго…

А Осетр, прекратив визит и извинившись перед академиком Поздняковым, отправился следом, но не в подвал, а на четвертый этаж императорского дворца, в собственный кабинет, где немедленно связался с Засекиным-Сонцевым.

Когда император поведал своему советнику о случившемся в лаборатории симулякров, Железный Генерал пяток секунд был ошарашен – Осетр никогда не видел его таким.

Впрочем, Засекин-Сонцев быстро пришел в себя.

– Иными словами, ваше императорское величество, Вершитель Бедросо подсунул нам фальшивую графиню Шувалову.

– Не нам, Всеволод Андреич, а мне! – жестко сказал Осетр. – Вина за случившееся – полностью моя!

Всю дорогу от Института информационных технологий до императорского дворца он корил себя за допущенную глупость. И Засекин-Сонцев имел сейчас полное право сказать своему правителю все, что он о нем, Осетре, думает. Вплоть до самой отъявленной брани. И правитель бы стерпел, ибо истина была на стороне советника.

Глупец всегда расплачивается за собственные поступки, и брань окружающих – не самая большая плата…

Но Железный Генерал ругаться не стал.

– Не расстраивайся так, сынок, – сказал он с грустной усмешкой. – И на старуху бывает проруха. Слишком уж тебе везло все это время. Будем благодарить бога уже хотя бы за то, что ты уцелел во время экспедиции на Саммерсити. Я даже не стану тебе говорить, что кабы ты не был иногда столь упрям…

Осетр чуть заметно поморщился.

Говорить-то ты не станешь, да ведь все равно говоришь… Идиотом я оказался, нечего сказать. Самым настоящим самонадеянным бараном! Переиграл меня Тим Бедросо. Обвел вокруг пальца…

Он снова поморщился.

Впрочем, главной своей цели Вершитель не добился: захватить меня на Саммерсити не удалось. Так что мы еще посмотрим – кто кого.

– Я собираюсь лично допросить цесаревну Ольгу. Вы не желаете поучаствовать, Всеволод Андреич?

– Желаю, ваше императорское величество. Впрочем, и без допроса уже ясно: мерканцы все-таки подозревали, что мы освоили перемещение по Галактике с помощью «иглы Комарова».

Осетр кивнул.

И как ведь все ладно устроили! Устроили приманку, но на орбите вокруг Саммерсити держали только эсминец устаревшей конструкции, чтобы мы ничего не заподозрили. И если бы не предусмотрительность старших товарищей, согласившихся с планом императора, но на всякий случай позаботившихся о подстраховке, то приманка непременно сработала бы. И никакие «росомашьи» способности бы не помогли. Взяли бы меня, как пить дать взяли!

– Неужели все-таки именно академик Соболевский предал империю? – продолжал Засекин-Сонцев. – Честно говоря, не верится в это. Или я совсем не разбираюсь в людях. Он, конечно, был не великой нравственности человек, но до прямого предательства дойти не мог.

– Я тоже так считаю, – сказал Осетр. – К тому же, кабы они его завербовали, не стали бы они поручать ему роль примитивного террориста-одиночки. Не того уровня он был человек. Он был им гораздо полезнее живым и владеющим информацией о наших важнейших научных достижениях. Вытащили бы они его на свою территорию вместе с семьей, и работал бы он во славу Великой Сайентологии. Или Великой Дианетики…

– Абсолютно согласен, – кивнул Железный Генерал. – Могу, со своей стороны, сказать одно. Страшного пока ничего не произошло. Война же не началась. А остальное мы, бог даст, как-нибудь переживем.

– Страшного ничего не произошло, – эхом отозвался Осетр, и в голосе его прорезалась боль. – Кроме того, что моя мать по-прежнему находится в руках противника. И Бедросо по-прежнему имеет возможность шантажировать меня ее судьбой.

Ему показалось, что Засекин-Сонцев сейчас скажет: «Что есть судьба одного человека, когда решается судьба Отечества? Даже если этот человек – мать самого императора…»

Однако Засекин-Сонцев сказал совсем другое:

– Мы тут с князем Белозеровым проанализировали последние данные, поступившие от наших разведчиков. Сравнили их с докладом Адмиралтейства о состоянии наших сил. И пришли к выводу, что росский флот уже как минимум не слабее мерканского. Мы прекрасно использовали отпущенное нам время. Нет никаких сведений о том, что у вероятного противника имеется хоть нечто, подобное «улитке Комарова»…

Он не договорил. Но Осетр понял.

«А ведь ты, дружок, теперь явно хочешь войны, – радостно подумал он. – И явно подталкиваешь меня. Значит, ты и не догадываешься, что я сам ее хочу. Значит, я тебя тоже обвел вокруг пальца. Как меня – Бедросо».

Он прекрасно соображал, что эта радость присуща мальчику, а не мужу, но ничего не мог с собой поделать. Задетое самолюбие требовало хоть какого-нибудь утешения…

– Ладно, Всеволод Андреич, – сказал он. – Через час жду вас во дворце. Будем допрашивать цесаревну Ольгу.

– Нет, – сказал Засекин-Сонцев. – Допрашивать задержанную буду я. А вы, ваше императорское величество, станете наблюдать за допросом с расстояния. С применением техники.

– Вы опасаетесь за мою жизнь, генерал? – удивился Осетр. И поразился собственному удивлению.

Да ведь и полугода не прошло с той поры, как на него совершалось покушение. Что за легкомыслие! Вот уж действительно мальчишество!.. Однако продемонстрировать перед цесаревной Ольгой трусость – это… это… это…

– Весьма опасаюсь, ваше императорское величество!

– Послушайте, Всеволод Андреич! Есть ли сканеры, способные распознать взрывчатку, которую пытался применить академик Соболевский?

– Есть.

– Тогда поступим так. Вы пока сюда не прилетайте. Я поручу охране проверить цесаревну. А потом уже решим, когда и каким образом организовать ее допрос.

По физиономии Железного Генерала было видно, что он не одобряет предложение. Но деваться ему было некуда.