Батчер Джим - Маленькая польза

Я твердо и пристально глянул на нее и сказал:

– Держитесь от него подальше.

– Я сделаю, что мне заблагорассудится, – сказала она. – и с ним – и с тобой.

Я нахмурился на нее.

– Нет, не сделаете. Я не принадлежу ни…

Следующее, что я осознал, это что я стою на коленях в центральном проходе, а Мэб направляется к двери.

– О, но ты принадлежишь, смертный. Пока ты не отделался от своего долга мне, ты – мой. Ты должен мне еще одну услугу.

Я попытался встать, но не мог. Мои колени просто не двигались. Сердце тяжело колотилось, и я был в бешенстве, что так напуган.

– Почему? – потребовал я. – Почему Вы хотели остановить Динарианцев? Почему посылали полков, чтобы убить Архив? Почему, когда полки потерпели неудачу, привлекли меня, чтобы спасти Архив и Марконе?

Мэб остановилась, повернулась, небрежно демонстрируя великолепные изгибы своих ног, и наклонила голову ко мне.

– Никодимус и его род, несомненно, уже нарушили Соглашение, и очевидно планировали злоупотреблять им и далее для удовлетворения своих амбиций. Это уже достаточная причина, чтобы видеть его проекты разрушенными. И среди Падших был один, кто должен был лично ответить мне за его нападение на мой дом.

– Нападение Черного Совета на Арктис Тор, – сказал я. – Один из них использовал Адский огонь.

Мэб показала мне свои белоснежные зубы.

– Мы со Стражником, – промяукал Грималкин за нее, – в этот день имели общего врага. Нельзя было разрешить врагу получить власть, предоставляемую Архивом-ребенком.

Я нахмурился и подумал о серебряной руке, которая избивала падшего ангела, невзирая на его неслабое колдовство, как будто он был тряпичной куклой.

– Колючий Намшиэль.

Глаза Мэб вспыхнули внезапной, холодной яростью, и мороз буквально сковал каждую поверхность в часовне, включая мои собственные ресницы.

– Есть и другие, которые еще заплатят за то, что они сделали, – зарычала Мэб своим собственным голосом. Ощущалось это отвратительно – хотя голос был мелодичен, глубок и музыкален, как всегда. Но он был заполнен таким гневом, такой яростью, такой болью и ненавистью, что каждый гласный цеплялся за мою кожу, и каждый согласный вонзался в мои уши, как оружие.

– Я – Сидхе, – прошипела она. – Я – Королева Воздуха и Тьмы. Я – Мэб. – Ее подбородок вздернулся, глаза расширились, и белки слегка колебались вокруг безумных цветов радужки. – И я возмещаю свои долги, смертный. Все долги.

Послышался звук, как будто треснул толстый лед на поверхности озера, и Мэб со своим переводчиком ушли.

Я стоял на коленях, меня била дрожь от звука ее голоса. Спустя минуту я понял, что у меня течет кровь из носа. Еще спустя минуту я понял, что струйки крови выходят и из моих ушей. Глаза болели от напряжения, как будто я слишком долго пробыл на ярком солнечном свете.

Мне потребовалась еще минута, чтобы заставить ноги двигаться. После этого я дотащился до ближайшей ванной и умылся. Потом я потратил некоторое время, тыкая наугад в моей памяти и пытаясь понять, есть ли в ней какие-нибудь отверстия, которых не было прежде. Черт, вот будет удивительно, если я буду в состоянии сказать, взяла ли она что-то еще.

– Иисус Христос, – выдохнул я, дрожа.

В самом деле, хотя я не участвовал в нападении на башню Мэб, а когда явился туда, я невольно послужил интересам Мэб, но факт оставался фактом, я действительно нанес ей то же самое оскорбление, что и Колючий Намшиэль. Раздирающая ярость, которая превратила ее голос в лезвия, вполне могла быть направлена на меня в ближайшем будущем.

Я вышел из часовни и спустился в кафетерий.

Заставлять себя поесть было все-таки намного более приятно, чем то, что происходило несколько минут назад.

Доктор вошел в комнату ожидания в десять семнадцать той же ночью.

Черити вскочила на ноги. Она провела большую часть дня со склоненной головой, тихо молясь. Она не плакала, по крайней мере сейчас, но она обняла свою дочь, тесно прижимая ее к себе.

– Он восстанавливается, – сказал доктор. – Операция прошла… – он вздохнул. Он выглядел таким же усталым, как любая из женщин Карпентеров, – как ожидалось. Даже лучше, на самом деле. Я не хочу делать никаких заявлений по этому поводу, но, кажется, он стабилен, и, предполагая, что не будет никаких осложнений в следующие часа два, я думаю, что он выкарабкается.

Черити закусила губу. Молли обняла мать.

– Спасибо, Доктор, – прошептала Черити.

Доктор устало улыбнулся.

– Вы должны понять, что … раны были весьма обширны. Маловероятно, что он будет в состоянии полностью выздороветь от них. Возможно повреждение головного мозга, мы не знаем этого, пока он не проснется. Но даже если это не проблема, другие травмы очень серьезны. Он будет нуждаться в помощи, возможно, на всю оставшуюся жизнь.

Черити спокойно кивнула.

– У него будет помощь.

– Да, верно, – сказала Молли.

– Когда я смогу увидеть его? – спросила Черити.

– Мы поднимем его часа через два, – сказал доктор.

Я откашлялся.

– Извините меня, Доктор. Он будет на искусственном дыхании?

– В настоящее время, да, – сказал доктор.

Я кивнул.

– Спасибо.

Доктор кивнул нам, и Черити снова поблагодарила его. Он ушел.

– Хорошо, кузнечик, – сказал я. – У нас есть время, чтобы убраться.

– Но они собираются поднимать его… О! – сказала Молли удрученно. – Искусственное дыхание.

– Ну, это лучше, чем никаких шансов, а? – спросил я ее.

– Все в порядке, ребенок, – сказала Черити спокойно. – Я позвоню домой, как только он проснется.

Они крепко обнялись. И мы с Молли пошли.

– Да, – сказала Молли очень усталым голосом. – Я сделала ту домашнюю работу.

Я тоже чувствовал себя усталым.

– И?

Она кивнула и утомленно улыбнулась мне.

– Карл Великий.

В небольшой жилой комнате было четверо Стражей, все седые ветераны, двое молодых участников на кухне, и я был уверен, что есть еще по крайней мере двое на улице, несущие охрану под завесой. Когда я вошел в кухонную дверь, один из молодых Стражей удивленным тоном спросил у меня пароль. Я вежливо сказал ему, что он должен делать, и спросил его, где может быть Люччио.

– Это анатомически маловероятно, – ответил молодой человек с британским акцентом. Он налил вторую чашку дымящегося чая и сказал, – Пейте. Я сообщу ей, что Вы здесь.

– Спасибо.

Люччио появилась через несколько минут. Я потягивал чай, сидя за столом Мёрфи.

– Освободите комнату, пожалуйста, Чендлер, Костикос.

Молодые мужчины вымелись в жилую комнату, вежливая иллюзия, на самом деле. Дом был слишком маленьким, чтобы хоть как-то обеспечить приватность.

Люччио налила себе чашку чая и села напротив меня.

Я почувствовал, что мои плечи немного напряглись. Я вынудил себя сидеть тихо и отхлебнул глоток чая.