Андрей Астахов - Главное задание

– Скука, – сказал Ванбрахт, когда Хатч в последний раз дернул струну. – Пой монахам, приятель, они любят это гнусавое вытье.

– Якоб, не богохульствуй, – одернула его баронесса. – Благодарю вас, мессир Алекто. И вас, маэстро Хатч. Мне понравилось. Только почему вы не спели нам про любовь?

– Только для вас, миледи, – сказал я с поклоном и заметил, как злобно сверкнули глазенки Ванбрахта. – Мои любимые строки одного очень известного в наших краях менестреля.

Я собрался с мыслями, попросил Хатча подыграть какой-нибудь барочный переборчик и начал читать балладу, которую однажды скачал в сети, переписал и положил в почтовый ящик Вики.

– Какая прелесть! – сказала Памела, когда я дочитал стихи. – Это вы написали?

– Если бы, миледи. Это написал величайший поэт нашего мира по имени Франсуа Вийон.

– Очередной бумагомарака, – отозвался Ванбрахт. – Ненавижу поэтов.

– Это заметно, сэр, – сказал я и поклонился рыцарю.

– Никогда не слышала о мэтре Вийоне, – произнесла Памела. – Как жаль. Спасибо за чудную балладу, Алекто.

– Миледи, я бы хотел поговорить с менестрелем с глазу на глаз, – сказал я.

– Извольте. Мы будем ждать вашего возвращения. Куршавель, заплатите менестрелю.

– А я не дам ни полушки, – заявил Ванбрахт.

– А я у тебя и не возьму, – прошептал Хатч.

В миру Хатча звали Валерой. Если я питерский, то Валера был из Нововолжска – есть такой маленький городок близ Самары. Его история сильно отличалась от моей – он не получал уведомления по «мылу», не встречался с Консультантом, не проходил профилирования. Человек просто пришел домой после работы, сел за компьютер, загрузил любимую сетевую ходилку-стрелялку, вошел в игру и…

– Что-то вдруг мигнуло, и компьютер завис, – рассказывал мне Хатч, и было видно, что он сильно волнуется. – Я подумал, что опять на подстанции химичат, решил выйти из игры. Нажал на Esc, и тут кааак грохнет!

– А потом?

– А потом я очнулся уже здесь. В этой одежде, с гитарой и с несколькими монетами в кармане. Полдня просидел в какой-то роще и выл от ужаса. Понимаешь, я решил, что умер. Правда, потом дошло, что я попал в какое-то другое измерение. Знаешь, как в фантастических романах. Идет человек себе по улице, идет и вдруг – на, получи! Ты больше не в Москве, не в Питере, не в Нововолжске, а в палатах царя Ивана Грозного. Или в какой-нибудь тюряге с иномирскими урками кантуешься. Да еще со смертным приговором в активе!

– Ну и что было дальше?

– А ничего. Пришел в себя, подумал-подумал и решил, что надо что-то делать. Взял гитару и пошел куда глаза глядят, пока не добрался до этого замка.

– А Консультант тебе не встречался?

– Какой Консультант?

Я понял, что должен рассказать Хатчу, как я сам попал в этот мир. Он выслушал меня внимательно, а потом сказал:

– Да, подбросили они тебе подлянку, ничего не скажешь!

– Это ты о чем? – насторожился я.

– Да о профиле твоем.

– Пустяки. Мне тут одна девчонка объяснила, что слово «лох» у них не ругательство. Что-то вроде «чужак». А мы и есть чужаки. – Я посмотрел на Хатча. – Ну здорово, что я тебя встретил. Теперь вдвоем будет веселее.

– Скажешь тоже! – Он пожал мне руку. – Играем в одной банде. В четыре руки.

– А ты что, музыкант?

– Ага. В группе играю на гитаре и клавишах. Слышал такую группу «Визит Воланда»?

– Не приходилось. Я вообще-то русским роком не интересуюсь. Так, Макара иногда слушаю, «ДДТ».

– А в замке ты как очутился?

– Нужно мне тут отыскать одну вещь. Только не знаю, как правильно к этой Памеле подкатить.

– Слушай, какая тетка! – Хатч восторженно округлил глаза. – Она же вылитая…

– Понял уже. Тут слепой увидит. Еще и имя одинаковое. Но не про нас карамелька. Видел, какой лось при ней? Ну ничего, я умный, я что-нибудь придумаю. Ты куда сейчас?

– Пока не знаю.

– Знаешь, подожди меня во дворе. Я попробую со своими делами разобраться и тебя найду.

– Слово?

– Обижаешь, Хатч. Встретить в чужом мире земляка и потом слызнуть от него, это не по-нашему.

– Прости – Хатч глубоко вздохнул. – Я ведь таких страхов натерпелся, что теперь больше всего боюсь один тут остаться.

Я хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, но тут появилась Куршавель.

– Мессир Алекто! – позвала она уже гораздо более дружелюбным тоном, чем раньше.

– Ладно, до встречи, – сказал я менестрелю. – Жди, как договорились.

Хатч кивнул и вышел в низкую дверь, ведущую на галерею. Куршавель немедленно подошла ко мне поближе.

– Должна признаться вам, мессир Алекто, что вы так замечательно пели. И стихи о любви растрогали меня, – объявила она, почему-то перейдя на шепот. – Это было так… волнующе. Я бы еще с удовольствием послушала стихи мэтра Павильона.

– Вийона, сударыня. Рад, что угодил вам.

– Вы еще почитаете стихи?

– Как вам будет угодно.

– Миледи попросила узнать, закончили вы свою беседу с менестрелем или нет.

– Да, уже все. Я иду в зал.

– Погодите немного. – Она запнулась и покраснела. – Я хотела вам сказать… если вам что-нибудь понадобится, то вы…

Бедненькая, подумал я, глядя на девушку. Природа обидела тебя по самое не могу. Каково это – иметь такую серую невзрачную внешность и при этом каждый день видеть свою шикарную госпожу, которой природа дала все в избытке? Наблюдать, как все без исключения мужики теряют рассудок от одного появления ее госпожи, и знать при этом, что нет ни единого шанса, что кто-то из них посмотрит на тебя? Наверное, это страшно тяжело. Мне почему-то захотелось сказать этой дурнушке что-нибудь приятное.