Роджер Джолли - Пепелище славы

– Хватит! – рявкнул худой эльф, сообразив, что над ним попросту издеваются. – Я хочу знать, что забыли орки в этих горах!

– Забыли? Я, вроде все помню, что надо. Если у тебя проблемы с памятью, могу посоветовать одну травку… С нее, правда, порой такое вспоминают, чего и в жизни не бывает, и в страшном сне не привидится, но в остальном помогает замечательно.

– Заткнись! – длинноухий, явно не привыкший к подобному обращению, уже порядком растерял былое хладнокровие. Шенгар скорчил обиженную физиономию:

– Так мне заткнуться или отвечать? Кстати, мы здесь долго болтать можем. А вот художнику вашему ждать не приходится.

Последняя фраза достигла своего адресата. На этот раз Нириэль побледнела уже не от горя, а от ярости.

– Белондар! – воскликнула она резко. – Дорога каждая минута, ты разве не понимаешь! Ты задаешь свои вопросы, а Алангор может лишиться жизни!

– Если я не получу на них ответа, жизни можем лишиться мы все, – безжалостно отрезал худой эльф, названный Белондаром. – И не только мы.

– Ты так уверен, что я собираюсь на них отвечать? – вмешался Шенгар, отбросив образ дурачка, как кот отшвыривает когтистой лапой надоевшую игрушку.

– Не в твоем положении выбирать, урук-хай!

– Это еще почему? Я в любом положении тебе скажу, чтобы катился к своему Светлому Творцу и дорогу за собой подмел, чтоб эльфятиной не воняло! Нириэль в отчаянии заломила руки:

– Прекратите ругаться, немедленно! Белондар, он был готов показать дорогу к Алангору, если бы не ты со своими дурацкими…

– В обмен на свободу?! – окончательно рассвирепел Белондар. – Ты что, не понимаешь?! Это предательство – отпускать такого пленника!

– Предательство – бросать в беде товарища! – вскричала эльфийка. – И отвечать на вопросы вроде тех, которые ты задаешь этому орку, тоже предательство! Во все времена и все войны не считалось зазорным менять жизнь на жизнь!

Шенгар демонстративно растянулся на полу «тюрьмы» и подгреб вместо подушки большой камень.

– Буду нужен – разбудите, – заявил он.

Белондар издавал время от времени звуки, обозначающие желание что-то сказать, но Нириэль так распалилась, что не давала ему вымолвить и слова.

– Я бы поглядела, что был бы за пленник, если бы не мои стрелы! И я уже начинаю жалеть, что пустила их! Похоже, враг мог лучше позаботиться о нашем раненом товарище, чем начитавшиеся о подвигах предков глупцы вроде…

– Нириэль! – попытался вмешаться эльф с подбитым глазом, за что поплатился немедленно.

– А ты вообще молчи! – рявкнула светловолосая лучница. – Трое на одного, и без моей помощи справиться не могли!

– Один из этих троих умер от ран, нанесенных тем орком, которого ты так жаждешь отпустить! – сумел встрять Белондар. – Он тоже был твоим товарищем, таким же, как Алангор.

– Его не вернуть! А Алангора еще можно спасти! Белондар, я имею на этого пленника не меньше прав, чем ты!

– Но экспедицию возглавляю я, – напомнил каштановолосый.

– Еще бы ты ее не возглавлял! – неожиданно зло отозвалась Нириэль.

Тут уже не выдержали все четверо сопровождающих. Разговор сам собой перешел на эльфийский, но знание языка было совершенно необязательно, чтобы понять: в четыре голоса эльфы пытались урезонить рассвирепевшую воительницу.

Поднялся такой галдеж, что голова у Шенгара начала кружиться вдвое сильнее. «Ушастые меня без всяких мечей в могилу сведут», – мрачно подумал он. И все же у него в мыслях не укладывалось, как возможно хотя бы голос повысить на столь прекрасное и совершенное существо как Нириэль.

Известие о том, что она была стрелком, причинившим ему столько неприятностей, подняло эльфийку на такую высоту, что, заглянув с нее на бренную землю, лишь с превеликим трудом можно было различить муравья по имени Шенгар. Одно утешение – мусор вроде Белондара и его компании оттуда и вовсе не должен быть виден. Тем временем эльфы немного утихли.

– Я сказал нет. Разговор окончен, – смог перевести Шенгар.

Нириэль вдруг живо напомнила ему давешнего барса – за несколько мгновений до смерти, когда зверь понял, что встретил противника не по зубам.

«Ах ты селедка пересушенная! – зло подумал он. – Ты заплатишь мне глотком крови за каждую ее слезинку!»

Шенгар глядел на солнце, неторопливо подползающее к цепи гор, и ему представлялось сияние шелковистых волос эльфийской лучницы.

Солнце скрылось, и наступили сумерки – а Нириэль все так и не пришла. На мгновение у охотника сложилась в голове красивая картинка: Алангор загибается от голода и жажды, он сам каким-то невероятным образом прорывается на свободу, вершит праведный суд над виновными в гибели художника, а Нириэль, пораженная этим героическим поступком, дарит ему свою любовь и верность.

Шенгар поспешил отогнать прочь этот заманчивый призрак. При всей внешней благообразности, идея явно отдавала гнильцой.

«К тому же, она эльф, – напомнил себе охотник. – Это наши девчонки сочли бы такой поступок геройским, а что скажет на это Нириэль…» Внутреннее чутье подсказывало: ничего хорошего.

Сумерки сменились темнотой. Больше половины лета осталось позади, и ночь понемногу вступала в права. В бархатистом небе мерцали звезды. Скоро их загадочное перемигивание будет нарушено первыми росчерками сияния. Робкие белые сполохи, что обратятся к зиме завораживающим цветным заревом.

Шенгар стиснул зубы. Любым возможным способом он должен выбраться из западни.

Стоило ему это подумать, как на тропинке показалась знакомая фигура в облаке роскошных волос. Нириэль шла медленно, осторожно: сказывалось, что эльфы видят в темноте гораздо хуже орков. Наконец, лучница добралась до решетки.

– Презренные трусы! – прошипела она, оглядываясь в сторону лагеря. – Заставили меня сидеть в шатре и даже охрану выставили! Чтобы я, видите ли, не наделала глупостей!

– Так вот в чем дело… – проговорил Шенгар.

От звука его голоса эльфийка поспешно отступила на шаг назад. Охотник невесело усмехнулся. Нириэль нахмурилась.

– Может быть, тебе смешно… – начала она свирепо.

– Еще бы, – фыркнул Шенгар. – Вы все так меня боитесь. Раненого и безоружного.

– Это неправда!

– Конечно, неправда. Там, кстати, елка сзади. Будешь пятиться дальше, прямо в нее угодишь.

Эльфийка обернулась и едва не уткнулась носом в густые иголки. Ее лицо сделалось немного ярче – так в ночном зрении выглядела кровь, прихлынувшая к щекам.

Бывшие подруги нередко обижались на Шенгара за язвительные замечания вроде этой елки. Как правило, их обида только усиливала желание отпускать колкости… «Придержи язык, дурачина!» – подумал охотник и поспешил замять тему.

– Я думал, ты больше не придешь, – признался он. – Мне жаль, что этот Белондар оказался бесчувственным скотом.