Софья Ролдугина - Белая тетрадь

Пока я возилась с тряпками, князь успел состряпать что-то аппетитно пахнущее из сухофруктов и вяленого мяса и заварить какие-то травы. Я глотнула из протянутой кружки. Хм, похоже на мяту с листьями малины плюс нечто со снотворным эффектом. Неплохо.

То ли сказался снотворный эффект, то ли виновата была элементарная усталость, но вскоре я отключилась. Даже не доела, кажется…

Уютно свернувшись в гнездышке из полотенца, я сквозь ресницы наблюдала за возней Ксиля, но вставать и помогать не было ни сил, ни желания. Поэтому когда меня подняли и куда-то понесли, я и не думала возмущаться. Вскоре я почувствовала успокаивающее покачивание кокона и со странным облегчением уткнулась в знакомое плечо.

"Надеюсь, — подумала я, чувствуя сквозь сон, как вокруг меня оборачивается теплый бархат крыльев, — мама не подумает ничего плохого…"

…В страну снов меня провожал сдавленный смех древнего, плюющего на приличия вампира…

Глава 4.

А первый бой — он трудный самый…

Из песни.

Болтаться между сном и явью было ужасно приятно. Не трещал надрывно будильник, не толкала в плечо мама. Не надо было никуда торопиться, вскакивать в полувменяемом состоянии, наспех одеваться… Можно просто поваляться, уткнувшись во что-то теплое, мягкое…

К несчастью, все хорошее имеет обыкновение рано или поздно (чаще рано) заканчиваться. Вот и сейчас источник тепла вывернулся из моих загребущих рук и оставил на растерзание прохладному утреннему ветру.

Утреннему. Ну да.

С чувством героя, выполняющего непосильный подвиг, я разлепила глаза.

Качаются зеленые ветки над головой. Качается спальный кокон. Где-то сбоку маячит фигура вампира, сосредоточенно натягивающего высохшие за ночь штаны.

Стараясь не краснеть, я быстро захлопнула глаза и претворилась если не дохлой, то очень крепко спящей. Не тут-то было.

— А, мелкая! С добрым утром! Тут твои вещички подсохли, ты одеваться будешь или как? — бодро отбарабанил упомянутый вампир. Ну что же ты такой наблюдательный, зараза?

— Какой есть, — в тон моим мыслям ответил потомственный эмпат. — Возврату и обмену не подлежу. Ну так?

— Встаю, — сдалась я и села в коконе, кутаясь в полотенце. Похоже, я в нем всю ночь так и проспала. Вампир, облокотившись на дерево, внимательно за мной наблюдал.

— Отвернись, — буркнула я, натягивая полотенце на голые ноги. Другой край немедленно поехал вниз, открывая обзору покрытые мурашками плечи. Да было бы на что смотреть!

— Зачем? — князь чуть приподнял бровь. Искреннее такое удивление. Серьезное. Ага. Только вот глаза улыбаются.

— Мне это не нравится, — я цапнула сползающее полотенце, одновременно пытаясь пригладить всклокоченные волосы. Бесполезно. Максимилиан смотрел за моими потугами соблюсти приличия с вежливым интересом, никак не вяжущимся с его разболтанным видом — босой, узкие брюки эльфийского покроя, рубашка переброшена через плечо, волосы в художественном беспорядке.

— Вчера ты не особенно возражала, — резонно заметил вампир. — Кстати, это тебе, — он небрежно скомкал рубашку и кинул мне на колени. Я машинально подалась вперед, и подлое полотенце тут же устремилось к земле, повинуясь закону тяготения. Я нервно дернулась, но, напоровшись на насмешливый синий взгляд, влепила себе мысленно пощечину: что он, девушек в купальниках не видел, что ли? Я демонстративно отвернулась и принялась натягивать рубашку. Ту самую, темно-синюю.

Тем временем князь продолжал рыться в рюкзаке, выискивая замену своей безвременно почившей одежке. Как известно, любая зачарованная вещь приобретает собственный неповторимый характер, чаще вредный, чем уживчи-вый. Вот и рюкзак, когда-то добротно обработанный пространственными ча-рами, явил сходство с печально известным Бермудским треугольником. После очередной неудачной попытки вслепую нашарить искомую рубашку, вампир выругался сквозь зубы и, не мудрствуя лукаво, развязал тесемки и вывалил на землю все его содержимое. В итоге через несколько секунд энергичного встря-хивания на траве нарисовалась внушительная кучка из тщательно перемешан-ных пакетиков с травами, сухих припасов, запасной одежды, двух кривых кинжалов (а эти-то как сюда попали?), атласа автодорог, карманного фонарика, стоптанных ботинок… Последней гордым орлом спланировала черная шелковая рубашка. Максимилиан довольно ухмыльнулся и, отложив в сторону законную добычу, начал каторжные работы по водворению остальных вещей обратно в недра рюкзака.

— А это откуда? — подозрительно осведомился вампир, глядя на старинную книгу в кожаном переплете. Я хотела было равнодушно пожать плечами, но присмотрелась к нечаянной находке и…

— Ой, — мигом пересохшие губы отказывались слушаться. — Это мое… кажется. Я… я нашла это в подземелье… — Максимилиан недоверчиво уставился на фолиант, словно на спящую ядовитую змею. — Ничего страшного, — поспешила я его успокоить. — Просто собрание легенд.

Несколько секунд Максимилиан переваривал информацию.

— И сколько еще подобных… «сувениров» ты захватила? — осторожно поинтересовался вампир, поддевая когтем тяжелый оклад. Металлические застежки глухо брякнули, на мгновение приоткрыв взору плотные желтоватые листы.

— Ну… несколько, — призналась я, нагибаясь над разбросанными вещами. — Еще том заклинаний, только не для магов, а для ведьм, — я вытянула из-под пакета с травами массивную книгу, обтянутую сверкающей змеиной кожей. — Редкая вещь. И… шкатулку.

Мои пальцы коснулись резной деревянной поверхности, потемневшей от времени, и в ту же секунду внутренности скрутил приступ необъяснимого страха. В бессознательно-защитном жесте я подалась вперед, накрывая хрупкую коробочку всей ладонью… и наткнулась на внимательный взгляд Северного князя.

— Ты позволишь? — чуть слышно шепнул он. Я нехотя подняла шкатулку с земли. Чуть помедлила, прежде чем откинуть крышку, и протянула настороженно замершему вампиру.

Некоторое время длилось напряженное молчание. Максимилиан созерцал переливы света, играющего в драгоценностях, задумчиво поглаживая большим и указательным пальцами деревянный край. А я…я разрывалась между желанием немедленно вскочить и вырвать шкатулку из рук застывшего князя и завыть от тоски и невозможной, невыносимой усталости, какая бывает после нервного срыва. Наконец Максимилиан осторожно опустил крышечку и поднял на меня взгляд задумчивых синих глаз:

— Малыш… А здесь всегда было только четыре кольца?

Холодный, нарочито равнодушный тон вопроса заставил меня испуганно дернуться. Максимилиан, словно извиняясь, легонько провел пальцами по моей щеке и тепло улыбнулся. Я внезапно осознала, что этот страх и смертная тоска — его… Не мои… Глубокий вдох — и липкое наваждение рассеялось, оставив лишь неприятную тень в памяти.