Софья Ролдугина - Белая тетрадь

— А как у тебя с энергией? Ты восстановился после боя?

— И даже запасся впрок, — рассеянно кивнул вампир. И осведомился подозрительно: — А что?

— Ксиль… — я зажмурилась для смелости и выпалила на одном дыхании: — Можешь показать, как раскрываются крылья? Ну пожалуйста!

Князь опешил от неожиданной просьбы:

— Что?

— Ничего, — я уставилась в покрывало, краснея. — Я об этом много читала и хотела сама когда-нибудь увидеть… А здесь такой шанс… — в голову забрела паническая мысль: — Или я прошу о чем-то неприличном?

Князь от души рассмеялся.

— Да нет, все в рамках. Просто еще никто не додумался обратиться к кому-то из князей с такой просьбой. Между прочим, ты здорово рискуешь, — предупредил меня Максимилиан. — А если я тебя случайно задену крылом?

— Ну я же не собираюсь соваться за спину, — отмахнулась я. — К тому же у меня есть знакомый целитель…

— Против безумия целители бессильны, — хмыкнул князь. Посмотрел на мои горящие в предвкушении глаза и добавил: — Впрочем, похоже, ты и так не вполне нормальная…

Я искренне возмутилась и шарахнула ему по голове подушкой. Максимилиан с хохотом поймал предмет интерьера и водворил на место. Потом решительно развернулся ко мне и усадил себе на колени:

— Слушай правила, — деловито распорядился он. — Во-первых, смотри сколько угодно, но не перегибайся через плечо. Во-вторых, не суй руки в туман. Я, конечно, постараюсь настроиться на мирные мысли и снизить концентрацию энергии, но, поверь, тебе и этого хватит. В-третьих…

— Подожди, — перебила я его. — При чем тут мирные мысли?

— При том, — передразнил меня вампир. — Крылья — это душа, понимаешь? Совокупность мыслей, желаний, самосознания, индивидуальности, воспомина-ний и тому подобного. Если я буду настроен на агрессию — как в случае с ин-квизицией, помнишь? — то ударом крыла могу снести гранитную стену, а эф-фект от соприкосновения с живым существом будет схож с ударом молнии в несколько миллионов вольт. Охотники от этого частично защищены, но их ломает другое — невозможно двум душам существовать в одном теле, невоз-можно смертному почувствовать то, что чувствует шакаи-ар, и при этом ос-таться в здравом уме. Разрушаются какие-то невидимые связи и человек сходит с ума, оставаясь физически здоровым. Поэтому будь очень осторожна.

— Да, молния в десяток миллионов вольт — это серьезно, — прониклась я. — А что в-третьих?

— А в-третьих, представление продлится не больше пары минут, иначе мне снова придется искать обед, — радостно оскалился князь. — И, поверь мне, далеко я ходить не стану… Ну что, готова?

Я кивнула.

Максимилиан закрыл глаза. Я с любопытством взглянула через плечо…

Вертикальные полосы потемнели, а потом вдруг вспыхнули, как снег на солнце. Сияние сгустилось до почти осязаемой плотности. Мгновение — и из сияющих «бутонов» брызнул угольно-черный туман. В комнате сразу стало темнее, как будто крылья впитывали в себя скудный свет ночника. Я заворожено смотрела на шелковистые переливы тьмы над сияющими плечами.

— Ну как? Нравится? — с мурлыкающей интонацией спросил Максими-лиан, открывая глаза. Зрачки превратились в черные ниточки, мокрые волосы растрепались, клыки хищно поблескивали за темными губами — одним словом, вылитый вампир. Коим он и является. Я невольно отпрянула в сторону. Сердце сжалось от дурного предчувствия.

— Очень. Ой, черт!

Оконная рама с грохотом распахнулась. Максимилиан рефлекторно бросился вперед, отгораживая меня от возможной опасности. От резкого движения я не удержалась на ногах и, пытаясь затормозить, схватилась за плечо вампира, дернувшегося к окну. И с умопомрачительной четкостью поняла, что по инерции лечу прямо в черный, влажно клубящийся туман.

Нет! Не-ет!

Безмолвный крик разрывал голову. Черные волны обжигали кожу, как кислота, проникали под сомкнутые веки, просачивались в уши, в рот… Задыхаясь, жадно вдохнула отравленный воздух, ясно понимая, что это меня убьет… Темный туман на мгновение заморозил легкие и…все?

…Я по-прежнему стояла позади Максимилиана, держась за его плечо. Вампир замер, полуобернувшись, ошеломленно глядя на меня. Сквозь черную дымку бледное лицо казалось размытым. Вот только она больше не обжигала кожу. В воздухе разлился чистый, свежий аромат, будто перед грозой. Я чувствовала… я жила…я…

(страх, удивление, нежность, ярость, желание, боль)

Нет, нет, нет… так не бывает, не бывает…

(хрупкие пальцы вцепились в плечо. Что с тобой, малыш?)

Я… я не знаю…

(Это я не знаю!)

Чужие эмоции затопили сознание. Я уже с трудом отделяла свои чувства от его ощущений, его желаний и воспоминаний… Во рту появился отчетливый металлический привкус. Я поднесла пальцы ко рту… и с удивлением увидела, как Максимилиан слизывает капельку крови с прокушенной губы. Иногда длинные клыки только вредят.

(Бред!)

От новой вспышки негодования сознание начало уплывать. Уже оседая на пол, я почувствовала, что чужая душа уходит, оставляя меня наедине…с собой?

Максимилиан осторожно обнял меня, прижимая лохматую голову к плечу. Тому самому, на котором остались отчетливые следы моих ногтей. Ох, нет…

— Ну что ты плачешь, малыш? Все уже закончилось… Прости меня… — глухо шептал князь. Его дыхание шевелило мне волосы на макушке.

— Так… одиноко… Ксиль… ну почему люди все время одни… почему нельзя… так…почему… — всхлипывала я, уткнувшись в плечо. Пустота, образовавшаяся в душе, когда Максимилиан сложил крылья, постепенно заполнялась моими воспоминаниями и чувствами. Но что-то глубоко внутри тоскливо сжималось при мысли, что это больше никогда не повторится. Что это одиночество — навсегда… Я в отчаянии саданула кулаком по ножке кровати.

Боль в разбитых костяшках подействовала отрезвляюще. Мамочки, это что, и есть сумасшествие? Ой-ой-ой…

— Нет, ты абсолютно нормальна. Насколько это слово можно применить к юной ведьме после нервного срыва, — слабо улыбнулся Ксиль, уловив мою мысль. Я нервно хихикнула в ответ и отодвинулась. Князь, хотя и несколько встрепанный, шокированным не выглядел. В голову закралась подозрительная мыслишка. Я прищурилась и подозрительно заглянула князю в глаза:

— Скажи мне, Ксиль… Ты чувствовал то же самое, что и я? — он кивнул. — Тогда почему ты не потерял сознание?

Максимилиан смущенно улыбнулся и ответил, стараясь на меня не смотреть:

— Моя…психика… устроена немного по-другому. Я же эмпат. И чувствую это постоянно.

— Ты серьезно? — я ошеломленно уставилась на вампира. — Это и есть эмпатия?

— Не совсем. Но очень близко.

Я снова посмотрела на князя, на этот раз с уважением.

— Теперь, по крайней мере, ясно, почему вы все такие чокнутые.