Раймонд Фейст - Ученик

— Ты не поехал с Лиамом на берег? — тихо спросила Карлайн.

— Нет, Ваше Высочество.

— Ты говорил с ним перед тем, как он уехал?

Роланд отвел взгляд в сторону горизонта.

— Да, Ваше Высочество, хотя я должен признать, что нахожусь в скверном настроении по поводу его отъезда.

Карлайн понимающе кивнула.

— Потому что ты должен остаться.

— Да, Ваше Высочество, — с горечью в голосе сказал он.

— Почему так официально, Роланд? — мягко спросила она.

Роланд посмотрел на принцессу, семнадцати лет после этого последнего дня летнего солнцестояния. Больше уже не раздражительная маленькая девочка, склонная к вспышкам характера, она теперь превращалась в красивую задумчивую девушку. Мало кто в замке не знал о многих ночах рыданий, исторгнутых Карлайн, после того как новости о Паге достигли замка. После почти что недели одиночества Карлайн вышла изменившейся, более подавленной и менее своевольной. Никаких признаков ее самочувствия видно не было, но Роланд знал, что шрам в ее душе остался.

Помолчав мгновенье, Роланд сказал:

— Ваше Высочество, когда… — он замолчал. — Это не имеет значения.

Карлайн положила руку ему на плечо.

— Роланд, что бы ни случилось, мы всегда были друзьями.

— Мне приятно думать, что это правда.

— Тогда скажи мне, почему между нами выросла стена.

Роланд вздохнул, и в его ответе не было даже намека на его обычное шаловливое настроение.

— Если выросла, Карлайн, то это не моих рук дело.

Тут блеснула вспышка ее прежнего характера и она резко спросила:

— Значит, я творец этого отчуждения?

В голосе Роланда прорвался гнев.

— Да, Карлайн! — он пропустил руку через волнистые каштановые волосы. — Помнишь тот день, когда я подрался с Пагом? День пред самым его отъездом.

На имя Пага она напряглась.

— Да, я помню, — натянуто сказала она.

— Ну, это было глупо, это было по-мальчишески, та драка. Я сказал ему, что если когда-нибудь он причинит тебе вред, я изобью его. Он говорил тебе?

В ее глазах появилась непрошенные слезы.

— Нет, он никогда не упоминал об этом, — тихо сказал она.

Роланд посмотрел на красивое лицо, которое он любил столько лет.

— По крайней мере, тогда я знал своего соперника, — он понизил голос, и гнев исчез. — Мне нравится думать, что тогда, в конце, он и я были крепкими друзьями. И все-таки я обещал, что не оставлю попыток завоевать твое сердце.

Карлайн, дрожа, поплотнее завернулась в плащ, хотя было и не так холодно. Внутри она испытывала противоречивые смущающие чувства.

— Почему ты остановился, Роланд? — сказала она дрожа.

Внутри Роланда внезапно взорвался резкий гнев. Впервые он потерял маску остроумия и манер перед принцессой.

— Потому что я не могу бороться с памятью, Карлайн, — ее глаза широко раскрылись, и по щекам побежали слезы. — С другим человеком из плоти я могу столкнуться, но с этой тенью из прошлого я схватиться не могу, — в слова влился горячий гнев. — Он мертв, Карлайн. Мне жаль, что это так; он был моим другом, и я скучаю по нему, но я отпустил его. Паг мертв. Пока ты не признаешь, что это правда, ты живешь с ложной надеждой.

Она поднесла руку ко рту ладонью наружу, глядя на него с молчаливым несогласием. Внезапно она повернулась и ушла вниз по ступеням.

Оставшись один, Роланд поставил локти на холодные камни башенной стены. Держа голову в своих руках, он произнес:

— Ох, каким же дураком я стал!

— Патруль! — прокричал стражник с замковой стены. Арута и Роланд повернулись. Они наблюдали за тем, как солдаты инструктируют ополченцев близлежащих деревень.

Они дошли до ворот, и патруль медленно заехал внутрь: двенадцать грязных, уставших всадников, и Мартин Длинный Лук с двумя следопытами. Арута поприветствовал егеря и спросил:

— Что у вас там?

Он показал на трех человек в серых балахонах, стоящих между линиями всадников.

— Пленники, Ваше Высочество, — ответил охотник, опершись на свой лук.

Когда другие стражники подошли занять позицию вокруг пленников, Арута отпустил их и сам подошел к ним. Когда он подошел на расстояние протянутой руки, все трое упали на колени, прижавшись лбами к грязной земле.

Арута в удивлении поднял брови.

— Я никогда не видел таких, как эти.

Длинный Лук согласно кивнул.

— У них не было доспехов, и они не пытались ни драться, ни убежать, когда мы их нашли в лесу. Они делали как сейчас, только еще что-то бормотали, как уличные торговки.

— Приведи отца Талли, — сказал Арута Роланду. Он, может быть, сможет сказать что-нибудь на их языке.

Роланд заторопился прочь, чтобы найти священника. Длинный Лук отпустил следопытов, направившихся к кухне. Солдат был послан найти Мастера Мечей Фэннона и сообщить ему о пленниках.

Через несколько минут вернулся Роланд с отцом Талли. Старый жрец Асталона был одет в темно-синюю, почти черную рясу, и, взглянув на него, три пленника зашептались. Когда Талли взглянул в их направлении, они замолчали. Арута с удивлением посмотрел на Лонгбоу.

— Что у нас тут? — спросил Талли.

— Пленники, — ответил Арута. — А так как ты единственный человек здесь, кто имел дело с их языком, я подумал, ты можешь что-нибудь из них вытянуть.

— Я мало помню из моего контакта разумов с цурани Зомичем, но я попытаюсь.

Священник что-то отрывисто произнес, и все три пленника заговорили разом. Тот, который был посередине, что-то резко сказал товарищам, и они замолчали. Он был низок, как остальные, но крепко сложен. Волосы были каштановыми, кожа смуглой, но глаза, к удивлению, зеленые. Он медленно заговорил с Талли. Его тон был несколько менее почтительным, чем у его спутников.

Талли покачал головой.

— Не могу быть уверен, но думаю, что он желает узнать, являюсь ли я Великим этого мира.

— Великим? — спросил Арута.

— Умирающий солдат был в благоговении перед человеком на борту, которого он называл «Великим». Я думаю, это был титул, а не что-то частное. Возможно, Калган был прав в подозрении, что этот народ благоговеет перед магами или священниками.

— Кто эти люди? — спросил принц.

Талли снова отрывисто заговорил с ними. Человек посередине стал медленно отвечать, но через мгновение Талли оборвал его движением руки.

— Это рабы, — сказал он Аруте.

— Рабы?

До сих пор не было контактов ни с какими цурани, кроме воинов. Это было что-то вроде открытия, что они использовали рабство. Хоть и не в диковинку в Королевстве, рабство не было широко распространено и было ограничено осужденными преступниками. На Дальнем Побережье его вообще не существовало. Аруте эта идея казалась странной и отвратительной. Люди могли рождаться на низкой ступени общества, но даже последний крепостной имел права, которые дворянство должно было уважать и защищать. Рабы же были собственностью.