Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать

Не долго думая, она выдрала кристалл из каменного гнезда. Поля мигнули и постепенно погасли, открывая Алу путь в камеры. Эти вырубленные в чёрном камне комнатушки были пусты, только в одной из них, как бы забившись в угол, сидел скелет, облачённый в типичную для руалских жрецов длинную мантию. Девушка нагнулась, чтобы рассмотреть орнамент у горловины мантии; полы её собственного плаща скользнули по полу, взметнулась пыль… и Алу потеряла всякий интерес к вышивке.

На плитах пола, под слоями потревоженной Аниаллу пыли скрывалась процарапанная острыми ногтями покойного алая надпись. Почему-то она была начертана на танайском языке, и при виде её девушку охватило необъяснимое чувство, схожее с благоговейным ужасом. Алайка смахнула с букв остатки пыли и начала читать.

«Они не были более алаями, — гласили неровные строки. — Тьма заполнила их разум. Я убил столько, сколько смог, но мой век не долог, ибо сила Камня, пропитавшая воздух этого проклятого богиней места, отравляет всякого, кто не служит породившей его нам на погибель Тьме».

— Тьма? — мысленно спросила себя Аниаллу. — Разве темная магия может подчинить себе разум алая? Если подобное вообще возможно, то уж точно ни для одного из тёмных народов — они не сильны в магии разума и чувства. И всё же… Аниаллу так и не сумела развить дальше эту мысль — её погасило ярко вспыхнувшее воспоминание о лишившемся разума летописце, про которого они с Анаром читали. Уж не его ли останки лежат сейчас перед ней? Интуиция подсказывала ей, что так оно и есть. Рядом с надписью был выцарапан сложный символ, значение которого было Алу непонятно, но стоило ей взглянуть на него, как на девушку накатила волна страха. Она быстро срисовала его и поспешила покинуть камеру.

Аниаллу так сильно хотелось поверить в то, что кто-то извне, очень жестокий и могущественный, насильно исказил разум её соплеменников, коварством заставив их служить своим захватническим целям, что она всеми двадцатью когтями вцепилась в эту догадку. Поднимаясь по бесконечной лестнице и словно решая в уме сложный шахматный этюд, Алу пыталась оценить политические и личные интересы богов и владык.

Если этот кто-то — из Энхиарга, то, чтобы обладать достаточной силой, он должен быть выходцем из Дарларона. Но дарларонцы, да и вообще все тёмные, начиная смертными и эльфами и заканчивая Высшими, — существа пусть и чрезмерно гордые, но благородные, они не были заинтересованы в том, чтобы вредить алаям, одним из немногих своих союзников. Над тёмными Энхиарга вечно тяготела угроза вторжения из Элаана, и если они предадут Бриаэллар, то одновременно лишатся защиты Тиалианны и Нель-Илейна, что грозит им неминуемой гибелью.

Если же этот гад обитал за пределами Энхиарга, то ему неоткуда было взять такую силу — Аниаллу никогда не слышала, чтобы обитатели иных миров обладали мощью, достаточной, чтобы противостоять Силам Энхиарга. Происходи вся эта подземная история в другом мире и не с двумя из не самых слабых алаев, она назвала бы её делом обычным. За пределами Энхиарга Тьма с удручающей частотой становилась синонимом Зла и действовала очень похожими методами, порабощая подчас целые миры. Но в родном мире Аниаллу такой номер не прошёл бы…

Лайнаэн, наэй Света, владычица Элаана, была страшно могущественным существом, силы которого хватало на то, чтобы поделиться ей с каждым «светлым» созданием в великом множестве миров. Но у тёмных не было никого подобного Лайнаэн — и это делало их куда более слабыми… Дисбаланс сил наблюдался повсеместно, именно поэтому Свет практически всегда побеждал Тьму, и, как считалось, Добро в его лице одерживало верх над Злом.

Одних тёмных страдания научили ценить жизнь — свою и чужую, они не хотели уподобляться Свету и посему проявляли чудеса терпимости и благородства. Другие же, возненавидев всех и вся, выступая против всех без разбору и не щадя даже своих собственных соплеменников, превращались в империи Зла. В Энхиарге все хоть сколько-нибудь могущественные «дети Мрака» принадлежали к первым. Аниаллу была полностью уверена, что это так…

Тогда оставалось только одно: кто-то маскировался, пытался заставить поверить, что это Тьма отравляет умы алаев, кто-то, скрывающий свою истинную природу, и Аниаллу догадывалась, кто это мог быть. Он, вернее, она, была единственной на весь Энхиарг.

Лайнаэн всегда недолюбливала алаев, а с тех пор, как Аласаис взяла под свое покровительство Аглинор — часть земель Элаана — эта нелюбовь переросла в ненависть. Аглинор, расположенный на севере страны между лесами Ши и Зелёной равниной, принял это решение добровольно. Хозяйка Бриаэллара была в нём частым гостем, и взгляды его владыки и населения так изменились, что стали уже слишком отличаться от мировоззрения всех остальных почитающих Свет народов. Но на пути Лайнаэн, желающей вернуть свою законную территорию, внезапно встали ещё Тиалианна, Адорнатан Градор и владыки Эллири и Шейлвеллы. И правители Элаана предпочли признать суверенитет Аглинора, чем воевать за земли, народ которых был им чужд уже настолько, что вряд ли смог бы вновь влиться в их сообщество…

Аниаллу спохватилась, что опять думает вовсе не о том, о чём надо бы. Девушка мотнула головой, словно пыталась вытряхнуть из неё все ненужные мысли. Итак, Лайнаэн есть за что ненавидеть Аласаис и весь её народ вместе с ней. Но никаких доказательств причастности её к этим событиям не было. Правда, это вовсе не значило, что если Аниаллу хорошенько поищет, их не найдётся. Но где именно их искать и с чего начинать поиски? Алайка решила, что сперва стоит узнать, что за странный символ выцарапал на полу камеры сумасшедший летописец — в том, что именно его скелет она нашла в камере, Алу уже не сомневалась.

«А что если это сила наэй Тьмы, уравновешивающего Лайнаэн?» — от этой догадки уши Аниаллу непроизвольно прижались к голове. Тогда… тогда всё складывалось в единую пугающую картину: и беспорядки в Канирали, и чрезмерный гнев Селорна, и многое, многое другое, что подтверждало наличие силы, побуждающей существ разных рас и народов творить странные и жестокие дела.

«Нет… конечно, нет…» — бормотала она про себя, хотя в душе уже была уверена, что да — это самое простое, но одновременно и самое невероятное объяснение происходящему, — возможно… да что уж там, наверняка было правильным. Но Аниаллу всё же не позволила себе думать об этом, как о свершившемся факте: пока доказательств нет, нечего ужасаться и волноваться заранее.

Тем временем лестница кончилась, и вскоре, откинув гобелен, Аниаллу увидела поджидающего её в полутемном зале Анара. Он обрадовался ей так, как будто не видел много дней, и ее первым желанием было спрятаться в его объятиях и забыть, забыть о своей страшной догадке… Но вдруг она представила, как сползает с его лица эта замечательная мальчишеская улыбка, которую она так любила, как в его сердце заползает тот же ужас, что охватывает сейчас и ее… Нет, она ничего не скажет ему… пока. Пока не будет уверена.