Антон Орлов - Пепел Марнейи

Под утро на рабочем столе лежало три аккуратных стопки белоснежных конвертов, запечатанных розовым сургучом. Осталось дождаться, когда придет прислуга, и послать кого-нибудь в почтовую контору. Но сначала – прибраться. Засохшая чернильная лужица, мятые бумажки… В чернильнице муха, когда только успела, мерзавка… Еще и под стол что-то закатилось. Ужас, словно у нее в кабинете Унбарх с Тейзургом повоевали!

Кавардак царапал, как застрявшая в шелковом чулке колючка, и Венуста, несмотря на полный упадок сил, принялась наводить порядок. Нельзя оставить все в таком виде и пойти спать, порядок – прежде всего.

На одной чаше весов – куча денег, прощение всех прошлых преступлений и трех еще не совершенных. На другой… Тибор не знал, что там лежит на другой, кроме жизни никому не нужного паршивца, который забился в угол и замер, даже дыхание затаил.

– Хочешь вина?

Пленник молча сверкнул глазищами из полумрака. Надо полагать, не хочет. Видно, что до полусмерти перепуган, и в то же время полон обреченной непримиримости.

– Я тебе не враг. Я убийца. Мне за тебя заплатили. Согласишься со мной побеседовать – умрешь не больно. Если оное предложение тебя заинтересовало, выползай оттуда и садись, – Тибор кивнул на стул.

Интонация мягкая, но не настолько, чтобы парнишка еще больше испугался. С полминуты подумав, тот поднялся, доковылял до стула и уселся напротив. За металлическим кольцом на тощей лодыжке тянется длинная цепь, на руках кандалы. Судя по тому, как неловко он двигается, закован в первый раз. Узкое лицо, искусанные губы. Длинные спутанные волосы – это, похоже, своего рода доспех: нависают над глазами и прячут слишком тонкую шею, иначе он почувствует себя беззащитным. Тибор получил тому подтверждение, когда попытался отвести их в сторону – еле успел отдернуть руку от клацнувших зубов.

– Ты еще и кусаешься?

– Придержи лапы, – огрызнулся пленник.

Пока он был без сознания, Тибор успел хорошенько его рассмотреть, поэтому не стал повторять попытку.

Сейчас ему всего лишь хотелось выяснить, как это существо отреагирует на его жест. Выяснил: так можно и без пальцев остаться.

– Будешь вино?

– Я не пью, – с неприязнью буркнул парень.

– Предпочитаешь апельсины?.. Вино не крепкое, это гливайзи с рийскими пряностями, – говоря, он наполнил вторую кружку. – Тебе не так долго осталось жить, чтобы заботиться о здоровье. Почему ты один из украденных апельсинов отдал старухе?

– Ей очень хотелось, а видно было, что ночью она умрет. Наверное, уже умерла. Какая тебе разница?

– Хм, добрый поступок… Значит, ты способен увидеть на лице человека печать Акетиса?

– Не всегда.

Он закусил и без того пострадавшую нижнюю губу, словно подумал о чем-то безрадостном.

– Выпей, – Тибор подтолкнул к нему кружку. – Догадываешься, кто тебя заказал?

– Ага. Один тип, я не помню лица и как его зовут, но взгляд у него такой, что в могиле не забудешь. Кажется, он маг. Умеет швырять ножи, но не всегда попадает в цель. В меня не попал.

Эти неожиданные сведения Тибора слегка обескуражили. Словно открываешь дверцу буфета, рассчитывая увидеть стопки тарелок, а на полках вместо них лежат башмаки или камни.

– Ты с ним встречался, да? – мальчишка смотрел с напряженным любопытством. – Кто он вообще такой?

– Рис, ты не угадал. Наш заказчик под это описание не подходит. Кстати, Рис – это имя или кличка?

– Имя, наверное, – он пожал плечами. – Не важно.

– Видел когда-нибудь ее высочество Лорму?

Рука, потянувшаяся было к кружке, замерла, глаза сощурились, губы сжались. Отталкивание, даже, пожалуй, отвращение. Словно Тибор заговорил не о вечно юной ругардийской принцессе, а об уховертке или сколопендре.

– Один раз видел. Она выходила из кареты на улице Босых Гадалок, – в глазах, напоминающих темную яшму, мелькнуло понимание. – Это она приказала меня убить?

– Интересно, чем ты заслужил такую честь?

– Не знаю. От нее так и тянет смертью. Я приходил к одной ведьме, которая там жила. Ну, мне посоветовали провериться на сглаз, и я пошел, а тут как раз принцесса приехала.

– Жила? – уцепился за слово Тибор. – А теперь она где?

– Умерла. И та жрица Лухинь, к которой приезжала принцесса, тоже умерла. Их дома стоят напротив.

Мальчишка поежился, ухватил обеими руками тяжелую глиняную кружку, отпил вина. Зубы стукнули о край, звякнула цепь.

– Еще где-нибудь ее встречал?

– Нет.

– Уверен?

Кивнул. Кандалы для него слишком тяжелые, но Лорма предупреждала, что он опасен.

– Как звали ведьму?

– Хия.

– Ты в тот раз ничего не говорил в адрес ее высочества? Может быть, сделал неуважительный жест или скорчил рожу?

– Нет. И она в мою сторону даже не посмотрела.

Ребус не хотел разгадываться, только дразнил. Задумчиво глядя на пленника, Тибор решил, что убивать его пока рановато. Возможно, позже понадобится задать ему еще несколько вопросов… Эта мысль оказалась неожиданно приятной. Впрочем, все дело в том, что наконец-то можно отдохнуть после беготни по Эонхо и прозябания во всяких странных местечках вроде логовища нижнереченской вдовицы. Хорошо натопленная комната, кружка превосходного гливайзи, конкуренты остались в дураках, спешить некуда – что еще нужно для того, что принято называть счастьем?

Смертельную опасность Рис ощущал каждым нервом и каждой косточкой. Как будто ноют зубы, только сейчас не зубы, а все тело целиком, и ноющая боль – не физическая, но от этого не легче.

Обращались с ним не сказать, чтобы плохо. Не били. Топили чугунную печку. Принесли набитый соломой тюфяк и одеяло. Кормили три раза в день тем же, что ели сами – наваристой мясной похлебкой, копчеными колбасками, сырными лепешками. Правда, ел он чуть-чуть. Не хотелось.

Тибор сказал, перед тем как убить, ему дадут выпить настойку алаштырского дурмана. Это сильное снадобье, при достаточной концентрации – яд, от которого уснешь и не проснешься. Но если так, почему не ограничиться отравой? После трехлетней учебы в Школе Магов Рис кое-что знал и о дурманных зельях, и о ритуальных убийствах. Его не просто прикончат, дело обстоит гораздо хуже.

Он впервые увидел вблизи троллей. Чешуйчатые громилы с острыми зубами, когтями, которые можно выпускать и втягивать, подвижными кожистыми рожками длиной с человеческий палец и ушами, похожими на крылья летучей мыши. На нижних кромках ушей болтаются серьги, по нескольку штук. На лапищах грубовато выкованные перстни с агатом, нефритом, ониксом, кусочками горного хрусталя и невзрачными пестрыми камушками, названий которых он не знал.

Один из троллей был шаманом. Этот целый час просидел напротив, опустив тяжелые сизые веки, потом, грузно ступая, ушел – наверное, докладывать Тибору о своих выводах.