Антон Орлов - Пепел Марнейи

Идет зановооживление.

Прогноз: вероятность благоприятного исхода – 0,0000000000000000000000000001.

Продолжать зановооживление?

ДА? НЕТ?

И тут он проснулся. Полутемная комната, кандалы, две старинные медные лампы по обе стороны от двери, а перед глазами до сих пор светится длинная цепочка чужих знаков – много-много-много нулей. И во рту противный горьковатый привкус. Это ведь он будет умирать в хрустальном гробу. Наверное… Совсем не обязательно. Тропы будущего ветвятся, расходятся в разные стороны, и кто сказал, что он непременно придет именно туда?

Отыгрыш неудачи, такой досадной, что скулы сводит: взял клиента, но тот улизнул, и теперь надо выяснить, в какую щель он мог забиться. Плохая мина при хорошей игре. Это позволяло побольше узнать о Рисе, не подбрасывая ненужных выводов шпикам Лормы, и заодно сбить с толку оставшихся конкурентов, сколько бы их ни было. Если бы не скверное настроение, напоминающее взбаламученную речку, непонятно куда устремившуюся в обход прежнего русла, все было бы в сахаре.

Воришка из Нижнереченской банды, сдавший Риса Тибору, и еще один поганец оттуда же. Оба намекали, что знают, где прячется Рис, и помогут его выследить, если господин хороший не поскупится. Заодно выложили о заморском городе Танцующих Огней – Рис всех о нем расспрашивает, о его панибратских отношениях с сонными домами, о том, как он на расстоянии, с помощью каких-то нехилых чар, оборвал жизнь Хенека Манжетки, которого пытал Живодер, хотя твердит, что не маг.

Они говорили об этом и раньше, только тогда избыточные подробности его не заинтересовали, а сейчас он подавал поощрительные реплики, чтобы вытянуть побольше. Амулеты у него мощные, почти любые направленные чары перебивают, но насчет эпизода с Хенеком стоит держать в уме, пусть шаман и не учуял ничего опасного.

Денег поганцам Тибор дал, пообещав доплатить за наводку. В отличие от них, он знал, где спрятан Рис, но морочить головы вероятным наблюдателям надо со всем респектом, чтобы ни в чем не усомнились.

Поломойка из Школы Магов, кряжистая краснолицая тетка с заплывшими глазами-щелками. Из тех невезучих, кто наделен малой толикой магического дара, недостаточной даже для самой скромной колдовской практики. Из нее вышел толк по другой части: тайная надзирательница и наушница, с точки зрения преподавателей – бесценный помощник. Видимо, эти таланты проявились рано, и когда обнаружилась ее непригодность касательно волшебства, девчонку оставили при школе прислугой. Теперь ей было за сорок, она закладывала за воротник и не отказалась пропустить с Тибором по стаканчику полынной настойки в «Каменном башмаке».

Риса она помнила. Во-первых, тот никогда не пакостил. Огрызнуться мог, но исподтишка не гадил, таких она отличала и одаривала своим расположением, тусклым, как тень в облачную погоду. Во-вторых, господин кастелян из-за него вконец заел ее своими жалобами, не сейчас, а годочков шесть назад, потому что господина кастеляна заел в свою очередь господин Сарабтен, который после бегства мальчонки требовал неустойку за моральный ущерб.

– Я вам скажу, сударь, магия в нем была, – дыша на Тибора чесноком и полынью, доверительно сообщила поломойка. – Только наружу не выходила. Запертая магия, понимаете? Я это чувствовала, я же хоть на малость, но тоже ведьма. И вот что удивительно, сударь, все его любили. Или, можно сказать, почти все. Вы же знаете, в таких заведениях, как наша школа, дети друг дружке волчата, но его не мучили, хотя он был совсем не боевой. Если кто-то начинал его обижать, всегда находились заступники. Магия, которая в нем жила, привораживала, как чудесная музыка, понимаете, о чем я, сударь?

Тибор понимал, о чем она. К сожалению… Десять тысяч рафлингов, прощение всех прошлых и трех еще не совершенных, а он, как последний идиот, тянет время.

Расчувствовавшись, женщина шмыгнула носом и добавила:

– Даже я, бывало, угощала его конфетой или яблоком, без корысти, единственно по своей неистраченной доброте! Ох, жизнь наша тяжкая…

И протянула покрытую цыпками загрубевшую руку к бутыли с горькой настойкой.

Оставив ее наедине с выпивкой, Тибор выбрался из трактира на свежий воздух. День выдался ясный, подсохшие пыльные улицы выглядели удручающе серыми, пусть их и оживляли дрожащим блеском спицы экипажей, оконные стекла, посеребренные шпили, витрины богатых лавок, сверкающие грани сонных хоромин.

Некто в бесформенном болотном плаще тащился за ним, то исчезая в энергичной полуденной толкучке, то опять выныривая на мгновение-другое. Один из посетителей «Каменного башмака» вышел следом.

Тибор ускорил шаг, свернул за угол, потом в подворотню, загроможденную каким-то хламом, словно здешние жители готовились к осаде. Затаился у стены, за штабелем ящиков, воняющих гнилым луком. С тех пор как ввели «мусорную подать», горожане как только не изощряются, лишь бы не вывозить отбросы на свалку за Белой стеной, окружившей разросшуюся столицу полвека назад. Потихоньку подсунуть мусор в чужой двор – дежурная шутка, давно уже не смешная. Судя по количеству ящиков, на этот раз от протухшего товара избавилась солидная овощная лавка или перекупщик, придержавший лук до весны и обманувшийся в расчетах.

Преследователь топтался в просвете, изображая сомнения в номере дома. По характерным движениям, мнимо неуклюжим, и по выпирающему из-под нахлобученного капюшона расплывшемуся подбородку, покрытому неряшливой белесой щетиной, Тибор признал Шостаса Падальщика. Тот заработал свое прозвище, потому что отличался скверным обыкновением пристраиваться к напавшим на след собратьям по профессии: выжидал, когда коллега сделает дело, после чего наносил удар, присваивал добычу и получал с заказчика плату. Тибора он еще ни разу не оставлял в дураках, но теперь, видно, решил рискнуть – десять тысяч и так далее. Гм, Лорма и его тоже пригласила участвовать или он включился в игру по собственному почину?

В подворотню осторожный Падальщик не полез, а Тибор пересек проходной двор, вышел через противоположную арку и углубился в путаницу грохочущих, сверкающих, кишащих народом булыжных улиц. Было искушение прирезать Шостаса, но… Мало ли, как все повернется, вдруг и Падальщик окажется полезен?

Мунсырех, тролль-шаман, развеял его подозрения:

– На тебе нет приворота или других похожих чар. Твои амулеты не пропустили бы такие чары. И Рис не колдует, этого нет. А что есть, я не знаю, как назвать.

– В нем присутствует магия, так? – подсказал Тибор, вспомнив слова поломойки.

– И магия тоже. В нем бездна, – Мунсырех задумчиво покачал тяжелой чешуйчатой головой.

– Как у его светлости герцога Эонхийского?