Сергей Зонин - Белое безмолвие смерти

Ностальгические воспоминания были прерваны появлением маленького худощавого человечка. Даже острые чувства вампира не могли отличить визитёра от простого смертного. Заурядная добыча, мягкая, медлительная, с тёплой кровью… Если бы Зерт не знал, ни за что бы не заподозрил, что эта хрупкая оболочка скрывает силу, способную рушить горы и обращать самонадеянную нежить в прах одним взглядом. Впрочем, тот бы не постеснялся напомнить. Вампир до сих пор был не-мёртв лишь потому, что Оса испытывала к нему небольшую привязанность — как к любимой игрушке. Ссориться с союзницей из-за такого пустяка архангел не собирался.

Но он мог по крайней мере в упор не замечать мелкое порождение Тьмы. Это у него получалось великолепно — то ли срабатывали врождённые рефлексы насекомого, то ли отточенное высокомерие иерарха. Уж не обладали ли его фасеточные глаза свойством зеркала — не отражать вампиров? Иногда Зерту и самому начинало казаться, что его здесь нет. Вот и сейчас предводитель и покровитель Ордена Света обратился прямо к девушке, не скользнув по второму существу в комнате даже мимолётным взглядом.

— Уже не знаешь, чем развлечься от скуки, дорогая? — вопрос содержал немалую долю иронии, но последнее слово издевкой не было. Просто Серафим употребил его в прямом, а не в переносном смысле. Оса действительно представляла для него немалую ценность.

— Чем развлечься я всегда знаю, — парировала эльфийка, по-хозяйски опираясь острым локотком на грудь Зерта. — Вот дела в последние дни маловато. А Судия всё ближе.

— Это очень хорошо, — лучезарно улыбнулся ангел, — потому что я как раз хочу поговорить о деле. Даже о двух делах. В одном ты сможешь поучаствовать, за вторым понаблюдать.

— Второе — пуск башен? Мох обязательно захочет это видеть через меня. А первое?

— Как полагаешь, сумеешь ты справиться с двадцатитысячелетним вампиром?

Ошеломлённый Зерт замер на постели, словно разом превратился в настоящий труп. Глаза Осы вспыхнули рубиновым огнём, а антеннки настороженно приподнялись. Точь-в-точь щенок эрта, делающий первую в жизни стойку на добычу.

— Смотря какой вампир. Если он все эти годы тренировался и развивал боевые способности, то растопчет меня без труда. Если валялся в гробу или развлекался кровавыми оргиями — можно попробовать. Ну и от степени сытости многое зависит.

— Насколько мне известно, недавно он очень хорошо насытился, так что его сила близка к полной. Все жертвенные пирамиды Упокоителей пошли ему на прокорм. Что касается тренировок… Последние несколько тысячелетий он точно спал, дальше не знаю.

— Все жертвенные пирамиды?! — не выдержал Зерт. — Это невозможно, я вам говорю!

От изумления он даже забыл свой страх перед иерархом.

— Я готов поверить, что возраст наделил его достаточной силой для такого, но никто не успел бы! Узнав о крушении одной пирамиды, плащеносцы просто взорвут остальные!

Пару секунд ангел рассматривал тварь Тьмы, что осмелилась подать голос в его присутствии, видимо решая, не спалить ли наглеца взглядом. Потом всё же снизошёл до ответа:

— У мертвецов в таком возрасте много талантов. Один из них — одновременное присутствие в нескольких местах. Воплощения и отражения Воргина атаковали все пирамиды сразу.

— Воргина?! Первого Магистра?! — после кивка иерарха Зерт ушёл в глубокий аут и больше из него не выходил. Оса тут же этим воспользовалась, чтобы перехватить нить разговора:

— Сейчас он тоже… разделён? Сколько копий существует, и сколько он всего может создать? Каждое воплощение обладает полной силой? Что будет, если упокоить одно из них?

— Хорошие вопросы. Я могу чувствовать пять Воргинов в разных местах, но не ручаюсь, что нет других, скрытых от меня. Копии делятся на две категории. Первые — его отражения. Они обладают полной силой, но если уничтожить любое из них, исчезнут все. Воргин перестанет существовать. Вторые — воплощения в телах его потомков. Они обладают лишь частью силы, которую предок пожелает в них вложить. Если уничтожить такое воплощение, его хозяин только ослабнет. Сила крови, сгоревшая в чужом теле, восстанавливается несколько лет.

— Значит, нужно поймать несколько таких… скажем, наместников, прежде чем браться за его отражения. Есть способ отличить первых от вторых?

— Смотри ауру. У отражений — нормальная энергетика вампира соответствующего возраста. У наместников, как ты выражаешься, аура слабее. И двойная, если приглядеться.

— Поняла. Отличу, — бывшая дроу потёрла лапки. — Отличная будет добыча… Тех, кто будет с ним, можно есть? Зерт, только не вздумай возмущаться.

— Я что, похож на самоубийцу? — буркнул Воскреситель, поняв, о ком идёт речь. Понятно, что ему не нравилось слушать планы садистского убийства коллег. Но он уже пару раз был на волосок от смерти и успел разобраться, в каких случаях Осу можно переубедить, а в каких лучше и не пытаться — сгинешь ни за грош. Сейчас был явно второй случай.

— Да, они полностью в твоей власти. Чем меньше останется тёмных, тем лучше, — благодушно улыбнулся Серафим. — А сейчас пошли. Включение башен — очень красивое зрелище.

Забавные это вещи — Свет и Тьма. Особенно, если уметь ими пользоваться.

Таург не был профессиональным тёмным магом, хотя неплохо владел этой стихией. И уж само собой, не принадлежал Свету. Его единственной любовью ещё при жизни стала некромантия — задолго до того, как ею по необходимости начало увлекаться Братство Воскресителей и множество мелких группировок. Но как всякий специалист, желающий достичь в своей области принципиально новых решений, он внимательно изучал и смежные области. Благо времени на это у мертвеца предостаточно, память идеальная, и в отличие от вампиров — никакие плотские желания не отвлекают.

Стихия Света была главной опасностью для высшей нежити, деля это место разве что с Огнём. А Тьма, соответственно — природным союзником. И очень немногие задают себе вопрос — а почему, собственно? Обычно считалось, что причина в морали. Вампиры должны питаться чужими жизнями, поэтому они все более или менее эгоистичны. Лич нуждается в жертвоприношении для трансформации. Свет не признаёт кровавых ритуалов, даже добровольных, хотя в других условиях его адепты легко разменивают собственные и чужие жизни на тактические преимущества. Рыцари смерти берут силу от убитых врагов.

Но подобные предположения путали местами причину и следствие. У высшей нежити столь хищная физиология и мораль именно потому, что некромантия союзна Тьме. А союз этот — вынужденный. Что мешало магам, или, тем более, покровителям Света разработать свои типы живых мертвецов, которые получали бы энергию иными способами, близкими их морали? Сам Таург, например, с момента воскрешения вообще не нуждался в чужих жизнях. Спектр возможных источников силы для лича огромен, и даже в умирающем Носфере их вполне хватало, если подойти с умом. Например, сам процесс деформации и распада Предела — это просто море бесплатной силы, только сумей поймать и использовать.