Дмитрий Морозов - Гномий Клинок

Кради`о`Лост довольно кивнул, подняв руки:

— Возрадуйтесь, чада мои. Наша жертва принята — бог доволен. Усильте пытку!

Тут же новые штыри вонзились в тело несчастного мага — тот, не выдержав, закричал, сполох силы вырвался из него — чтобы тут же устремиться к шару над головой — и богу-выкормышу.

— Хватит! — Элан кричал, борясь с чугунной плитой, намертво сковывающей его усилия. Остановите это! Вы же люди, вы не должны становиться звере зверя! Разве можно получать удовольствие, мучая себе подобных?!

Верховный иерарх лицемерно вздохнул.

— Конечно, грех — радоваться мукам других. И те из братьев, кто думает об этом, понесут наказание… на том свете. Наивысшее счастье на этом: служить своему богу — именно это мы и делаем! И радуемся тому, что наш бог доволен! Верно, братия?

Согласный гул был ему ответом.

— Скоты! Вы сотворили зло — и счастливы, что оно живёт, питаясь болью других. — землянин рвался в цепях, покрывая их тонкой плёнкой крови.

— Наш бог пока не может есть самостоятельно. Но он растёт, и учится — у него ещё всё впереди. А пока — у него всегда будут верные слуги, готовые поделиться с ним людской болью. Прими это — и будь одним из нас! — Верховный иерарх величественно протянул руки в сторону хранителя.

— Никогда! — Элан плюнул в сторону ненавистной рожи кровью из прокушенной губы. — Уж лучше быть жертвой, чем палачом!

— Ты привыкнешь к виду страданий, и научишься получать от них удовольствие. Усильте пытку — Кавншуг может проголодаться.

Новый крик, крик юности, полной жизни и страсти, но вынужденной медленно умирать, разнёсся над двором — и хранитель забился с новой силой, чувствуя, как гнев туманит глаза, поддёргивая окружающее фиолетовой дымкой. Гнев! Всесильный, всесокрушающий, он входил в его тело, наполняя его какой-то новой, незнакомой силой, заставляя кипеть каждую каплю в крови. Рвать! Уничтожать тех, кто осмелился встать на пути великого, кто противится воле пришедшего… Элан, весь покрытый фиолетовой дымкой, рвался в оковах — и звенья цепей толщиной в руку гнулись, не выдерживая напора, а кровь, выступая из-под лопнувшей кожи, пузырилась на металле, прожигая его насквозь.

Разом побледневшие монахи растерянно смотрели на чугунную плиту, которая шаталась под напором тщедушного парнишки, а Кради`о`Лост и другие верховные иерархи торопливо шептали слова заклинаний, направив в сторону хранителя свои посохи. Но всё было напрасно. Оковы лопались одна за другой под напором покрытого туманом мальчишки, и как во сне монахи наблюдали, как разрывается одна цепь, другая… Казалось, фигура растёт, заполняя телом фиолетовую дымку… И тут Кради`о`Лост не выдержал и, тонко взвизгнув, подскочил к нечего не видящему от гнева Элану и с размаха опустил ему на голову свой массивный посох. Тонкая голова запрокинулась и фиолетовая дымка исчезла — однако ещё долго монахи перешёптывались, глядя на погнутые звенья толстых цепей…

Голова раскалывалась, заставляя вспоминать все самые страшные попойки в своей недолгой жизни. Их, правда, было немного — да и на что пить, если с деньгами всегда проблемы? Разве что соседи по лестничной клетке не забывали приглашать тщедушного паренька на праздники — скорее всего, из жалости… Однако эта головная боль давала фору всем остальным.

— Что со мной?

— Лежи, не дёргайся. Просто небольшая шишка, ничего страшного. — Чьи-то осторожные руки положили на лоб тряпку, смоченную чем-то прохладным. — Как ты?

— Где я? — Землянин открыл глаза — но увидел лишь низкий потолок камеры. — Блин, а мне показалось, что это только сон. Как хотелось бы оказаться дома…

— Дома? — Встревоженные лица магов наклонились ниже. — Разве у триединого есть дом?

— Во всяком случае, у меня — есть. — Элан окончательно открыл глаза и вспомнил всё, что случилось вчера. — Чёрт! Эль`заг! Что с ним?

Пожилой маг вздохнул — и отвёл глаза.

— Его забрали сразу после тебя. Он едва успел сбросить излишки энергии, что бы не выдать нашего секрета. Обычно если сюда не возвращаются в течении трёх часов — то не возвращаются никогда. Ты знаешь, что с ним сделали?

Хранитель почувствовал, как слёзы стекают по его щекам, пощипывая кожу. Они всегда были непослушными, выдавая чувства своего хозяина в самый неподходящий момент.

— Он… Он не выдал нашего секрета. И мы его больше не увидим. Никогда.

Все вокруг вздохнули и опустили головы…

— Но… Это не враги! — Грея уже час лежала на небольшом уступе, наблюдая за жизнью маленькой деревушки раконцев, скрытой высоко в горах.

— Сколько таких деревушек мы прошли? Пять? Десять? И там так же играли детишки, и заботливые матери криком не разрешали им отходить далеко от дома, и седовласые старцы так же мирно сидели на завалинке, разговаривая о самых обычных вещах — погоде, урожае, ценах на устрицы, скорых свадьбах и прочих важных дя них новостях. Где тут кровавые повстанцы, своим видом пугающие целый народ?

— Подожди, Великая. — Ракх-инти опасливо прикоснулся к руке драконессы, призывая к терпению. — Обычно их выводят на закате.

— Я подожду, однако если это какие-то политические игры, о жрец народа Вар-Раконо, коготь клана бьющих прямо, то я прямо тебе скажу: я их не перевариваю — зато легко могу переварить тех, кто пытается действовать мной, как марионеткой, хитростью заставляя меня….

— Великая… Смотри.

Их вытащили откуда-то из ямы, или глубокого подвала. Измождённые, узники шли пошатываясь, опираясь друг на друга. Несколько раконцев — таких же, как и жители деревни, только грязных и уставших, с трудом плелись через деревенскую улочку, еле переставляя ноги. Они были в глазах наблюдателей чужеродным пятном, неестественной краской в картине мирной деревушки — но местные жители не замечали ничего необычного. Подумаешь, несколько рабов. Ребёнок, пробегая мимо, хлестнул прутом по одному из пленников — тот испуганно вздрогнул, однако не посмел сказать что-либо, покосившись на невозмутимого конвоира с копьём. Один из мирно сидевших стариков на завалинке рассмеялся, что-то одобрительно крикнул вслед убежавшему парнишке — тот немедленно вернулся и с наслаждением вновь огрел здорового дядьку, не смеющего возразить и лишь вздрагивающего от ударов. Сонная женщина с тазом помоев выглянула на улицу — и плеснула вязкую жижу в канал, под ноги рабам, обдав их брызгами зловонной жижи. Те лишь втянули головы в плечи, зато мальчонка начал ругаться, отскочив в сторону. Женщина визгливо расхохоталась, зашла в комнату, прикрыв за собой дверь. А рабы, понуро поплелись дальше по узкой улочке…

— Хорошо. Я поняла. Но…. Почему они стали такие?

— Это тоже вина правящего клана. Когда-то все эти люди были отличными воинами — Ракх-инти махнул рукой в сторону деревни. Они и воспитывались с детства как воины, защищавшие наши границы в мирное время и стоявшие в первых рядах в годы войны. Так было до тех пор, пока к власти не пришли торгаши. Они махнули рукой на армию, и лучшие из воинов вдруг поняли, что не могут прокормить свои семьи, получая нищенские пособия вместо достойной оплаты. Нет, я не оправдываю их — немало отличных воинов из других кланов смирились с положением вещей, сумев приспособиться или незаметно уйти. Эти — не смогли. Или не захотели. Или их кто-то умело подтолкнул в сторону бесчестья. Теперь у них есть деньги. Их рабы — состоятельные люди, готовые заплатить за свою свободу. Или враги, которые платят своим унижением… Вот только они перестали быть воинами и стали — палачами.