Ширли Рейн - Жертвенник

Когда Стубар повернулся и сделал пару шагов, его мать пронзительно вскрикнула и бросилась вдогонку. Не обращая на нее ни малейшего внимания, он спокойно продолжал идти прямиком к… пылающему сараю. Кто-то попытался остановить его, однако он оттолкнул этого человека мощным ударом ноги. Это Стубар-то, а ведь он, это все знали, и мухи не обидит. Мать повисла на нем сзади, но она была маленькой и худенькой, а он кряжистым и сильным; одного движения могучих плеч оказалось достаточно, чтобы стряхнуть ее. По счастью, старшая девочка, напуганная криками бабушки и тем, как обошелся с ней отец, сумела каким-то чудом вывернуться из-под руки Стубара. Это и спасло ей жизнь.

Все произошло настолько быстро, что больше никто вмешаться не успел. Когда старшая дочка

Стубара соскользнула на землю и с плачем поползла в сторону, он обхватил вторую обеими руками, прижал к груди и спустя пару мгновений скрылся вместе с ней в бушующем пламени. И тут же раздался истошный детский крик.

Мбау и еще какой-то мужчина бросились к сараю, но Антар удержал их. Это было все равно, что прыгать в горящий костер. Спустя считанные мгновенья крыша сарая обрушилась и крики несчастной девочки смолкли. Сам Стубар сгорел, так и не издав ни единого звука.

Все его поведение выглядело чистейшим безумием, а ведь он слыл человеком на редкость уравновешенным и спокойным. Что произошло? Почему он вдруг ни с того, ни с сего поступил так самоубийственно глупо?

Когда пожар, наконец, потушили, Антар спросил Аликорна, что тот думает по этому поводу. Казалось, не было такой сферы жизни, в которой не разбирался бы этот человек, после изгнания пауков единодушно избранный мэром города.

В ответ Аликорн высказал интересную мысль. А что, если Эрритен перед уходом внушил Стубару, чтобы тот на следующий день поджег его дом, предположил он?

Разве такое возможно, удивился Антар?

Вполне, ответил Аликорн и сослался на какую-то книгу, где был описан подобный случай, как он выразился, отсроченного гипнотического воздействия.

Ну, это, по крайней мере, объясняло, почему вообще возник пожар…

Но при чем тут последующее, совершенно идиотское поведение Стубара, продолжал удивленно допытываться Антар?

А при том, ответил Аликорн, что на всех людей внушение действует по-разному. В особенности, если оно достаточно сильное. У некоторых в мозгу что-то ломается и они… сходят с ума. Да, так, наверно, будет правильнее всего сказать, хотя на самом деле тут все гораздо сложнее. Стубар повел себя именно как человек, внезапно лишившийся рассудка.

Кто знает, что ему почудилось в те, последние мгновения? Может, он воображал, что вовсе не губит, а, напротив, спасает дочек?

Антара даже передернуло, когда он услышал такое. Выходит, и он сам, и остальные ребята из отряда, совсем недавно подвергшиеся воздействию Эрритена, тоже находились на грани того, чтобы у них крыша поехала? А может, и сейчас еще находятся? Судя по тому, что случилось со Стубаром, эта «поломка» в мозгу вовсе не всегда проявляется сразу; ведь поначалу он вел себя совершенно нормально – выводил животных из сарая, делал все, чтобы не загорелся его дом. И вдруг – щелк… И нет человека. Что же он за монстр такой, этот Эрритен?

Как бы то ни было, к его счету добавились две новые жертвы. Антара просто трясло, когда он думал об этом человеке, если вообще его можно так назвать.

Сейчас даже пауки не вызывали у Антара такой испепеляющей ненависти, как Эрритен. Ненависти, смешанной с брезгливым отвращением, словно тот был какой-то гадиной, мерзким чудовищем, лишь внешне напоминающим человека.

Я убью его, думал Антар, яростно сжимая кулаки. Может быть, уже сегодня, когда мы будем освобождать Алена.

Ты пойдешь со мной? – спросил Пао. – Нет, я подожду тебя… ну, хотя бы в конюшне, – ответил Дерек и добавил, тут же мысленно обругав себя за это. – Только не задерживайся. Пао сразу же насторожился.

– Что-нибудь случилось?

– Нет-нет. Просто… нужно поговорить.

Это была неправда. Однако если бы Дерек сказал Пао все как есть, тот, конечно, отказался бы от своего намерения и остался с ним. Дереку этого не хотелось. Пао только что сам вызвался отнести в местную больничку Кристу – несчастную жену Эрритена – которую он совсем недавно вытащил из глубокой ямы, где этот изверг держал ее. Сам! Очень странно, очень на него непохоже.

Невольно возникала совершенно дикая на первый взгляд мысль, что эта женщина, которую Пао и увидел-то впервые всего несколько часов назад, каким-то образом сумела затронуть его… Нет, не чувства. Скорее, то, что от них осталось. И если дело обстояло именно так, то, по мнению Дерека, это было очень хорошо. Потому что до недавнего времени казалось, что после произведенной над ним в незапамятные времена трансформации в киборга Пао вообще утратил способность чувствовать что бы то ни было.

Дерек всегда считал, что это ненормально, неправильно; ведь киборг не машина, он в большой степени остается человеком, а человек должен испытывать чувства, должен…

Впрочем, может быть, он и ошибается, и дело тут вовсе не в каких-то там «чувствах». Едва ли не самым главным законом существования Пао было – всегда и при всех обстоятельствах, в максимально возможной степени помогать людям. Именно подчиняясь этому закону, он спас Кристу. Возможно, сейчас он руководствовался им же и вызвался отнести ее в больницу просто потому, что хотел довести дело до конца – доставить истерзанную женщину туда, где ей будет оказана медицинская помощь.

И все же что-то подсказывало Дереку, что был, был в поведении Пао еле уловимый и все же несомненно личный оттенок. Чего? Сочувствия? Сострадания? Уважения? Что это было и было ли вообще, Дерек не знал, и все же даже чисто гипотетически не хотел мешать слабому, только-только проклюнувшемуся ростку тянуться и дальше к свету.

Он подождет. Лишние полчаса существенного значения не имеют.

Пао взял Кристу на руки и вышел на крыльцо. Дерек последовал за ним, дождался, пока Пао удалился на значительное расстояние, и медленно спустился по ступенькам. Держась рукой за стену дома, обогнул его, неуверенным шагом пересек двор и вошел в распахнутую дверь конюшни. Лошади – их осталось всего две – никак не прореагировали на его появление. Может, уже привыкли; Дерек с Пао весь вчерашний вечер и часть ночи проторчали в конюшне. А может, просто были утомлены собственным недавним буйством.

Дерек присел в углу на обрубок дерева и разблокировал встроенный в левое запястье Ключ. Тот мгновенно заполыхал красным, а голова, казалось, завибрировала от воя сигнала тревоги, который, по счастью, был слышен только одному Дереку. Естественно. Что есть, то есть, никуда не делось и деться не могло. Дерек и без того чувствовал себя… больным, выражаясь человеческим языком; яркие алые вспышки и настойчивое гудение сигнала тревоги лишь усугубляли его скверное состояние. В глазах все расплывалось, двоилось, в голове шумело. Да, так плохо ему не было еще никогда. Испытывая совершенно нехарактерное для него чувство раздражения, Дерек снова заблокировал Ключ и закрыл глаза. Стало немного легче.