Вольф Белов - Император полночного берега

Гиппарион мчался по самой кромке берега. Хорруг спешил в столицу своей империи. Против обыкновения царь ехал абсолютно один. Аммат, выполняя его распоряжение, уехал далеко на полночь, дабы там, на границе лесов и степей, предать погребению и покою бессмертные тела зачарованных телохранителей древнего ногарского императора. Аррелий восстанавливал крепости и распределял земли между новыми князьями. Тороний ждал государя в Орамосе, как отныне окончательно переименовали бывшую столицу ушедшей в небытие империи ногаров. Собственно, Тороний и вызвал Хорруга в Орамос из Кадая, где царь лично наблюдал за восстановлением верфей и постройкой нового флота. Комендант столицы сообщил государю, что он стал отцом. Лигия под присмотром Минессис ожидала царя в Орамосе, чтобы показать ему сына. Оставив всю свою свиту в Кадае, Хорруг в одиночку поспешил в столицу.

Увидев корявый ствол полусожженного дуба у самой воды, Хорруг остановил гиппариона и спешился. Приблизившись к дереву, он осторожно коснулся ладонью почерневшей коры и тихо произнес:

– Я так давно не слышал тебя, отец. Похоже, я и вправду разучился слушать твой голос. Пожалуй, впервые в жизни мне понадобился совет, но не у кого его спросить. Аммат далеко, а ты… Лигия подарила мне сына. Я рад, но… Я по-прежнему тоскую о Ние, хочу бросить все и вернуться к ней.

Он снял перевязь с мечом, бросил к подножию дуба, сам же вошел по колено в море. Раскинув руки, он продолжал уже громче:

– Я достиг своей цели! Я сделал то, на что меня благословляли ты, отец, Аммат, Ариния, даже безмолвный страж зачарованной пещеры. Я сделал то, что от меня хотели. Но лишился всего, чего хотел для себя сам. Ничто не в силах заглушить мою тоску, даже рождение сына. Я не чувствую свободы, мое сердце в тисках.

– Да, так бывает, когда слишком много грехов отягощают совесть, – послышалось сзади. – Так говорят мудрецы.

Это был совсем не тот голос, который Хорруг жаждал услышать. Царь обернулся. Позади стоял молодой светловолосый парень, держа в поводу косматого степного гиппариона. Его лицо показалось Хорругу знакомым.

– Кто ты? – спросил царь. – Я тебя знаю?

– Мы встречались с тобой давно. Очень давно. И очень далеко отсюда.

– Судя по виду, ты каданг, – заметил царь. – Как твое имя?

– Ты прав, я каданг, – кивнул незнакомец. – Меня зовут Тангендерг.

– Я никогда о тебе не слышал.

– Зато я много слышал о тебе, Корлунг, сын Геранды из Кем-Парна.

Хорруг насторожился. Прищурившись, он окинул незнакомца недобрым взглядом.

– Откуда ты знаешь меня? – мрачно поинтересовался царь.

Тангендерг ответил Хорругу таким же недобрым взглядом. В глазах обоих заплясали злобные огоньки. Тангендерг поднял меч Хорруга и обнажил клинок.

– Я слышал, ты выковал его сам за одну ночь, – произнес молодой каданг. – Должен признать, ты был отличным кузнецом.

– Советую положить мой меч на место, – угрожающе процедил Хорруг. – Дольше проживешь.

Тангендерг покачал головой.

– Один из нас в любом случае не покинет этот берег. Сдается мне, что это буду не я.

– Хочешь зарубить безоружного? – поинтересовался Хорруг.

Тангендерг вновь пожал плечами и безразлично ответил:

– Я никогда не оставляю шанса своим врагам.

– Так значит, я твой враг?

– Именно!

Тангендерг отбросил в сторону ножны и шагнул вперед, взмахнув стальным клинком Хорруга. Царь отступил назад.

– Пытаешься меня вспомнить? – спросил Тангендерг, глядя в глаза противнику. – Не утруждай себя. Не получится. Ты видел меня очень давно, в Талботе, в день смерти конунга Орланденга. Вернее, это я видел тебя, ты же меня даже не заметил.

Он сделал резкий выпад. Хорруг едва успел уклониться. Тангендерг снова взмахнул мечом, и вновь царь уклонился. Будь на месте Тангендерга кто-то другой, Хорруг наверняка сумел бы отнять свой меч, несмотря на то, что сам был безоружен. Однако молодой каданг оказался слишком умелым бойцом и не давал противнику возможности провести контратаку. Сколь ни сноровист был Хорруг, будучи безоружным, он не смог противостоять Тангендергу. Лезвие клинка рассекло правую ключицу царя, затем острие ткнулось в бедро. Сжав зубы, Хорруг припал на одно колено.

– Я знаю, ты настоящий боец и всегда сражаешься до конца, – произнес Тангендерг. – Тем мучительней будет для тебя смерть. Но знаешь, я не испытываю никакого удовольствия, убивая тебя. Если бы я не слышал твои слова, то был бы удовлетворен, считал бы, что разделался с тобой в тот миг, когда ты достиг всего, чего хотел. Но теперь я знаю, что ты не чувствуешь себя счастливым, даже построив собственную империю. И от этого мне самому нерадостно.

– Кто же ты, ублюдок? – со злобой прохрипел Хорруг.

– Ты правильно меня назвал, – кивнул Тангендерг. – Ублюдок. Именно так меня называли по твоей милости долгие годы. Все еще не понимаешь, где видел мое лицо раньше? Однажды я встретил ириаду, которая сказала, что я очень похож на одного человека из Кем-Парна. Она даже поцеловала меня, только поцелуй предназначался не мне. Тебе.

– Мирра? – ошеломленно выдохнул Хорруг.

Тангендерг в очередной раз пожал плечами.

– Я не спрашивал ее имя. Наверное, на твоей совести много загубленных жизней. Я напомню тебе лишь одну. Ранда, дочь Орланденга.

С этими словами Тангендерг всадил острие клинка в грудь Хорругу.

– Ты?.. – прохрипел царь.

– Я ее сын, – спокойно произнес Тангендерг. – Только ее, не твой. Тебе я обязан лишь бесчестием матери, за то и плачу тебе сталью.

Тангендерг вырвал клинок из груди умирающего повелителя Арамейской империи, воткнул его в землю, взял повод своей косматой лошади и пошел прочь. Хорруг повалился на бок.

Взгляду предстала стройная женщина, уходившая вдаль по полосе прибоя. Губы чуть слышно прошептали:

– Ния…

Словно услышав его зов, женщина оглянулась и с улыбкой поманила царя за собой. Однако в ее облике Хорруг узнал совсем другую – мать, молодую и красивую.

Зеленые ветви дуба-отца протянулись к нему, как когда-то давно в детстве и юности, служа надежной опорой. Глаза встретились с суровым взглядом седого кузнеца.

– Свободен… – устало выдохнул Хорруг в последний раз.

Набегая на берег, волны тревожили бездыханное тело и растворяли в своих водах кровь первого арамейского царя и императора, унося ее в море. Быть может, преодолев Большой порог и излившись в океан, ей суждено было когда-нибудь достичь с волнами скал Кем-Парна, откуда давным-давно начал свой путь Корлунг, сын Геранды.

Снизу слышались частые удары зубила. Мелантос высекал очередной берельеф, воссоздавая в камне гибель старого мира. На вершине башни своего замка стоял Ксальмоннатос, бессмертный чародей, один из последних магов минувшей эпохи. Сложив руки на груди, маг смотрел вниз, на проплывающие под цоколем воздушной цитадели просторы нового мира. Сзади неслышно подошла царевна Немея.