Дэвид Кек - Пора предательства

Среди коней нашлась веревка и крепкий крюк. Схватив их, Дьюранд бросился вниз по пылающей улице, глядя на проемы между крышами — за тенями выведенных Грачами черных знаков, на укреплениях, по которым вышагивали люди Радомора. Мимо носились обезумевшие лошади.

Наконец Дьюранд остановился между двумя горящими домами: он увидел участок парапета, где не было стражи. Радоморовы глупцы все бросились к воротам.

Дорвен с разбегу чуть не проскочила мимо него и переулка.

Дьюранд схватил ее за руку.

— Ступай обратно!

В узком переулке двоим было тесно. Побелка на стенах дышала жаром, как свежеиспеченный хлеб. Дорвен была слишком близко. Они стояли глаза в глаза.

— Это святилище, да? — спросила Дорвен. Вокруг клубился дым.

— Нет. — Но Дьюранд сам не знал, на какой вопрос отвечает. Нельзя допускать Дорвен в его мысли. Только не сейчас.

— Он там. И ты идешь за ним.

Дьюранд глотнул воздуха, крепко закрыл глаза.

— Ты должна остаться. Остаться с распроклятым Конзаром.

Он отвернулся от возлюбленной и зашвырнул крюк на укрепления. Первые десять футов тянулся высокий склон, остальное — старинная каменная стена. Дьюранд уперся ногой в склон и зашагал вдоль веревки. Дыхание вырывалось из груди тяжелыми всхлипами. В конце придется подтягиваться на руках.

— Дьюранд, ты можешь взять и вот так… — начала снизу Дорвен.

— Оставь меня, — оборвал он. Плечи и спину сводило судорогой — основной вес сейчас приходился на них.

— Нет! — закричала Дорвен. Но Дьюранд даже не обернулся.

Он поднимался по грязному размытому склону, а потом по каменной стене. Дьявольские письмена Грачей чернели на камне, однако под ногами Дьюранда размывались и взрывались стаями черных жирных мух. Языки пламени от ближних домов лизали кольчугу. Но он полз все выше, сражаясь с нависающим парапетом, покуда наконец не сумел подтянуться в одну из бойниц. Кровь так стучала в виски, что казалось — череп вот-вот лопнет.

Конзар, Ламорик, весь мир остались внизу. Город — наверху. Теперь можно было сосредоточиться на Морине и Грачах.

Лишь выбравшись на парапет на дрожащих руках и коленях, он заметил Дорвен: столкнулся с ней нос к носу — к слову сказать, у нее нос был весь вымазан в саже. Оказывается, она всю дорогу поднималась за ним!

— Боже, как ты… — начал он, однако неописуемый ужас в ее глазах заставил его замолчать.

Дьюранд обернулся — и арбалетная стрела отскочила от кольчуги у него на плече. А ведь могла попасть в Дорвен! Всего в нескольких шагах от них на стене стоял часовой. Арбалет у него в руке лязгнул, когда часовой потянулся к палице, что висела на поясе.

Он рухнул, не дотянувший: штурмовой крюк Дьюранда ударил его по подбородку. В следующий миг за крюком последовал и сам Дьюранд. Зажав злополучному часовому рот, он кинжалом перерезал ему горло.

Дорвен ахнула. Но не успел Дьюранд откатиться в сторону, как из клокочущей над головой безумной тьмы откололся один кусок. Мгновенно спикировав сверху, он пронесся между рук Дьюранда и прильнул к губам умирающего солдата. Ворон. Он перехватил последний смертный вздох часового и снова унесся прочь.

— Адово пламя! — Дьюранд покачивался, сидя на корточках. Руки его — вымазанные кровью и грязью — неудержимо тряслись. Кон, Бейден, Дорвен — воронье, пьющее последний вздох этого бедолаги. Больше вынести Дьюранд уже был не в силах.

— Дьюранд, — тихонько окликнула Дорвен. — Дьюранд! У нас нет времени.

Но он только и мог, что покачать головой: голос не повиновался ему.

— На стене есть и другие солдаты. — Она коснулась его плеча. — Пожалуйста.

Молодой рыцарь старался собраться с мыслями и заставил себя оглядеть укрепления. Огни на улицах внизу отбрасывали на парапет высокие тени. Но тут и там мерцали лица вглядывающихся в этот ад часовых. Один из них стоял в какой-нибудь дюжине шагов, другие — немногим дальше.

Дорвен глядела возлюбленному прямо в лицо.

— Дьюранд, нам нельзя тут оставаться. Вытри руки. Я не для того карабкалась по стене, чтобы погибнуть на первой же площадке. Нужно уходить, не то нас обнаружат.

Они пересекли открытую полоску мостовой, выложенной поблескивающим в зареве пожаров камнем. Дьюранд слышал, как Радоморовы люди зычно перекликаются на стенах, бегают с поручениями, сражаются в воротах. В этом довольно-таки бедном районе города остались еще даже некоторые жители, жавшиеся за окнами своих лачуг.

Дьюранд с Дорвен побежали вперед. Молодой рыцарь старался унять головокружение и боль в висках. До чего же глупо с его стороны: не осознавать, как изголодался Конзар. До чего же глупо оставаться так близко от жены его господина. Казалось бы, уже и этого более чем достаточно. А теперь он вознамерился высвободить герцога Монервейского из лап Радомора и тем самым, если удастся, положить конец битве.

Между первым и вторым крепостным валами Ферангор представлял собой одну-единственную улицу. Здесь же, наверху, город раскинулся вширь. Если бы не Дорвен, знавшая дорогу, Дьюранд бы в два счета заблудился. Она проворно вела его, пробираясь через переулки и сточные канавы, пока они не добрались до третьего вала.

Дьюранд уже бывал в Ферангоре, но никогда не обращал внимания на третий вал. Теперь же темная громада нависала над его проломленной головой и больным плечом, точно грозовая туча. Земляная насыпь тут была с целую стену, стена же на этой насыпи реяла в вышине, как стены Акконеля.

Дорвен сжимала крюк.

— Дьюранд, а ты докинешь так высоко?

Он подумал обо всех воинах, гибнущих сейчас в пылающем городе. Птицы-падальщики стремительными зигзагами носились над стеной и крышами. Дьюранд сжал кулаки.

— Прах побери!

— О боже! — выдохнула Дорвен. — Послушай, кажется, какие-то крики.

Теперь и Дьюранд услышал сигналы тревоги.

— Они нашли нашего друга-часового. А спрятаться тут негде. Надо найти другой путь, — проговорила Дорвен. В переулках, откуда они только что пришли, уже стучали тяжелые башмаки. — Дьюранд! Мы найдет другую дорогу. Веревку подлиннее, трубу, вход или просто…

Но Дьюранд, обегавший взглядом стену и крыши домов, уже кое-что заметил. Иные островерхие крыши подходили совсем близко к стене.

— Нет, — покачал головой он. — Иди за мной.

Бросившись на улицу, он отыскал дверь, находя дорогу на ощупь, поспешил вверх по узким лестницам и коридорам. Старый дом трещал и ходил ходуном у него под ногами. Дьюранд рывком отворял дверь за дверью, подчас пугая целые выводки большеглазых детишек в темных и грязных каморках. Все выше и выше.

— Как ты? — прошептала Дорвен у него за спиной.

Тонкие стены гудели, точно кожа барабана, от гула громких голосов на улице. Дьюранд, задыхаясь, влетел на самый верх лестницы, в последнюю жалкую клетушку. Внизу, у самого дома, выбивали дробь конские копыта. Целый отряд всадников.