Ольга Митюгина - Черный пес Элчестера

- Гм... - Милица опустила длинные ресницы на вспыхнувшие смешинками глаза. - По крайней мере, это не улитки...

Граф открыл небольшой глиняный горшочек и специальной лопаточкой намазал великую редкость на кусок окорока: себе и Милице. Прикрыв глаза, он смаковал, а Мили, против ожидания, негодующе фыркнула:

- Все, что угодно, но не горчица! Вы, милорд, никогда не пробовали славянской приправы с тем же названием?

Фрэнсис страдальчески возвел глаза к потолку.

- Наслышан. Говорят, леди, ваша так называемая "славянская горчица" вышибает слезы, от нее перехватывает дыхание. И как вы можете ставить ее выше столь благородного деликатного вкуса?..

- Могу. Потому что она мне нравится, а ваша бургундская гадость - нет! А что вы имеете против? - взвилась Милисента.

Лорд Элчестер вздохнул с видом покорности злой судьбе.

- Боже меня упаси спорить с вами о вкусах, миледи. Увы, в отношении бургундских закусок наши с вами предпочтения не совпали. Надеюсь, только в них...

- Ах, вы, монсеньор, надеетесь?.. - Милица вскочила с метающими молнии глазами и швырнула салфетку на скатерть. Граф тоже поднялся с совершенно ошеломленным видом.

- Мили... Мы что, поссоримся из-за ложки какой-то приправы и тарелки устриц?..

- Да при чем тут еда?! - уже сквозь слезы крикнула Милисента и опрометью выбежала в соседнюю комнату, глуша рыдания.

Фрэнсис хотел было пойти за ней, но остановился, не сделав и трех шагов.

- Вот черт! - с досадой прошептал он и, выхватив из-за пояса кинжал, с силой всадил его в дверную притолоку.

Спустя несколько секунд в дверь постучали.

- Убирайтесь к дьяволу! - рявкнул лорд.

- Это мэтр Джеронимо, ваше сиятельство.

Какое-то мгновение граф боролся с желанием рыкнуть, что итальянец тоже может катиться по указанному адресу, но пересилил себя.

- Входите, мэтр, - коротко разрешил он, вытаскивая оружие из притолоки и водворяя на место.

Врач вошел и, едва глянув на расстроенное лицо его сиятельства, понял, что между супругами произошла размолвка.

- Я не вовремя?..

- Мэтр, ну что я такого ей сказал? - вместо ответа невольно вырвалось у Фрэнсиса. - Всего-то похвалил дижонскую горчицу...

- Ваше сиятельство, вы же помните - у женщин в положении ее сиятельства непредсказуемые перепады настроения... Вооружитесь терпением.

Лорд покачал головой.

- Вы меня успокоили, сударь... Итак, что вас ко мне привело?

Джеронимо перешел к делу без обиняков.

- Меня тревожит мой пациент, ваше сиятельство. Если он будет отказываться от еды, то долго не протянет. Вы бы поговорили с ним...

В дверях соседней комнаты появилась Милица. Она тихо стояла и глядела на мужчин, положив руку на притолоку и прижавшись щекой к ладони. На лице еще блестели слезы. Флорентиец поклонился девушке, она безмолвно кивнула в ответ.

- Господин граф, вы должны помочь юноше. Он чувствует за собой какую-то вину, и, похоже, стыд не позволяет ему пользоваться вашим великодушием...

- Великолепно! - сквозь зубы выдохнул Фрэнсис. - Мало того, что я согласился таскать его за собой, я еще должен упрашивать не выделываться? По мне, так его следовало прикончить вместе с остальными, а не нянчиться!

- Но, ваше сиятельство, вам бы следовало все же...

- Не забывайтесь, мэтр! Мне ничего не "следовало бы", и я ничего никому не должен! Вам ясно? Благодаря заступничеству моей жены я сохранил жизнь этому негодяю, но большего от меня никто требовать не может!

- Фрэнсис! - вдруг воскликнула Милица. - Почему ты так жесток? Ведь этот человек был единственным, кто хоть как-то, пусть советом, но пытался нам помочь!

Граф резко развернулся к ней.

- Милица, - жестко произнес он. - Мне надоело. Надоело твое сумасбродство. Твоя доброта доходит до глупости. Иди в свою комнату и выкини мерзавца из головы.

Девушка сжала губы и вскинула подбородок.

- Мэтр, проводите меня к вашему подопечному. Я сама поговорю с ним.

Врач чуть усмехнулся.

- Госпожа графиня, наша комната этажом выше, вторая налево дверь от лестницы. А сейчас не смею мешать, - и итальянец вежливо откланялся.

Фрэнсис скрестил руки на груди.

- Я тебе запрещаю, - очень тихо и очень внятно произнес он. - Еще не хватало, чтобы ты издевалась надо мной перед слугами, так откровенно пренебрегая моими словами!

- Что с тобой? - прошептала девушка. - Я тебя не узнаю! Ты никогда раньше так себя не вел...

- Ты тоже.

Милица смотрела на лицо Фрэнсиса, ставшее белым от гнева, и чувствовала, что стоит перед глухой стеной - такой же белой и немыслимо холодной.

- Фрэнсис... - со слезами вымолвила она. - Опомнись... Сначала ты был груб и черств только со мной...из-за колдовства... Я это простила... Я понимаю... Но теперь...теперь же на тебе нет чар! Это зверство над мессиром Робером... и сейчас... равнодушие к беспомощному мальчику... Он не выделывается. Зачем ты так сказал? Ему совестно. Разве гордость и честь...стыд... разве это плохие чувства?

- Ты еще скажи, что сожалеешь об его ослеплении! Что чувствуешь себя виноватой! - фыркнул лорд.

- Я сделала то, что должна была, - покачала головой колдунья. - У меня не было другого выхода. Он мог тебя убить...

- Вот именно! Они могли убить нас. Обоих. Они могли надругаться над тобой. Так нет же! Мы потащим одного из этих нелюдей с собой, причитая, что бедный мальчик ни в чем не виноват...

- Я этого не говорила!

- ...сначала оставив в живых главного подонка! А я - злобное чудовище. Бессердечная жестокая скотина.

- Фрэнки, прости меня, - всхлипнула Милица, всем телом прижимаясь к мужу. - Я так обидела тебя... Прости! Ты не жестокий. Ты добрый, ты великодушный. Ты столько раз спасал меня... Поэтому сжалься над несчастным мальчиком... Ведь ты мне однажды сказал, что рыцарь никогда не пожалеет о помощи слабому, пусть тот даже и не достоин помощи...

Лорд Элчестерский отстранился, сбросив с плеч руки жены.

- Делай как знаешь! - сухо кинул он, отходя к окну.

Милица несмело подошла сзади и уткнулась лбом ему в спину.

- Спасибо, - прошептала она.

И вышла из комнаты.

Фрэнсис судорожно стиснул в кулаке прядь волос и коротко, со свистом, втянул сквозь зубы воздух.

Никогда прежде Милица не выводила его из себя. Господи, что за женщина!

Дура.

Прицепив меч к поясу, Фрэнсис вышел из апартаментов, хлопнув дверью. Спустившись на улицу, он отправился куда глаза глядят.

Улицы петляли, вились меж домов. Синий прохладный ветер нес из предместий запахи трав. К остроконечным крышам взлетал звонкий перестук копыт конной стражи, дребезжание тележки молочницы, крики лоточника, торгующего хлебом. Прохожие кланялись рыцарю и долго смотрели вслед: нечасто можно было увидеть дворянина, пешком бродящего по городским мостовым.

Фрэнсис ничего не замечал.