Ольга Митюгина - Черный пес Элчестера

- Правда в том, что тебя следовало бы хорошенько отодрать!

- Не будь занудой! - состроила она милую рожицу. - Сейчас мы с тобой поужинаем, поговорим, о чем ты хотел, а потом - все остальное... - в ее глазах блеснули лукавые искорки. - Но сначала я сделаю отвар, не зря же я ее разыскивала! Уже отчаялась, думала, не найду! Сиди, тебе тяжело ходить, я все сама принесу!

Милица умчалась в дом, и вот уже вернулась. Над костром повис их дорожный котелок, на земле скатертью расстелилась рогожа, и на ней Мили аккуратно разложила тонко нарезанное вареное мясо, оставшееся еще с обеда, рассыпчатые ломти хлеба, вареные и уже очищенные куриные яйца... А венчала все большая миска орехов в меду, бочонок с которыми эта лиса отыскала в погребе.

Фрэнсис лишь покачал головой. Что он мог поделать? Ему было так уютно рядом с этой девушкой, которая столь заботливо относилась к нему. И все ее движения, походка, непроизвольные жесты наполняли звенящим напряжением, какой-то трепетной жаждой все его тело... И зачем она так смотрит, так искоса, лукаво смотрит из-под опущенных ресниц?

Мысли о еде окончательно оставили Фрэнсиса, взгляд девушки будил в нем иной голод - и она прекрасно осознавала это, слишком довольной была ее улыбка.

- Ты совсем не ешь, Фрэнки... - вздохнула негодница.

- Не хочу... - покачал головой лорд.

- Тогда отпей отвар. Хоть три глотка!

Он покорно отпил и поставил котелок на землю.

- Все. Больше не хочу... - Голос его стал низким и хрипловатым. - Мили... Я хочу тебя...

- Я тоже, - улыбнулась девушка. - Не спеши, милый, у нас много времени, целая ночь... И целый день... Много ночей и дней...столько, сколько захочешь... Я твоя, твоя с той минуты, как ты спас меня... Тебе стоило лишь пожелать... Но прежде... - она подсела ближе, погрузила свои пальцы в его волосы. - Ты хотел поговорить со мной, правда?..

И ее глаза вдруг стали очень серьезными, в них чистым заревом горела лишь нежность.

Фрэнсис вздохнул, опустив взгляд. На земле плясали тени костра, вокруг шумел лес... А над головой сияли удивительно яркие звезды.

- Мили... Милисента... Знаешь, ты не первая моя женщина, но только с тобой я перестал понимать, что совместимо с честью рыцаря, а что нет!

У меня были и служанки, и дочки крестьян... Нет-нет, не думай, будто я навязывал им свою волю как господин...нет. Они лишь развлекались со мной, как и я с ними...возможно, тешили свое тщеславие... С ними было просто. Деревенские потаскушки, которые хотели быть игрушками лорда - и становились ими. Они все понимали... А с тобой... Черт побери, Мили, я окончательно запутался в себе! - Фрэнсис, не сдержавшись, стукнул по земле кулаком. - Провались все к дьяволу! Ты доверилась мне, ты попросила защищать тебя...

Он глубоко вздохнул и несколько мгновений молчал, пытаясь совладать с собой. Наконец продолжил:

- Ты чиста, как лесное озеро, и так же готова меня принять... Но я не хочу пользоваться твоей наивностью! Быть может, ты любишь меня, быть может, думаешь, что любишь... А я любил! У меня была девушка, ее звали Фредерика, леди Уэлчерста, и я любил ее всей душой, чисто и искренне. Я не смел даже помыслить коснуться ее до свадьбы, и мечтал о ней, как путник мечтает о ночлеге... Странно, что я говорю о ней - с тобой. Видит бог, я не хотел!

Рыцарь снова замолчал, глядя под ноги. Задумчиво провел огрубевшей от меча ладонью по волосам.

- Не хотел, чтобы ты подумала, что я взываю к твоей жалости, или что я отталкиваю тебя... О нет, Мили, так, как я хочу тебя, я не хотел даже Фредерику. Чувства, что дарила мне моя голубка, верно, можно испытывать к ангелу: нежность, почтительность, восхищение... Меня не бросало в жар, стоило мне случайно соприкоснуться с ней руками... Не льсти себе, Мили, что я жажду тебя больше, потому что за это женщине скорее стоит разгневаться...

А потом... Потом...

...Фрэнсис рассказывал эту мучительную для него историю, и в глазах его не было слез. А во взоре Мили светились сострадание, боль и понимание.

И - слезы...

Девушка накрыла его руку своей, а другой нежно гладила по щекам...

- Понимаешь, в тот, последний раз, она просила меня быть с ней... Она просила... Это должна была быть она, Мили, а не ты... Прости. - Фрэнсис сжал кулаки и опустил голову так низко, что темные пряди закрыли лицо, и глухо продолжал: - И ей, моей голубке, я отказал! А теперь во мне все трепещет, стоит тебе пройти рядом, стоит дотронуться до меня... Быть может, ты меня приворожила, но я так не думаю: когда?.. Я сам виноват в своих греховных стремлениях, но, Мили...меньше всего я хочу, чтобы ты стала жертвой моей прихоти...

Милица покачала головой.

- Понимаю... - тихо промолвила девушка. - Что ж... Меня тоже тянет к тебе, и тянет сильно... И я знаю, что мне никогда не сравниться с леди. Я обязана тебе жизнью, и, если смогу хоть немного избавить тебя от страданий, утолив твою жажду...лишь позови, я всегда приду. И никогда не буду навязываться. Желание и благодарность, Фрэнсис, это не любовь, они не требуют взаимности... Что же до моего доверия... Не терзай себя. Разве ты будешь со мной против моей воли?

- Я...понял тебя. Не знаю, почему так мучительно... Я желаю тебя с той минуты, как увидел. Я не хочу стать причиной твоих слез... - граф запнулся. - А если потом оно не отступит? - в глазах Фрэнсиса стоял страх. - Мили, что же будет дальше?

Милица пожала плечами:

- Не попробуешь, не узнаешь. Решай.

Ответ Фрэнсиса был беззвучным выдохом:

- Я еще днем решил.

Девушка встала, и плащ соскользнул с ее плеч на землю.

Быстрым плавным движением Мили скинула через голову платье - и осталась стоять во всем великолепии своей совершенной наготы, отбросив волосы за спину. И золотой свет костра мягко танцевал на высоких грудях, скользил по плоскому животу, отражался в глазах, а бархатные тени лежали на бедрах и, пульсируя в такт биению пламени, под чашами грудей.

Вся напряжена, как струна...

У юноши перехватило дыхание от острого, как боль, восхищения, и он несмело притянул Милисенту к себе, провел рукой по изгибу талии, - и уже увереннее сжал коленями ноги Милицы, а она осторожно расстегивала рубашку на его груди, боясь потревожить раны. А потом ладони колдуньи скользнули по сильным плечам молодого человека, по мускулистым рукам, - и шелк рубашки плавно стек на землю.

Фрэнсис поднялся, ласково прижав к себе девушку и, взяв за запястья, положил ее руки себе на бедра.

- Смелее, - шепнул он.

Но Мили, задрожав, вдруг замерла, потупив взгляд, и щеки ее стали пунцовыми.

- Ты передумала?

- Н-нет, - запинаясь, выдохнула она.

- Еще ничего не случилось, - мягко шепнул он. - И не случится, если ты не захочешь.

Он, успокаивая, провел кончиками пальцев по ее холодным плечам, опустил ладони на талию, и Мили заставила себя улыбнуться.

Он накрыл своими кистями ее кисти и осторожно заставил девушку просунуть пальцы под расстегнутый пояс его штанов.