Галина Романова - Властимир

Когда всадники поравнялись с деревом, ворон оторвался от еды и проскрипел:

— Кто вы такие?

Буяну и Властимиру никогда еще не доводилось видеть говорящих зверей и птиц, хотя гусляр и пел про них песни. Они сначала завертели головами, ища того, кт<^ их окликнул, и, не найдя никого, обратились к ворону.

— Это ты нас позвал, вещун? — окликнул его Буян.

— Я. Кто вы такие?

— Люди языка славянского, из дальних земель, — сказал Властимир. — Едем в путь-дороженьку не еврей волею — занесло нас неволею. Завелся на земле нашей лютый Змей, не стало от него никому житья. Одних он в плен берет, других огнем сжигает, третьих так сжирает, а кого не тронул — заставляет платить себе дани-выходы непомерные. Много уже от него зла людям сотворилеся — города пожжены, села порушены, люди в полон уведены. Решили мы в путь отправиться, чтобы поквитаться со Змеем, запретить ему ходить на землю нашу. Отправились мы, нашли его логово, да ускользнул от нас Змей. Теперь снова его ищем — он затаился где-то и мстит нам и всему народу нашему, снова города палит, людей уводит, девиц похищает… Подскажи, птица мудрая, научи, птица вещая, — где найти нам обидчика, как найти нам его логово?

Буян похлопал Властимира по плечу, хваля за красноречие. Ворон перестал клевать птицу и постучал клювом-по суку. Тот отозвался сухим легким звоном, словно был полый внутри.

— Говоришь, со Змеем ратиться решился? — вдруг хрипло рассмеялся ворон сухим старческим смешком. — Нашел его, на бой вызвал, а Змей ушел?.. Видно, не захотел он с вами силу тратить да себя умалять… Разве вы ему противники? Так — озорники, мальчишки неразумные…

Он рассмеялся, раскидывая крылья, и благоразумие опять покинуло Властимира.

— Ах ты, птица старая, глупая! — в сердцах воскликнул он. — Рано ты, пенек трухлявый, потешаешься да над нами насмехаешься! Мальцы вырастут, смена отцам будет. За то, — что худа смена та, не ее вина, а тех, кто воспитывал так худо. А раз ты стар и всем птицам отец, то хула на тебе!

Он погрозил ворону кулаком, и тот замолчал. Глаза птицы загорелись холодным синим пламенем.

— Рано насмехаюсь, говоришь? — прошипел он, взъерошивая перья. — А как же мне над вами не смеяться, когда вы на Змея отправились, а того не знаете, что нельзя его одолеть обычным оружием, а только одним-единым на всем свете белом. Знает про то Змей, потому и без опаски летает на землю вашу.

Властимир вспомнил, что недавно он убил одного Змея обычным мечом и потом ранил второго.

— И опять ты врешь, птица старая! Я дважды со Змеем ратился и простым мечом одолел его!

— То были малые Змеи, — оборвал его ворон. — Попробуй-ка большого Змея порешить. Его только один Агриков меч одолеть может, потому как в нем сила прошлых времен закована, и должен меч сей трижды зло поразить. Один раз это уже случилось в те века, когда дуб этот еще желудем был, а двум другим случаям пора, видно, еще не пришла…

— Не пришла, так придет! Не тебе судить. Говори, где тот меч спрятан?

Ворон так захохотал, что Буян невольно отпрянул, и даже Властимир почувствовал страх.

— Это знает только тот, кто сторожит его в земле далекой, незнаемой! — воскликнул ворон — Да только добраться туда вам не под силу — попасть на тот остров может только конь златогривый о трех ногах да о шести крылах. Шерсть у него серебряная, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит, а промеж ушей у него камень-самоцвет. От него во мраке светло, как днем при ясном солнышке. Только сгинул тот конь в те поры, когда дуб этот был тонким прутиком, пропал в земле, где болота, озера да горы лесистые, где чудища живут незнакомые, а люди — как звери дикие.

Друзья переглянулись. Надеялись получить совет, да выяснилось, что дорога к Змею закрыта.

— Я все равно пойду, — шепнул Властимир.

— И я с тобой. Мне житья не станет, коли руки опущу сейчас, — отозвался Буян и крикнул: — Эй, ворон-вещун, последний раз спрашиваем. Дорогу туда укажи!

Ворон забил крыльями, словно пытаясь взлететь.

— Нет вам туда дороги! — закричал он. — Кто туда пойдет, назад не воротится!

В это время холм опять дрогнул.

Друзья сначала не обратили на это внимания — они видели, как он поворачивался в первый раз, и решили просто переждать. Но земля пришла в движение — вершина поворачивалась по солнцу, а подножие — против солнца. Дуб пытался противостоять этому и вдруг хрустнул по всей длине, от корней до сучьев.

Не успели друзья опомниться, как из узкой щели дерева выскочили какие-то человечки и набросились на них. Были они маленького роста, коренастые и темнолицые, одеты в шкуры зверей. Кривыми пальцами они сжимали блестящие короткие мечи, похожие на хазарские сабли, и ножи с широкими лезвиями. Удивленные их неожиданным появлением, друзья растерялись, а когда опомнились, было уже поздно.

Маленькие люди вцепились в уздечки лошадей, схватили всадников за ноги, карабкались друг на друга, чтоб скрутить витязей. Бросив поводья, славяне стряхнули с себя налипших людей — они посыпались, как желуди, но на их место кинулись новые. Лошади не могли сдвинуться с места, увязнув в толпе.

Сразу трое повисли на плечах Властимира, еще двое на руках, какой-то самый ловкий пытался схватить его короткими пальцами за шею. Князь повел плечами, стряхивая их, но размахнулся слишком сильно и едва не потерял равновесия. Чтоб не упасть, он уцепился рукой за луку седла. Карлики визжали, как поросята. Князь почувствовал веревку на шее. Ее рванули сзади, натягивая. Один карлик повис на ней всей тяжестью, затягивая петлю. Чтобы не задохнуться, Вла-стимир откинулся назад — и тут на него навалились толпой, не давая больше выпрямиться. Кто-то уже торопливо вынимал из стремян его ноги. Лишившись опоры, князь тяжело, мешком, упал наземь. Карлики с радостным визгом навалились на него сверху.

Властимиру удалось освободить одну руку. Он выдернул из-за голенища нож и стал наносить удары вслепую, кому достанется. Карлики завизжали, бросились врассыпную, но раньше, чем Властимир смог раскидать их всех, кто-то поймал его руку с ножом и вонзил зубы в запястье. Неожиданная боль была столь сильной, что князь разжал пальцы.

На шее по-прежнему кто-то натягивал удавку. Туман застилал князю глаза, он не видел, что с Буяном, жив ли друг. Ему не хватало воздуха, удары его слабели, и только ярость придавала ему силы. Но потом кто-то из карликов, раздосадованный таким упорным сопротивлением, ударил его по голове и бил до тех пор, пока Властимир не потерял сознание.

Сколько прошло времени, Властимир не знал. Он понял, что дышит, а значит, жив. Голова гудела и звенела, как потревоженный улей. Больно было не только наморщить лоб — казалось, внутри все болит даже от мыслей, что теснились в ней. Воспоминания нахлынули, как вода в трещину плотины — дуб, седой ворон, карлики, драка, потом… Что было потом? Что случилось? Где он? Где Буян?