Галина Романова - Властимир

…Властимиру приснилось, что Змей пустился за ними в погоню и нагнал их, когда они легли спать. Он сперва бросился на Буяна, терзая его, как волк овцу. Видевший все Властимир не мог помочь другу — нож оставался у Буяна, но даже если бы нож был у него, он все равно ничего не смог бы сделать — его самого крепко держали змееныши. Князь зажмурился, чтобы не видеть ужасной смерти друга, но ушей заткнуть не мог, и до него ясно доносились крики и стоны Буяна.

Из последних сил он рванулся, раскидывая врагов, раскрыл глаза…

И проснулся.

В подземелье царили тишина и покой. И все-таки что-то встревожило князя, что-то случилось.

Он прислушался — и в самом деле уловил вроде бы как тихий стон.

— Буян! — крикнул Властимир, решив, что это стонет гусляр. — Что случилось?

— Это я у тебя должен спросить! — недовольно ответил новгородец. — Сам не спишь — так хоть другим дай! Что случилось?

— Ты стонал.

— Я? — Буян коснулся лба ладонью. — С чего бы мне стонать?.. Может, ты сам стонал?

— Нет, я это слышал ясно, как тебя сейчас!.. Вот, послушай сам, приложи ухо к стене.

Они замолчали, прижавшись к камням, но кругом была полная тишина. Напрасно Властимир ждал — Буян уже начал коситься на него с ухмылкой.

— Померещилось тебе, княже, — наконец изрек он. — Меньше надо снам доверять — обманут.

Властимир только пожал плечами. А потом внимательно вгляделся в проход. Он уходил вперед и саженях в десяти плавно поворачивал. Свет, идущий оттуда, был намного ярче, чем тот, от плесени, к которому они уже привыкли. Друзья отправились туда.

Они вошли в огромный подземный зал, выложенный красивыми каменными плитами, со сводчатым потолком. Несколько лестниц вели к дверям в нишах. Каждая дверь была изузорена по-своему — листьями, травами, неведомыми птицами, сказочными зверями. Можно было рассмотреть и слова неизвестной письменности.

Здесь уже не было ставшей привычной плесени, но свет шел откуда-то с потолка — там было несколько колодцев, из которых и лился свет, очень похожий на дневной.

Но было совсем безлюдно.

Зато здесь они нашли то, о чем мечтали, — в скале был вырублен источник, до краев наполненный чистой водой. Она по капле стекала из разинутой головы зверя, очень похожего на льва, только с крыльями. Друзья напились.

Из шести обнаруженных дверей открывалась только одна. И побратимы шагнули туда.

За дверью оказался крутой спуск с обветшалыми ступенями. На дне нового грота лежало озеро, по берегам которого обильно росли подземные травы. Оно было почти круглое. На другом берегу в него не спеша тек ручеек. Сводной стороны от него виднелся черный провал выхода, а с другой…

Властимир победно оглянулся на Буяна: видишь, мне не послышалось!

Стремясь рассмотреть получше то, что в слабом свете и тумане казалось им обманом зрения, они обогнули озеро. У самого ручейка в камне намертво был укреплен толстый железный столб. Из нескольких гнезд в нем выходили цепи, уже немного проржавевшие. На цепях висел опутанный ими богатырского сложения человек. Они оплетали его плечи, врезаясь в сильное тело так, что он не мог пошевелиться и висел, не касаясь ногами пола. Две цепи сковывали его ноги. Еще одна охватывала его шею.

Услышав их шаги, гулко отражавшиеся от стен пещеры, неизвестный узник с усилием поднял голову и вгляделся в них. На узком красивом бледном лице выделялись большие темные глаза, полные страдания. Сухие губы его дрогнули, и он тихо попросил:

— Пить…

Буян тут же бросился к озеру, но узник простонал:

— Нет. Не эту…

В голосе его промелькнул ужас. Гусляр кивнул и побежал к источнику, из которого они сами напились. Он вернулся, неся воду в найденном в том зале ковшике. Узник потянулся к нему и, торопясь, выпил все, стараясь, чтобы не пропало ни капли. Допив, он хрипло спросил:

— Откуда вы?

Неизвестный узник был так высок и плечист, несмотря на измученный вид, что гусляр казался рядом с ним нескладным мальчиком десяти лет. Узник жадно всматривался в лица путников. В глазах его понемногу проступало удивление. Чувствовалось, что он тут в одиночестве очень давно.

— Вы сверху? — наконец спросил он.

— Да, — ответил Буян. — Сверху.

На тонких губах узника дрогнула улыбка.

— Как там?

— Все хорошо. Над нами земля славянская — города, поселки, деревни… Мир стоит, торги шумят, купцы с товарами едут в страны дальние и к нам издалека люди приходят… Вот уже десять лет, как сидит в Новгороде варяг Рюрик, государь славянский…

— А как Новгород? — перебил узник.

Гусляр дернул плечом:

— Что ему — стоит он… Еще краше стал.

— А ты, видно, его хорошо знаешь? — молвил узник.

— Да уж неплохо, — гордо отозвался Буян. — Я родился в нем, да только выгнали меня из Новгорода.

— Кто? — быстро перебил незнакомец. — Навьи?

— Нет, — удивился Буян. — Варяги. Отец мой против них народ вывел, да только разбили нас. Отца моего убили или смертью лютой казнили — про то даже мне неведомо, а я по земле теперь скитаюсь без угла.

Незнакомец поник головой.

— Прости, — Буян осторожно коснулся его плеча, — но скажи нам — кто ты. За что заковали тебя и кто? Не можем ли мы чем-нибудь помочь?

Узник поднял голову. Глаза его блеснули.

— Уходите, — выдавил он. — уходите, откуда пришли, — оставьте меня!

Властимир подошел поближе:

— Это твой стон я слышал?

— Больше тут никого нет.

— Послушай, друг, — заговорил Властимир. — Имя мне — Властимир, князь я из города Резани. Не в обычае резанцев людей в беде бросать. Если помощь тебе нужна — так и скажи. Сейчас мы торопимся, а потом, когда вернемся, непременно тебе поможем. Говори, в чем дело!

— Не спеши, — медленно сказал узник. — Ты помощь мне предложил, имени моего не спросив, резанец, а как узнаешь, с кем разговариваешь, — тут же от своих слов откажешься.

— Именем Перуна клянусь — не откажусь! — воскликнул Властимир. — Кто ты?

— Волхов.

От неожиданности Буян отступил, споткнулся и упал.

— Волхов! — восхищенно прошептал он. — Основатель Новгорода… Значит, не умер ты?

Воцарилось молчание.

— Что решили вы? — спросил Волхов дрогнувшим голосом.

Буян встал, подошел.

— Как случилось, что попал ты сюда? — спросил он. — Ходили слухи, что тебя навьи задушили во сне.

Точеное лицо Волхова ожесточилось:

— Не навьи то были — люди, слуги мои, моим же сыном наущаемые… За то, что водил я дружбу с самим Перуном и жена моя была его сестрой, за силу мою колдовскую да за знания… Ночью они задушили меня, а днем сказали новгородцам, что умер я от собственного колдовства… Не колдовство меня предало, а сын, который ждать моей смерти устал… Днем он мне пышные похороны устроил, да только знал, что меня так просто не убить. Вот и заковали меня здесь заговоренными цепями, неотмычными. Знаю, что меньшие мои дети меня не предали и покинули Новгород, где брат их, отцеубийца, княжить сел. Сколько веков я тут смерти дожидаюсь — сказать уж не могу, да только не приходит она, хотя всегда рядом ее чую. Устал я…