Клайв Леннард - Источник судеб

Он не сказал «невольников», потому что официально любой человек, чей цвет кожи хоть немного отличался от цвета каменного угля, считался свободным гражданином Зингары. Сантидио сам когда-то работал над этим законопроектом и очень им гордился.

— Я заплачу пятнадцатую часть, — сказал работорговец, — из большого уважения к тебе.

Сходни уже были спущены, и черные невольники, связанные длинной пеньковой веревкой и подгоняемые тремя надсмотрщиками, сходили на пристань. Паш-мурта и Сантидио последовали за ними. Рядом с зингарцем, глядя вокруг широко распахнутыми изумленными глазами, шла Ваная.

Конан мрачно вышагивал среди пестрой толпы рядом с фаллийцем, чей малиновый берет, изрядно уже грязноватый, плыл на уровне его плеча. Да Дерг имел вид человека, которому пора составлять завещание: лицо побледнело и осунулось, прежде надменные губы складывались теперь в какую-то жалкую гримаску, он спотыкался и придерживался за рукав бритунского наряда своего спутника.

Конана злил этот маскарад. На боку у него висел короткий меч в дешевых ножнах, годный, по мнению киммерийца, скорее для колки орехов, чем для серьезного дела. Впереди бежал мальчишка из гостиницы в длинной хламиде, представлявшей умопомрачительную смесь из плохо пришитых заплат и прорех, сквозь которые виднелось грязное тело. Мальчишка крутился, словно вьюн, то ныряя в боковые улицы, откуда высовывался с видом заговорщика, поджидая своих неторопливых клиентов, то бежал перед ними задом наперед, размахивая руками, приплясывая и тараторя.

— …И самые дешевые номера во всем городе! — трещал он, беспрерывно почесываясь. — Конечно, от моря далековато, но что там море: сырость, да и шумновато в порту. Давеча пьяные матросы из Аргоса сцепились с местными, большая была драка, пятерых убили, а одному выкололи глаз. И девки там дурные, половина работает на дона Банидио, а дон Банидио держит такие цены… Чего вам платить лишнее за старых шлюх? Вот у нас девочки пальчики оближешь, хозяин не строгий, можно и просто за выпивку сговориться… А море, что море, из окна видно!

В черных, как сливы, глазах временами мелькал страх: больше всего мальчишка боялся, что клиенты передумают, отправятся куда-нибудь в другое заведение, а он лишится медной монетки, которую получал от хозяина в уплату за настырность и умение беспардонно врать путешественникам. Он никак не мог уразуметь, отчего это богато одетый вельможа и здоровяк-бритунец согласились тащиться на другой конец города, хотя в центре и у моря было множество шикарных гостиниц.

Они шли по мощенным булыжником мостовым Кордавы среди шумной и пестрой толпы. Повсюду, в узких улочках и на маленьких площадях возле фонтанов, кипела жизнь. Менялы взвешивали на весах монеты, привезенные со всех концов света, круглые и овальные, с гордыми ликами императоров или замысловатыми значками и даже с дырками, пробитыми посредине, чтобы деньги можно было нанизывать на шнурок и носить в качестве ожерелья, демонстрируя тем самым свое богатство. Почтенные матроны пряли, сидя на резных стульчиках у своих домов, тут же предлагая пушистые нитки на продажу. Из харчевен с песнями вываливали полупьяные моряки и местные бандиты, разодетые не хуже знатных грандов. Слуги тащили на головах корзины с фруктами и вином, а их господа величественно шествовали, направляясь в гости или бани, в сопровождении пестрой свиты приживальщиков с почтительными лицами. Назойливые проститутки с ярко накрашенными губами и насурьмленными бровями, похожие на хищных ящериц, вертелись в толпе, хватая мужчин за руки и призывно покачивая почти обнаженными грудями. В холодке стен и у фонтанов часто попадались посапывающие пьяницы, погруженные в сон. Никто их не трогал, хотя изредка попадались патрули стражников, одетых в красно-золотую форму с королевским гербом на левом плече.

Кордава сильно изменилась с тех пор, когда киммериец вынужденно вступил здесь в ночную армию короля воров Мордерми. Во времена старого глупого Риманендо на улицах столицы преобладали люди в военной форме и вельможи, которые часто носили помимо шпаги по два-три кинжала, не считая стилета за обшлагом, всячески демонстрируя свою гордую воинственность и не давая прохода редким простолюдинам, которым дорога в богатые районы была вообще заказана. Порядок на центральных улицах царил почти идеальный, и лишь по ночам вдоль стен и заборов скользили призрачные тени воров и грабителей, поднимавшихся на поверхность из многочисленных лазов, ведущих в Преисподнюю. Так называли подземный город, обитель порока, где прятались изгои общества, спустившиеся в завалы после страшного землетрясения, разрушившего одни и завалившего оползнями другие кварталы Кордавы. Тогда же опустился на дно полуостров с виллами и дворцами, ставший теперь одной из главных достопримечательностей зингарской столицы. Конан вспомнил полутемные грязные улицы-коридоры нижнего города с множеством игорных притонов, опиумных курилен, публичных домов и других сомнительных заведений пристанищами воров, убийц, продажных девок и политических заговорщиков. Сейчас все это словно выплеснулось на поверхность. Даже здесь, в центре, сутенеры с напомаженными волосами спокойно стояли в дверных проемах с красными фонариками, а народ возле фонтанов открыто спорил о политике. Какой-то поэт, взобравшись на бочку, декламировал куплеты, в которых весьма непочтительно упоминалась бородавка короля Элибио, а на стене скобяной лавки киммериец заметил криво выведенную зеленой краской надпись: «Фиолетовых» в море!»

— Кто такие эти «фиолетовые»? — спросил он приплясывающего впереди мальчишку.

— А! — воскликнул тот, довольный, что нашлась новая тема. — Это самая большая фракция в парламенте…

— Фракция?

Оборванец глянул на Конана снисходительно: ох уж эти дикие бритунцы, не знают самых простых вещей!

— Ну группа, — пояснил он, не переставая чесаться. — Они еще называют себя «партией Аввинти».

Киммериец ухмыльнулся в бороду: когда-то он знал человека по имени Аввинти, эмиссара тайного братства «Белой розы» среди аристократов Кордавы в дни заговора против короля Риманендо.

— Есть еще «зеленые», — продолжал мальчишка, — или «партия Карико»…

Карико, вождя бедняков, казненного своим бывшим союзником Мордерми, когда король воров, свергнув Риманендо, на время стал тираном Зингары, Конан тоже хорошо помнил.

— Эти две фракции постоянно грызутся друг с другом, — объяснял посыльный тоном опытного политика. — Ну и разные там «красные», «желто-голубые» и «оранжевые». Но эти все под ногтем у дона Бенидио, достойнейшего из сенаторов его величества…

— Дон Бенидио? — переспросил киммериец. — Сутенер?