Клайв Леннард - Источник судеб

— Скалидо любит мальчиков, он водит их в баню!

Красавец в перламутровых сандалиях взвизгнул и бросился на обидчиков, не разобрав, кто именно запятнал его честь столь гнусным публичным оскорблением. За ним устремились вельможи в фиолетовых плащах и их слуги, размахивающие палками.

«Зеленые» и «фиолетовые» сшиблись возле самого памятника. Резное сидение победителя закачалось, и Базилас, дрыгнув кривыми ногами и сверкнув серебряными пряжками сандалий, полетел в толпу. Сторонники давно почившего Авванти победно взвыли и усилили натиск. Началась давка. Задние теснили передних, которые попали под мощные удары здоровых кулаков и коротких дубинок «зеленых», не имея возможности использовать в этой толчее шпаги. Многих слуг и чернокожих рабов сбили с ног и затоптали, господа обнажили кинжалы, с ругательствами отбиваясь от плебеев. Пролилась первая кровь.

Возле ног Конана, стоявшего на мраморных ступенях монумента, закипело побоище. Мелькали кулаки, лезвия и дубинки, зелено-фиолетовый вихрь поглощал редкие красные, голубые, желтые и оранжевые пятна.

Из толпы, плюясь кровью, выбрался здоровяк в зеленом плаще и, постанывая, побрел к киммерийцу. Тупо глянув на его одежду, он прохрипел:

— Ты за кого?

— За Крома! — рыкнул варвар и врезал пудовым кулаком в челюсть «зеленого». Тот канул спиной в толпу, оставив на ступенях выбитые зубы.

— Надо… уходить… — слабо проговорил Да Дерг. Он едва держался на ногах, прижимаясь спиной к постаменту.

— Куда, в задницу Нергала? — проворчал киммериец. — Я, конечно, смогу проложить дорогу даже таким паршивым мечом, как этот, но потом нам придется скрываться от ареста за множественное убийство при отягчающих обстоятельствах. Подождем, пока они угомонятся…

В это время он заметил возле ступеней изящный дамский портшез. Двое чернокожих безуспешно пытались вытащить его из гущи дерущихся к памятнику. За полупрозрачными занавесками мелькнуло испуганное женское лицо. Один из рабов упал под ударом дубинки, второй бросил ручки и попытался скрыться. Портшез оказался на земле, клонясь набок под натиском множества тел.

Одним прыжком киммериец оказался возле и легко поднял носилки, словно это был пустой ящик из-под фруктов. Развернувшись и держа свою ношу над головой, он хотел было вернуться под сень бронзового вождя, но дорогу ему преградил свирепого вида коротышка в зеленой куртке.

— Отдай шлюху! — потребовал он, целя в живот Конана мясницким ножом.

— На! — выдохнул киммериец и ударил носком сапога в пах мяснику. Тот издал звук, который, наверное, не раз слышал от забиваемой скотины, сложился вдвое и пал ниц под ноги дерущихся. Конан благополучно вернулся к бледному фаллийцу и опустил портшез на гранитные ступени.

— Кто ты? — услышал он мелодичный голос и только сейчас оценил надменную красоту зеленоглазой женщины, смотревшей на него из-за раздвинутых занавесок.

— Бритунец, — не слишком учтиво отвечал киммериец, которому претила эта вынужденная ложь. — Зовусь Бастаном. Я телохранитель вот этого аквилонского графа.

Да Дерг снял свой берет и вяло помахал им, изображая приветствие.

— Твой господин ранен? — спросила дама.

— Он болен.

— Меня зовут Зана дель Донго. Ты спас мне жизнь, и я должна тебя отблагодарить. Приходите оба сегодня вечером, мою виллу укажет всякий. Для твоего господина тоже кое-что найдется: у меня весьма искусный лекарь, сведующий во всех известных и неизвестных недугах.

Тем временем на площади появились новые отряды стражников. Они выкатывались из темных проемов улиц, словно желто-красные рассерженные птицы. Прикрываясь квадратными щитами с королевским гербом и щедро раздавая направо и налево удары дубинок, сделанных из гибкого ствола ползучего растения пша, они рассеивали дерущихся, не выказывая ни малейшего почтения ни аристократам, ни, тем более, плебеям.

— Шпаги в ножны! — ревели сержанты с голубыми нашивками. — Убрать дрикольё!

Очухавшийся после падения сотник яростно хлестал своей гибкой рапирой по спинам и лицам, предчувствуя разнос начальства за свою давешнюю неловкость. Его люди вовсю орудовали копьями с деревянными наконечниками.

Решительность стражников возымела действие. Многие пустились в бегство: «зеленые» без оглядки, «фиолетовые» — пытаясь сохранить остатки сословной гордости, насколько это позволяла ситуация.

Как только толпа поредела, Конан подхватил готового упасть брегона и, свистнув мальчишку, двинулся за ним, огибая стену ипподрома. Посыльный ликовал, он приплясывал и выкрикивал на ходу: «Ну мы им врезали, ну и врезали!»

— Я тебе сейчас врежу, — мрачно пообещал ему Конан.

С тем они и скрылись за спинами разбегающейся толпы и размахивавших дубинками стражников.

К оставшемуся на ступенях портшезу приблизился чернокожий раб, униженно кланяясь и прижимая к груди руки.

— Ты заслуживаешь быть повешенным за ребро, — зло бросила ему Зана. — Кликни вольных носильщиков, чтобы доставили меня домой. А потом, если хочешь заслужить прощение, сделаешь вот что…

Раб почтительно склонился к окошку портшеза, получая наставления. Потом точеная рука протянула ему жестяную бирку, свидетельствующую, что раб выполняет поручение своей госпожи. Чернокожий прицепил ее к запястью и со всех ног бросился в ту сторону, куда отправились светловолосый гигант и его занедуживший господин в малиновом берете.

Поражение Скалидо, как ни странно, подняло настроение Заны дель Донго, рьяной приверженицы и одной из вдохновительниц движения «фиолетовых». Никакого песка во втулках, конечно, не было, и судейщики справедливо отдали победу Базиласу, чьи лошади опередили квадригу Скалидо на полголовы. Не Зана ли настаивала, что партии нужен новый фаворит? Она вынужденно принимала этого выскочку в своем доме, где собиралось самое блистательное общество, но никогда не посылала ему приглашения на серебряной карточке со своим гербом, как прочим. Скалидо всегда приглашал Палипсио, ее мужа, и весь вечер эти два голубка сидели рядышком, угощая друг друга фруктами и подливая вина из серебряных кувшинов. Упаси Иштар, если бы кто-нибудь заподозрил ее в ревности! Она давно не воспринимала женственного Дель Донго ни как мужчину, ни как мужа. Хватит того, что благодаря богатому приданому, ей удалось стать гражданкой Зингары, где, в отличие от ее родного Кофа, женщины никогда не считались исключительной собственностью своих мужей. Палипсио получил деньги, она — свободу, и теперь они не мешали друг другу наслаждаться жизнью. Но Скалидио становился просто опасен: благодаря его второму проигрышу, партия Аввинти теряла политические очки. Ничего, уж теперь-то она сумеет настоять на своем и подыскать нового участника бегов. Знать бы только, кого…