Клайв Леннард - Источник судеб

— Так мы что, попали в плавучую лавку древностей? — спросил Конан, все еще сжимавший в руке меч.

— Не знаю. Мне они не кажутся такими уж древними.

— Они смотрят на нас, — прошептала Ваная.

— Смотреть не заказано, — хмыкнул варвар, — око видит, да на зуб не попробовать. А если захотят — им сначала придется проглотить наши клинки и стрелы. Но где же, Нергал их задери, те, кто засунул под стекло рыжих уродин? Может быть, они отдыхают на этих столах?

С этими словами киммериец шагнул к ближайшему металлическому возвышению и кончиком меча отбросил голубоватую ткань.

На своем веку Конан повидал немало трупов. И все же он невольно содрогнулся, увидев на столе мертвую женщину: без глаз, с отрезанными губами, языком и сосками маленьких грудей, с распоротым животом без внутренностей… Там, где когда-то было сердце, зияла глубокая рана. И ни капли крови — ни на теле, ни на отброшенном покрывале, словно чудовищный паук не один час трудился над своей жертвой.

Ваная закричала. Дон Эсанди, шатаясь, прислонился к стене и его вырвало. Даже зингарский бандит отвел глаза от страшного зрелища и в сердцах сплюнул на чистый металлический пол.

— Был когда-то в Кордаве убийца, — сказал он с отвращением, — звали его Синто-потрошитель. Творил с женщинами нечто подобное. Потом его колесовали, а голову выставили на рыночной площади.

Конан приподнял покрывало на следующем столе и тут же его опустил.

— Люди иногда совершают такое, — сказал он, — в ослеплении мести или не остыв от битвы, когда берут вражеский город. Но этих несчастных умертвили хладнокровно, по какой-то неведомой надобности. Они покинули этот мир в страшных мучениях…

Он кивнул на ремни, которыми пристегнуты были ноги и руки жертвы.

— Уйдем отсюда, — прошептала Ваная, пряча лицо на груди Сантидио.

Дон Эсанди обнял девушку за плечи и вывел в коридор. Конан и Бандерос последовали за ними. Киммериец велел желтозубому идти первым, сам же, держа в руках обнаженный меч и настороженно оглядываясь по сторонам, пошел сзади. Овальные люки виднелись справа и слева через каждые двадцать шагов: все они были плотно задраены, и Конан решил пока их не открывать.

Внезапно мигнул и погас свет. Стало темно, только где-то далеко впереди неясно маячило светлое пятно, на фоне которого вырисовывалась приземистая фигура Бандероса.

— Там выход! — крикнул он. — О дерьмо!

Его крик оборвался, фигура исчезла, словно зингарец растворился в воздухе.

— Стойте на месте! — приказал Конан Сантидио и девушке.

Он чиркнул огнивом и поджег припасенный трут, пропитанный маслом. Пройдя вперед, киммериец обнаружил в полу круглое отверстие, куда, видимо, провалился желтозубый. Склонившись над люком, он заглянул вниз. На глубине полусотни локтей тускло отсвечивала металлом нижняя палуба, на которой чернела маленькая скорчившаяся фигурка.

— Да примет Митра его душу, — печально молвил подошедший Сантидио.

Фигурка вдруг зашевелилась, видно было, как Бандерос поднялся на ноги, ощупал себя со всех сторон, потом глянул вверх.

— Ты цел? — крикнул варвар.

— Разрази меня гром, если я заработал хоть пару синяков, — голос желтозубого усилило железное эхо, — хотя должен был разбиться в лепешку! Мне еще показалось, что слишком медленно падаю…

— А что там внизу? — поинтересовался Сантидио.

— Сейчас гляну. Света тут маловато.

Бандерос двинулся куда-то в сторону и исчез с глаз. Потом чрево железного кита огласил его вопль, полный ужаса.

— Проклятия! Лопни мои глаза, я не могу этого видеть… О боги, верните их в Нижний Мир!

Он показался снова, отчаянно размахивая руками, и, задрав побелевшее лицо, проорал:

— Во имя всех небожителей, демонов и шлюх, которых я имел — вытаскивайте меня отсюда!

— Как? — крикнул Конан. — У нас нет веревки.

— Я не хочу здесь оставаться!

— Тебе что-то угрожает?

— Нет, но здесь ужас, ужас!

Киммериец терялся в догадках, пытаясь представить, что же заставило отпетого бандита потерять голову. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.

— Здесь валяются какие-то тросы, — крикнул он, — а со мной арбалет…

Конан стазу же понял замысел зингарца и велел всем отойти от люка. Вскоре из него вылетела тяжелая стрела с привязанной к оперению серебристой нитью и упала на пол коридора. Киммериец привязал тонкий трос к середине древка и положил стрелу поперек отверстия. Крепкое дерево выдержало тяжесть Бандероса, и вскоре из люка показалась его голова. Сняв с плеча арбалет и положив его на колени, желтозубый уселся на пол, чтобы немного перевести дух.

— Я думал, ты никого не боишься, — проворчал киммериец, рассматривая тонкую металлическую нить, благодаря которой Бандерос выбрался из трюма. — Кром, ничего подобного прежде не видел…

— Людей — не боюсь, — заявил бандит гордо, — многие могли бы это подтвердить, если были бы живы.

— Так кто же заставил тебя потерять голову?

— Гребцы. Они сидят там на огромных лавках, недвижные, словно истуканы, и держат ручки весел…

— И что же?

— А то, что такое может привидеться только в горячечном бреду после многодневной попойки, да и то если разбавлять несвежее вино мочой. Ростом эти демоны локтей по двадцать, плоть свисает с них клочьями, так что видны кости и жилы, у каждого по четыре руки, а голов нет.

— Ты хочешь сказать, что кто-то отрубил им головы? — не понял Сантидио.

— Говорю то, что сказал: нет у них голов и никогда не было! Только пасти между плеч, и в каждую мы с тобой вдвоем пролезем, да еще вот девчонка на закуску.

— Они мертвы? — спросил Конан.

— А кто их разберет! Сидят — не шевелятся, только сдается мне, ждут они чего-то…

— Хотелось бы мне поболтать с хозяевами этих монстров, — сказал киммериец, — о бренности всего сущего, как выражается мудрейший Обиус. Двигаемся дальше.

Светлое пятно в конце коридора оказалось открытым люком. Шагнув через высокий порог, они оказались в полукруглом помещении с широким окном во всю переднюю стену. За толстым стеклом виднелась залитая солнцем морская гладь, а впереди, чуть слева — стоящая на якоре «Дочь морей».

— Носовая рубка, — тихо сказал дон Эсанди, — мы…

Он осекся. Перед окном стояли два одноногих кресла, в которых, спиной к вошедшим, кто-то сидел. Бандерос поднял арбалет, готовый стрелять по первому знаку капитана.

— Эй, — позвал Конан, — может, поговорим?

Затылки над спинками сидений не шевельнулись.

— Не очень-то вы рады гостям, — сказал киммериец. Он сделал знак Бандеросу обойти кресла справа, а сам мягкой кошачьей походкой, держа в руке меч, двинулся вдоль левой стены. Люди возле окна оставались безмолвны и неподвижны.

Однако, обогнув сидения, Конан понял, что перед ним вовсе не люди. Их тела, одетые в облегающие серебристые костюмы без застежек, походили на человеческие только до пояса, ниже виднелся отросток, больше похожий на толстое щупальце, чем на единственную ногу, хотя и обутый в некое подобие башмака с тупым тяжелым носком. Длинные пальцы с семью суставами безвольно свисали с подлокотников кресел. На лысых черепах виднелись бугристые наросты, а лица существ, как бы в насмешку над общим уродством, обладали тонкими правильными чертами. Их можно было бы назвать даже красивыми, если бы не единственный глаз, располагавшийся чуть выше переносицы, большой, почти круглый, подернутый мутной пленкой у обоих странных созданий. И хотя они не принадлежали к человеческой расе, киммериец сразу понял, что оба мертвы.