Клайв Леннард - Источник судеб

Стоя сверху носовой каюты на огороженном резными перилами мостике, Конан тревожно вглядывался в приближающуюся пелену дождя. Ветер все еще дул ему в спину, но стал теперь порывистым, в нем образовались холодные струи, зябко пробегавшие по телу.

— Может быть, ты все-таки ошибаешься, — проговорил стоявший рядом Сантидио, — мы получили благословение…

Ветер вдруг круто изменил направление. Теперь он дул слева, гоня перед собой длинные валы зыби. Захлопали паруса, диера качнулась на правый борт, матросы, не дожидаясь команды, бросились к шкотам.

— Пойдем левым галсом, — сказал дон Эсанди, сжимая побелевшими пальцами медальон Дестандази.

— Нет! — рявкнул Конан. — Ветер будет все время меняться. Это тайфун!

И, наклонившись к палубе, прокричал:

— Убрать паруса! Опустить мачты!

Матросы освободили фалы — реи поползли вниз. За ними по канату скользнул дозорный. Ванты обрубили и, придерживая задние, осторожно опустили обе мачты вперед, укрепив их в деревянных гнездах. Паруса свернули и убрали в брезентовые чехлы.

Бандерос носился по палубе, подгоняя не занятых такелажем и оснасткой людей.

— К веслам, канальи! — вопил он, щедро раздавая пинки и зуботычины. — Вниз, воровское отродье, чтоб вам жить на королевскую пенсию!

Отгар уже стоял у рулей, выправляя диеру носом к ветру. Порывы его становились все сильней, волны стали круче, они с шумом разбивались о левый борт, лицо кормчего покрылось испариной.

— Весла на воду! — проорал Конан в жестяной раструб, соединенный со второй палубой, где сидели гребцы. — Правый борт греби, левый табань!

Бандерос внизу повторил его команду, весла опустились: два с половиной десятка по левому борту, столько же — по правому. Гребцы неумело пытались развернуть судно. Несколько весел сломались. Огромная волна ударила слева, «Дочь морей» накренилась так, что Конан и Сантидио едва устояли на ногах — вода перекатилась через палубу, не достигнув, правда, мостика. Ванир на юте изо всех сил напрягал мускулы, но без помощи гребцов не мог повернуть тяжелое судно, потерявшее ход.

— Эй, на палубе! — рявкнул Конан, перекрывая рев ветра. — Давай на помощь к рулевому!

Двое матросов кинулись на корму, остальные продолжали крепить к доскам убранные паруса, опасаясь, что их могут смыть волны.

Внизу, спотыкаясь о тюки и ящики, Бандерос носился по проходу между скамьями, награждая своих людей затрещинами.

— Гребет только правый борт! — орал он. — Давай, ребята, а не то пойдем на корм акулам!

Диера, наконец, встала носом к ветру, то и дело погружая таран в накатывающиеся валы. Хлынул дождь. Конан и Сантидио накинули капюшоны плащей, пристально вглядываясь в серую завесу, скрывшую море и небо,

— Мы достаточно далеко от берега, — прокричал дон Эсанди, — здесь не должно быть скал!

Конан не успел ответить — ветер снова сменился, став северным и ударив в правый борт. Огромная волна перекатилась через палубу, смыв двух матросов. На этот раз она накрыла мостик. Сантидио упал, и только перила спасли его от падения за борт. Киммериец устоял на ногах, выкрикивая в раструб команду поворачивать судно. На этот раз гребцы справились быстрее: «Дочь морей» снова вонзила таран в стену кипящей воды и тут же взлетела на гребень вала. На какой-то миг за пеленой дождя открылась череда водяных гор, увенчанных белыми коронами пены, и судно скользнуло вниз по склону волны.

— Привяжись! — Конан бросил Сантидио моток веревки. Они привязали себя к перилам, рискуя кануть в пучину вместе с судном, если то не выдержит шторма.

Из люка на палубе показалась голова Бандероса. Он что-то кричал, но ветер относил его слова к корме. Поняв, что его не слышат на мостике, зингарец выбрался из люка и враскачку побежал на нос, уверенно ступая по вздымающейся палубе — моряк он был опытный. Поднявшись по деревянной лесенке, он уцепился за перила и сообщил, что в трюме обнаружили течь.

— Хвост Нергала в задницу толстому жулику! — зарычал Конан. — Он-таки нас подставил! Гони свободных людей откачивать воду. Держат ли переборки?

Бандерос заверил, что переборка удерживает воду в носовом отсеке, где обнаружилась трещина, аккурат в месте крепления тарана. Ее уже заделывают, а потом завалят мешками с мукой.

— Кром! Течь в носовой части, куда бьют волны! Я иду вниз. А ты, — обратился киммериец к Сантидио, — помолись Джаббал Сагу или кому там еще. Где же благословение богов, о котором ты болтал?!

Вслед за Бандеросом он спустился на нижнюю палубу. Вода в носовом отсеке доходила до пояса. Трое парней заделывали щель жестяными полосами, прибивая их гвоздями и замазывая смолой, и все же вода продолжала прибывать. Балка тарана угрожающе скрипела, расшатывая крепления.

— Мы законопатили течь, но этот брус так раскачивает, что появляются новые щели, — сказал один из парней.

Конан пошарил под водой в том месте, где таран крепился к килю.

— Ее и будет качать, — рявкнул он, — скобы едва держат! Кишки вырву тому ублюдку, кто их забивал! Давай инструмент!

Один из зингарцев полез было наверх, но в этот момент в нос судна ударила очередная волна, раздался треск, и сквозь широкую трещину внутрь хлынул кипящий поток. Он снес переборку, сбил людей с ног и увлек их назад, заполняя ленящимся водоворотом второй отсек. «Дочь морей» зарылась носом в воду, грозя пойти ко дну. Вторая переборка, однако, выдержала, корабль остался на плаву, хотя и потерял ход. Понимая, что внизу оставаться опасно, Конан выбрался на вторую палубу, где царила паника: побросав весла, кордавские головорезы, отталкивая друг друга, карабкались вверх по сходням, страшась остаться внутри корабля, который, казалось, вот-вот канет в морскую пучину вместе со всей командой. Раздался новый удар, треск, вопли… и вдруг все стихло. Судно перестало подбрасывать, стих вой ветра за бортом, и перед глазами выбравшихся на верхнюю палубу людей открылась удивительная картина.

Опустив нос так, что женщина-рыба касалась воды деревянными грудями, «Дочь морей» едва покачивалась на длинных невысоких валах мертвой зыби. С чистого неба светило солнце, не ощущалось ни единого дуновения ветерка, а на бортах диеры спокойно сидели чайки.

Ликующие крики людей, посчитавших себя спасенными, огласили палубу. Конан взбежал на мостик и увидел Сантидио, все еще привязанного к перилам. Рядом, прижимаясь к своему господину, стояла Ваная. Лицо дона Эсанди было смертельно бледным.

— Все позади, друг, — хлопнул киммериец по плечу зингарца, — мы вырвались!

— Это — смерть, — прошептал тот побелевшими губами, — оглянись.

Варвар посмотрел назад и увидел за кормой, всего лишь в двух полетах стрелы темную стену, пронизанную отблесками молний. Там крутились вихри черного тумана и шли друг за другом огромные горы воды, увлекаемые чудовищным ураганом. Люди на палубе тоже оглянулись — на этот раз из множества глоток вырвался вопль ужаса.