Барбара Хэмбли - Башня Тишины

Тут до ее слуха донесся шорох – это зашевелился Антриг. Он открыл глаза, тяжело дыша. Немигающий взор чародея вперился прямо в Джоанну.

– Извини меня, Антриг, – пробормотала она. Как глупо это звучало.

Виндроуз попытался встать с дивана, но не смог. И это вполне было понятно – руки и ноги его были плотно опутаны крепким капроновым шнуром, который Джоанна вытянула из своего кошеля. Этот шнур она взяла еще, в Сан-Серано, словно предчувствуя, что он может пригодиться ей. Впрочем, подумала девушка, он никак не должен разорвать веревку, она крепкая. Да и все равно у него нет сил – уж она-то знала, как раскалывается голова после снотворного. Глаза Антрига, устремленные на нее, не выражали почему-то удивления, но были полны ужаса и отчаяния.

– Керис как раз созывает Совет Кудесников, – поспешила "обрадовать" Виндроуза Джоанна. – Он сказал мне, что у него есть для этого какая-то лайпа. Я, правда, понятия не имею, что это такое.

Его голова в изнеможении откинулась на подушки дивана. По телу его прошла судорога, но он закрыл глаза, и на его лице отразилось нечто вроде облегчения.

– Что такое? – удивилась Джоанна. – А чего же ты тогда ожидал?

Веки экс-кудесника дрогнули, но так и не открылись. Губы его неслышно прошептали:

– Солтериса.

Горечь наполнила душу девушки, когда она вспомнила, как архимаг здоровался с этим человеком перед тем, как войти с ним в сарай. Ее голос опять задрожал.

– Но ведь ты не хуже меня знаешь, что Солтерис мертв.

– Ты видела это? – Широко раскрытые глаза Антрига смотрели на нее в упор.

– Конечно, я не видела, как ты его душил. Но кое-что мы все-таки заметили, будь спокоен.

Из груди Виндроуза вырвался вздох. И все-таки, подумала Джоанна, дважды два – это действительно четыре.

– Но зато он все успел нам рассказать, – заверила она чародея.

Он дернул головой с такой силой, точно его укусила оса. Лицо его стало белее бумаги. Даже при скупом свете из кухни Джоанна хорошо видела, как по его щекам и носу текли струйки пота.

– Что он сказал вам? – хрипло поинтересовался Антриг, глядя на девушку почти испуганно.

– Кто ты на самом деле?

– И кто я тогда… – Его глаза расширились, когда он понял, что она имеет в виду. И он тихо сказал: – Нет. Джоанна, нет.

– Как ты сам понимаешь, мне нет смысла обманывать тебя.

– Зато у него было полно причин для этого. Джоанна, неужели ты не понимаешь?

Когда Сураклину в последний раз удалось ускользнуть – он вышел из тела, в котором была его душа – из тела, которое было сожжено потом в Кимиле архимагом и церковью двадцать пять лет назад, – то для спасения он избрал не мое тело. Не мою сущность.

– Но тогда для чего он обучил тебя всему, что знал сам?

– Да, я был жертвой, которую он для себя наметил, да, – тихо проговорил Антриг, но под внешним спокойствием его тона Джоанна все равно улавливала безграничное отчаяние, – и хотя я не знал, какую участь он уготовил мне, я все равно кое-что подозревал. Только я не понимал, что именно меня настораживало. А потом за те годы, когда я скрывался, все это обросло разными безумными идеями. Хотя я и знал, что Сураклина больше нет, но тем не менее мне казалось, что душа его бродит по земле и разыскивает меня. Мне во что бы то ни стало нужно было стать членом Совета Кудесников, чтобы убедиться, что мне действительно грозит опасность. Хотя я это, повторяю, уже знал, мне нужно было только подтверждение, ничего больше. Узнать мне хотелось другое – я должен был найти, в чье тело он вселился, в чьем обличье он бродит, разыскивая меня. Я знал, что он жив. Иногда по ночам мне снились кошмары, мне казалось, что чужое лицо смотрит на меня глазами Сураклина. А потом, в Башне Тишины, он явился ко мне, и я понял, в чьем теле он находится.

– И в чьем же? – иронически поинтересовалась Джоанна, заранее зная, что сейчас этот человек расставляет для нее, ловушку. Но она не попадется в нее ни за что.

– Так вот, – сказал тихо Антриг, – Сураклин – это и есть Солтерис.

– Ох, уморил, неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь? – От волнения ее руки снова задрожали, и Джоанна сцепила пальцы одной руки с пальцами другой. – Ты что же, надеешься, что после той горы лжи, которую ты наворотил передо мной, я снова клюну на твою приманку?

– Мне приходится только надеяться на то, что ты поверишь мне, – в отчаянии закричал Антриг. Тут его, видимо, охватил приступ тошноты, поскольку он побледнел и снова в изнеможении откинулся назад. – А в этом мире, Джоанна, у него был сообщник. Я знаю это. Все это я узнал из отметок, которые остались на стенах в Сан-Серано. Никто не знает лучше меня ту ужасную силу, которая позволяет ему владеть чувствами и умами окружающих. И я… Я боялся, что этот сообщник ты.

Джоанна вдруг отвела глаза, внезапно осознавая, что Антриг боится ее. Возможно, эта боязнь была следствием той, которую он испытывал тогда, в другом мире, борясь с искушением пойти на близость с ней. Но она твердо помнила наказ Солтериса: волшебный дар Сураклина состоит в умении убеждать и перетягивать на свою сторону кого угодно. Потому неудивительно, что Антриг старался теперь как можно скорее уговорить ее плясать под его дудку, опять опутав ее паутиной лжи.

– Мне так хотелось верить тебе, – продолжал взывать к ее доверию Антриг, – но я не мог себе позволить этого. Я не смел. Если бы он заподозрил, что я догадываюсь о том, что он жив, он сразу затаился бы, вселился бы в какое-нибудь иное тело – ведь ему с его-то волшебной силой это ничего не стоит. Ему уже приходилось делать такое. Джоанна, я ведь обычный человек, правда, один из немногих уцелевших, кто лично знал его. Я был опасен для него – я мог узнать его. А он бессмертен, как вампир, который переселяется из одного тела в другое, питается чужой энергией. Его обязательно нужно было остановить. Он не должен был ускользнуть от меня.

– И все это ты рассказываешь мне затем, чтобы я поверила в необходимость убийства Солтериса? – И Джоанна, сидя на стуле, поджала под себя ноги.

Налетевший порыв ветра принес с собой далекий рокот двигателя самолета. – Ты хочешь сказать, что Сураклин вселился в его тело?

– Нет, – забормотал Виндроуз в отчаянии, – я убил его потому, что Сураклин ушел из его тела. Неужели ты ничего не понимаешь? Тело, в которое он вселился поначалу, чтобы скрыться из Кимила, было телом императора Харальда. Харальд управлял Ферритом в течение двадцати одного года. Обо всем этом догадывался только Фарос, но он все равно ничего не мог поделать, поскольку был тогда всего лишь ребенком. Да и сам он наверняка не мог поверить в то, что подсказывало ему его детское сердце. Он не мог поверить, что его отец – это уже не его отец. Уже в качестве императора Сураклин попытался казнить меня после подавления восстаний в Меллидэйне. Возможно, именно он перед этим подстрекнул мой рассудок на оказание помощи восставшим. Этого я и сам не знаю. Но четыре года назад он вышел из тела императора, оставив его совсем свихнувшимся. Харальд по сей день пребывает в таком состоянии. Он вселился в тело Солтериса и завладел его душой.