Стивен Эриксон - Память льда

Только что в лагере отзвучал второй ночной звон, побудив стада бхедринов в отдалении мрачно замычать. Вскоре звуки затихли — животные снова погрузились в сон. Когда он достиг конца стоянки повозок — они были расположены квадратным заграждением — то заметил двух женщин-моряков, закутанных в плащи, сидящих у маленького костерка.

Крюпп изменил курс, приближаясь к ним. — Славные подруги, — тихо позвал он. — Уже поздно, и, без сомнения, ваши прелестные личности желают чего-нибудь сладенького.

Женщины подняли головы. — Хм, — проворчала одна. — Это толстый дарудж.

— И его мул, прячущийся в тени.

— Крюпп воистину уникален! Поглядите! — Он выбросил вперед руки с истекающими сиропом кексами. — Это для вас, милашки.

— Так что нам съесть¸ кексы или твои руки?

Вторая при этих словах вытащила нож. — Пара быстрых ударов — и нам не нужно будет выбирать.

Крюпп отступил на шаг. — Королева Снов! Тертые и отчетливо неженственные! Стражи милой Серебряной Лисы, так? Ободряющая правда. Сердце Порван-Парус, столь ярко сияющее из юной женщины…

— Да, мы уже тебя видели. Болтаешь с девочкой. Она действительно та колдунья. Это очевидно для всех, кто ее знал.

— Необычайная непоследовательность этот ваш разговор. Крюпп восхищен…

— Так ты дашь нам кексы или как?

— Конечно же, хотя блеск вашего лезвия все еще ослепляет благородного Крюппа…

— У тебя нет чувства юмора? Ха-ха. Присоединяйся к нам, если посмеешь. — Дарудж улыбнулся и устремился вперед. — Ржаные кексы по — натиложски, мои дорогие.

— Мы узнали. Волонтеры Мотта имели обыкновение отбрасываться ими от наших атак.

— Сойка получила один прямо в лицо.

— Точно, и споткнулась. А когда прибрела к своим, у меня лицо было в лесной подстилке.

— Ядовитый сок, смертельное оружие, — согласился Крюпп, снова протягивая морякам кексы.

Они взяли их.

— Охрана этой ривийской девочки — задача для смелых.

— Она не ривийская девочка. Она Порван-Парус. Меха и шкуры — только представление.

— Так вы говорили с ней.

— Не часто, и нам это без нужды. А эти кексы вкуснее без сучков и листьев. Эт точно.

Крюпп моргнул и торжественно кивнул. — Без сомнений. Какая большая ответственность — быть глазами командира, следящими за нашей подружкой.

Обе женщины перестали жевать. Обменялись взглядами. Потом одна проглотила кусок: — Кого, Даджека? Если мы его глаза, тогда он слеп как крот.

— Ах, конечно же, Крюпп имел в виду Вискиджека.

— Вискиджек не слеп и не нуждается, чтобы мы смотрели за него.

— Тем не менее, — улыбался дарудж, — он, без сомнения, очень доволен вашим самозаданием, обязательством доносить обо всем. Будь Крюпп Вскиджеком, он был бы.

— Был бы что?

— Как, доволен, конечно же.

Женщины фыркнули. Одна ухмыльнулась, сказав: — Это хорошо. Был бы ты Вискиджеком. Ха.

— Оборот речи…

— Таких штук не бывает, жиряк. Ты хочешь пойти по стопам Ввискиджека? Пытаешься смотреть его глазами? Ха.

— Точно, — согласилась вторая. — Ха — ха.

— Итак, вы это сделали, — заметил Крюпп.

— Что сделали?

— Согласились.

— Чертовски верно. Вискиджеку бы быть Императором, когда старый отдал концы. Не Лейсин. Но она знала, кто ее соперник. Поэтому она выгнала его со службы, превратила в Худом клятого сержанта и послала далеко, очень далеко.

— Амбициозный человек этот Вискиджек.

— Совсем нет, дарудж. В том все и дело. Я скажу, он стал бы хорошим Императором. Не домогаться должности — это единственная квалификация, которую стоит учитывать.

— Забавное суждение, милашка.

— Я не такая.

— Извините, не какая?

— Не забавная. Слушай. Малазанская империя была бы совсем другой, если бы Вискиджек тогда занял трон. Если бы он сделал то, чего все мы хотели: схватил Лейсин за загривок и вышвырнул в окно башни.

— А он был способен на такой замечательный поступок?

Моряки смутились. Одна повернулась к подруге. — Ты видела его без сапог?

Та покачала головой. — Нет. Ну, ноги у него должны быть замечательными. А что?

— Я сказала — схватил за загривок, а могла бы сказать про пинок в зад.

— Но все равно это было бы замечательно.

— Ты права, подружка.

— Гм гм, — прервал их Крюпп. — Замечательное деяние, дорогие мои. Если бы выгорело.

— Ох.

— Ах. Да, правда. Так ты спросил, мог бы он, если бы захотел? Конечно. Не следует перечить Вискиджеку, у него не только мозги сильные.

— Так почему же, в удивлении спросит Крюпп, он тогда этого не сделал?

— Потому что он солдат. А ты идиот. Занятие трона Лейсин было заварушным. Вся империя тряслась. Начали резать друг друга и прыгать на залитый кровью престол, без остановки, как костяшки домино. Один за другим и за ними третий, и все распалось. Но мы же смотрели только на него? Хотели увидеть, как он сделает Лейсин и все такое. А когда он просто отдал честь — 'Слава Императрице! — ну, все устаканилось.

— Видишь ли, он дал ей шанс.

— Конечно. А теперь вы, подружки, думаете, что он ошибся?

Четыре плеча качнулись в унисон. — Теперь это не важно. Мы там, где мы есть, и все.

— Да будет так, как и будет, — со вздохом поднялся Крюпп. — Чудесная беседа. Крюпп благодарит вас и просит разрешения откланяться.

— Иди. Спасибо за хлеб.

— Крюпп польщен. Доброй ночи, дорогуши.

Он снова побрел к обозу.

Когда он исчез в ночной тьме, две женщины некоторое время молчали, занятые слизыванием сладкой жижи с пальцев.

Одна вздохнула.

Вторая тоже.

— Ах, это было чертовски легко.

— Думаешь?

— Точно. Он пришел, ожидая встретить два ума, а нашел едва один.

— Но все же мы слишком болтали.

— Такова природа полоумных. Будь по другому, он бы заподозрил.

— Как думаешь, о чем вообще они болтают с Парус?

— О старой женщине.

— Я сама так думала.

— Они что-то готовят.

— И я так подозревала.

— И Порван-Парус в деле.

— Точно.

— Что очень хорошо, если меня спросишь.

— Согласна. Знаешь, а эти кексы без лесной подстилки совсем другие.

— Странно, но я тоже заметила…

В фургон — форте Крюпп приближался в другому костерку. Двое мужчин, сидевших около него, подняли головы.

— Что это у тебя в руках? — спросил Муриллио.

— О друзья мои, к Крюппу прилипает все, за что он берется.

— Ну, — прогудел Коль, — это я уже многие годы знаю.

— А что с этим клятым мулом? — поинтересовался Муриллио.

— Бестия преследует меня, хотя сама об этом не знает. Крюпп имел интересную беседу с двумя морячками. И он рад сообщить, что девочка Серебряная Лиса в надежных руках.

— Липких как твои?

— Это точно, дражайший Муриллио, это точно.

— Все это очень мило, — сказал Коль, — но что нам до этого? Здесь в повозке спит старая женщина, чье разбитое сердце — малейшее из ее страданий. Их достаточно, чтобы сломить могучего мужа, не говоря уж о хрупкой старости.