Богдан Дорошин - Почти герой

Потоки манны, или просто ветер?

Дни шли за днями, сливаясь в линии недель, которые постепенно выходили на вертикаль месяцев. Я не следил за временем, отсчитывая его только по воскресеньям. Именно в воскресения традиционно устраивался небольшой пир, где не было разве что только алкоголя.

На пятом по счету воскресном ужине, ко мне подошел невысокий парень, крепкого сложения, с короткой стрижкой. Он без лишних слов уселся рядом со мной и некоторое время критически изучал то, что я ел. Без особого интереса я повернул голову, посмотрел на него, мысленно пожал плечами и вернулся к поглощению своего рагу.

– Я Пейн, – представился, наконец, незнакомец, – некоторые меня называют «Мистер Боль». Может, слышал?

Я еще раз медленно повернул к нему голову, уставился прямо в глаза. Сегодня мне приходилось вдвойне отрабатывать свои дисциплинарные промахи и неуспеваемость, поэтому настроение было паскудное.

– Знаешь что, Мистер Боль? – спросил я его. – Пошел к черту. Не желаю выслушивать еще одного сумасшедшего отпрыска из благородной семьи, возомнившего себя королем мира. Даю тебе пять секунд, чтобы исчезнуть, а иначе твоя морда окажется в тарелке с этим рагу.

Я сказал все очень спокойно, без надрыва, после чего отправил в рот еще одну ложку вышеупомянутого рагу. Невысокий Пейн не воспринял меня всерьез.

– А знаешь, ты действительно смешной. – Сказал он и позволил себе легкую ухмылку. – Не ожидал подобного ответа, ведь все в Академии знают кто я.

– Очень мило, не буду акцентировать, но теперь и я знаю. Ты Пейн, гроза всех местных малолеток. И раз я все узнал – можешь валить.

– Не все так быстро, архимаг. Не все так быстро. – Он придвинулся ближе и в глазах отразился странный фиолетовый блеск. – Я высоко ценю юмор, особенно из уст такого шутника как ты, но советую больше не произносить… подобного.

Я отложил ложку и взял вилку, пальцем проверяя зубцы. Пейн смотрел на меня очень странным взглядом, в котором читался интерес и скрытая угроза. Но я тоже парень не промах!

– Тебе с горчицей или без? – безучастно спросил я.

Он зашевелился, чтобы что–то ответить, а я представил, сколько же мне придется уборных мыть из–за какого–то осла. Молниеносным маневром я всадил вилку Пейну прямо в мышцу левой ноги, буднично смотря при этом в другую сторону, словно меня заинтересовал толстый придурок за соседним столиком. Подобный прием я частенько проделывал в трактирах, когда местные завсегдатаи пытались развести меня на деньги.

Прошло несколько секунд, а Мистер Боль не издал ни звука. Я повернул к нему голову и с содроганием увидел настоящий фиолетовый пожар в его глазах. Посмотрел еще ниже и увидел торчащую вилку из его ноги. Значит все–таки я еще не разучился попадать. Сглотнул, попытался придумать, что делать дальше: в трактирах зачастую все вскакивали, дико ругались, или сразу били меня в морду.

Пейн ухмыльнулся, и я начал понимать, почему ему дали подобное имя. Выдернув вилку, он вернул ее мне, бросив в мою миску с рагу. Крови на столовом приборе не было.

– В тебе не ошиблись. – Сказал Пейн, вставая. Его глаза постепенно приобретали естественный серый оттенок. – Я думаю нам нужно встретиться как–нибудь, поболтать. Как насчет, сегодня в полночь, на крыше Часовни?

Дуэль? Я сглотнул снова, а по спине пробежали мурашки. Глаза вновь посмотрели на вилку, а голосовые связки выдали сами собой:

– Хорошо.

Пейн ушел, нисколько не хромая на левую ногу. Я не стал оборачиваться, чтобы провести его взглядом, а схватил свое недавнее оружие. Пальцем провел по зубцам, и почувствовал слабый укол электричества.

Настроение привычным делом ухудшилось еще сильнее.

– Достал? – спросил я паренька лет двенадцати.

Джон кивнул, и вынул из кармана мантии небольшой сверток. Он был любимцем одного из преподавателей алхимии и имел доступ в его кабинет. Ему ничего не стояло пробраться туда и выкрасть (я его заверил, что это не воровство) один порошок, о котором я слышал на лекции. Из него варят зелье, благодаря которому маги на время перестают контролировать манну. Его дают магам–преступникам, чтобы те не могли колдовать в заточении.

Мальчик, не долго думая, согласился на эту грязную работенку. Он был из самой обычной семьи, и симпатизировал мне, зная, что я тоже не слишком благородный.

– А ты уверен, что он не опасный тип? – спросил меня Джон, нервно перебирая пальцами. – Когда я добывал это, то заскочил в библиотеку, где тоже кое–что узнал.

– И?

– Ребята с параллельной группы сказали, что Пейн опасен. Ходят слухи, что у него собственная группировка, или что–то такое.

Я недовольно поджал губы, после чего скривил их в некоторое подобие добродушной усмешки.

– Чушь собачья. Это самый безобидный человек, которого я знаю.

Я и так много ему рассказал. Слишком много, но иначе бы не получил помощи, на которую рассчитывал. Оставалось надеяться, что Джон мальчик не любящий трепаться обо всем на каждом углу. На руку играло еще то, что остальные дети его не слишком любили и частенько издевались. Я пообещал ему помочь с этим за оказанную услугу.

Мои пальцы слегка сжали пакет, и я на ощупь попытался определить, не ошибся ли Джон. Кажется, нет, хотя не знаю.

– В общем так, слушай сюда. Об этом, – я помахал пакетом у него перед носом, – никому ни слова. А иначе вылетишь из Академии. Ясно?

Он кивнул, я продолжил:

– Отправляйся в общие гостиные, спальни или куда хочешь. Ты меня не видел.

– Как это? – удивился мальчик. – Даже сейчас вижу…

Я закатил глаза, и спросил себя, почему в поддержке у меня нет никого из взрослых. Была, конечно, Лаванда, но к ней обращаться я не решился. Так же в знакомых у меня ходили Брайан и Мелисса, но их я не видел ни разу с тех пор как стал учиться, да и вряд ли они меня бы узнали. О Натали Гардинг речи вообще не шло.

– Хорошо. Ты меня видел, но ничего не передавал. – Объяснил я. – Конспирация, понимаешь?

– Коспи… извини, что?

– Неважно. Просто пойми: если будешь болтать, то вылетишь из Академии, и еще… я расскажу Райкаде Никс, что она тебе нравится.

Джон покраснел. Эту маленькую тайну ребенок поведал мне по секрету и как настоящему другу, нисколько не понимая, что все взрослые – сволочи, а я самая большая. Я поднял указательный палец к верху, подражая одному из лекторов, и провозгласил:

– Но помни: если мне все удастся, я сделаю так, чтобы и ты ей понравился. Я это умею.

Хитрая бессовестная улыбка, но Джон поверил.

– Правда? – обрадовался он.

– Конечно. А теперь беги.

Я подождал пока мальчик скроется за углом, и с моего лица исчезли все признаки дружелюбия. Оно осунулось и стало каким–то деревянным, не восприимчивым ко всему. Глаза следили за одной точкой на стене, а мозг лихорадочно анализировал ситуацию.