Богдан Дорошин - Почти герой

Мой собеседник с серебряной горгульей на медальоне на некоторое время отвлекся на еду, а потом с набитым ртом задал мне очередной вопрос:

– А где ты был?

– То есть?

– Ну там, на поле боя.

– Оцениваешь свои шансы на продвижение? Забудь, я стоял на самом Холме!

С недавних пор он назывался именно так. Иногда добавляли приставки Магический или Магов.

– Брось, – произнес будущий преподаватель магии, – там же никто не выжил.

– Ну, если бы никто, то я бы здесь не сидел. – Я сделал еще пару глотков восхитительного вина, после чего все же решился наколоть на вилку кусочек ветчины.

– Резонно. А еще кто–нибудь остался?

– Да, пару магов, – я махнул рукой. – Вальтасар, Шмитс и Хенк – точно. Про остальных не знаю.

– Никогда о таких не слышал, – признался маг с горгульей.

– Двенадцатый отряд, – хмыкнул я, и вскоре понял, что прокололся, когда мой сосед с иронией спросил:

– Когда это магов начали по отрядам разбивать?

– Э–э… м–м–м… ты прав, я того, пошутил. В том бою меня хорошенько пригрело по голове, так что не обращай внимания.

Вскоре я начал замечать, что собравшиеся гости тоже не особо искушены в правилах хорошего тона – многие ели руками и громко причавкивали. Я почувствовал себя свободнее и без зазрения совести начал поглощать горячие закуски, запивая их вином. Назойливый сосед отстал.

Пир быстро набирал обороты и вскоре пошла знакомая мне гульня. Крики, песни, грохот бьющейся посуды – все как у людей. Достопочтимые маги и высшие удалились, в зале остались только представители местной аристократии и золотая молодежь.

Я так спешил набить брюхо под завязку, что не успел заметить, как это случилось. Место в желудке осталось только вину: так сказать, для лучшего пищеварения. Налегая на кувшин, я стал свидетелем целого бесплатного представления. Двое волшебников серьезно приняв на грудь решили посмотреть кто кого сделает и заколдовали ближайшие предметы. Один завербовал в свою армию тарелки и вилки, а к другому примкнули чашки с ложками. Получилось действительно очень классно и вскоре к общему веселью начали подключаться абсолютно все маги.

Громыхание посуды и эффектная мини–война заполнили собой остаток вечера. И только я сидел в сторонке, держа кувшин в руках, потому что в отличие от магов – колдовать не умел.

Сплюнув вязкую слюну, я вернулся к разглядыванию своего опухшего отражения. Смотрел я долго – не то, что мне очень нравилось, просто делать ничего не хотелось. Опершись руками о края небольшого фонтана, я сражался с нарастающей головной болью. Похмелье – одно из неприятнейших качеств хорошей гулянки.

Умывшись и утолив жажду, я, шатаясь, развернулся, дабы оглядеть зал. Самые стойкие, те, что остались до самого конца, сейчас как ни в чем не бывало дремали на полу, кое–кто даже завернулся в пушистый ковер.

Было очень рано, самое время еще поспать. Утолив потребности своего организма, в другой раз я бы так и поступил, но неожиданно в голове заиграли тревожные колокольчики. Ах да, я же на волоске от гибели. Если меня раскроют, то все, конец, пиши пропало.

Неровной походкой, все еще уходя немного в сторону, я двинулся к большим двустворчатым дверям. Они были приветливо открыты настежь – называется, заходи кто хочет. Даже караульные на своих постах находились в сладкой дремоте: им, кажется, тоже вчера наливали. Да, халатность определенно погубит этот мир.

Минув пост, мои ноги сами занесли меня в коридоры, где я почти наугад выбирал направление. Время для побега было подходящее, – кто хватится за меня на рассвете – но для этого нужно еще отыскать выход. Медальон Дархана висел на шее, я кисло на него взглянул, между тем сворачивая в еще один коридор.

Неожиданно мне стало не по себе. Голова закружилась, и пришлось даже опереться о стену, чтобы не упасть. Бормоча извечные клятвы бросить пить, я сражался с похмельем, зажмурив глаза. Когда я их открыл, мне показалось, что коридор сжался и завибрировал. Не иначе магия какая?

По правую руку было несколько одинаковых дверей, и по левую руку – столько же. То ли их специально сделали неотличимыми, то ли не было никакой разницы в которую из них входить. То, что они ведут к выходу, я почему–то не сомневался.

Первым делом в глаза бросилось роскошное убранство. Даже сравнивая со вчерашним пиром и моей одеждой – каждая вещь здесь прямо–таки кричала о своей стоимости. Если только свернуть ковры, а со стен содрать гобелены, и продать, с вырученных денег можно нанять роту наемников.

Было тихо и спокойно, жильцов не наблюдалось, а поэтому я с любопытством подошел к высокому кальяну, от которого отходило семь трубок. Провел по золотой полировке ладонью, после чего отправился смотреть на гобелены с картинами.

Звучит странно, но я люблю искусство. Мой дядя художник и мне нравилось смотреть на его пейзажи, вычерченные куском угля на стенах и дешевых холстах. Это приносило мне странное удовлетворение. А ту в минуту, когда я стоял среди роскоши покоев, меня окрылило другое чувство.

Восторг.

Нарисованные лучшими красками, картины так и пестрили силой атмосферы. Я поневоле представил, как нахожусь на лужайке, где белоснежные единорог смотрит вдаль, а рядом бежит девушка, придерживая полы своего платья. Глаза ее блестят: или от колорита красок или от счастья, ведь как можно быть несчастливой, когда рядом единорог? И пусть на картине персонажи не двигались, в моей голове девушка сорвала цветы и радостно подбросила их вверх, а единорог фыркнул и задергал ушами.

На соседнем полотне изображалась страшная битва. Вглядываясь в творчество неизвестного мастера, я понял что все детали произведения мне неясны и кажутся дикими. Из чистого любопытства я заглянул в нижний правый угол и ахнул. Первая эпоха. Так вот почему Дракон не имеет масти и выглядит фиолетовым, а Феникс столь огромен, что закрывает собой часть леса? Армия рыцарей закована в необычной формы доспехи, а в руках у них очень длинные мечи, больше похожие на плоские копья. Во главе отряда – беловолосый юноша, в одной руке которого – меч, а в другой – корона.

– Моя любимая, – послышался за спиной легкий голосок, и мурашки пробежались по моей спине. – 1390 год Первой эпохи, битва за Роус на черных болотах. Император Юджин Всеядный проиграл тогда магессе Прайд. Жаль, не так ли? Выиграй он, и все могло случиться по–другому… возможно и эпоха бы не кончилась…

Я медленно, словно мне в спину нацелен взведенный арбалет, развернулся. Влезать в чужие покои было с моей стороны не очень этично, но я ведь не хотел! Честное слово не хотел, просто так получилось. Мне казалось, что рядом выход.

Предо мной стояла женщина завернутая в полотенце; ее взгляд был прикован к картине. Она смотрела так неотрывно, так пристально, не мигая, что я задумался. Складывалось впечатление, что женщина испытывает к полотну нечто большее, чем обычный человек может испытывать к раскрашенной тряпке.