Александр Рыжков - Они мечтали (Сборник рассказов)

Эти слова прошибли Лёшин мозг сильней, чем способен цветочный горшок, летящий с пятидесятого этажа. Он напрочь забыл, о чём хотел рассказать. Оставалось только сидеть рядом. Молчать. Не шевелиться. Лишний раз не вздохнуть…

Следующий, одиннадцатый по подсчётам Вики, день начался в обычном ритме. Лёша пошёл на охоту. Вика осталась "дома". Перед уходом он поделился догадками, которые пытался донести вчера. Он обратил внимание, что из решёток больше не слышны крики и раскаты выстрелов. Уже второй день… Может, всё? Подземные подохли от пуль военных? Хотелось бы в это верить. Но лучше подождать ещё денёк другой. Вдруг это только затишье? А там можно и выбираться из этой проклятой дыры!

Прибежал пёс и начал просить. Если раньше его грозный лай означал требование, то сейчас – прямое попрошайничество. Барбос лаял добро, игриво. Он заметно поправился. На облезлых боках и хвосте пробивалась новая шерсть. Вика кинула тушку крысы. Пёс увлечённо заработал челюстью.

Раздался шум приближающихся шагов. Пёс поднял морду и навострил уши. Зарычал. Кто-то шёл к ним. Кто-то чужой…

– Слава Богу! А я уж думал, что из людей никого не осталось-рассталось!

На мужчине был засаленный, надорванный в плечах пиджак. Лицо заросло щетиной. Короткие светлые волосы. Круглые, словно у филина, глаза.

– Деточка, опусти табуреточку, – обратился он к Вике.

Вика выпустила из рук ножку от табуретки. Человек! Ещё один живой человек!

– Ой! Да ты не одна. Вижу, зверушка имеется. Кыс-кыс-кыс, – обратился к Барбосу незнакомец. Пёс грозно клацнул зубами. – Всё, не буду, толстенькое блюдо.

Глаза. Его огромные глаза. Что в них не так?

– Тебя как зовут, деточка-конфеточка?

– Вика, – представилась девушка, не сводя взгляда с глаз.

– А меня зовут – Жгут-уют, – словно песенкой представился мужчина.

– Приятно очень… – выдохнула Вика. Она начинала жалеть, что выпустила ножку.

– А что ты здесь делаешь, деточка-конфеточка? – сверкнул глазами незнакомец.

– От чудовищ прячусь…

– Вот какая умница-разумница, деточка-конфеточка! Чудики-бермудики, прямо как на судике. Страшном Судике-ублюдике!

Глаза! Конечно! Этот блеск! Такой был у Джека Николсона в "Сиянии" по Кингу! Он же сумасшедший!

– Не приближайтесь ко мне! – испуганно выкрикнула Вика. – Стойте на месте!

– Стой не стой, беги – не ври. Я порублю тебя на пироги!

– Лёша! Лё-ёша! – в истерике закричала девушка.

– Лёша хороший, Лёша – дружок, – сумасшедший раскрыл стальную бабочку, – ему тоже будет пирожок!

– Лё-ё-ёша!!!

Вика принялась бежать, но зацепилась ногами о тряпки и упала.

– Ножик, бабочка, лежишь, я убью тебя, малыш.

– Лёша, Лёша, Лёша!

Безумец медленно подходил к девушке. Ему некуда было спешить – пытаясь подняться, она ещё крепче запуталась в груде тряпок. Он наслаждался каждым криком. Словно подпитывал себя её страхом.

Осталось ещё несколько метров – и он с невероятным наслаждением вонзит свой нож в её молоденький животик…

– Ррраааффф! – издал боевой клич Барбос и мёртвой хваткой вцепился в предплечье безумца.

– Подлый, злобный, дикий люд! Всё никак вас не убьют! – кричал мужчина, всё быстрее вонзая калёное остриё в шею бесстрашного пса.

Но даже мёртвым, Барбос не разнимал челюстей.

Раздался громкий чвякающий звук, словно одновременно разбилось с десяток яиц. Лицо Безумца застыло в вопросительном выражении, он шатнулся и упал. За ним стоял Лёша. В руке держал окровавленный кусок кирпича.

Вика жадно глотала воздух. По щекам текли слёзы. Спасена!

– Вика, пошли отсюда. Пошли наружу. Уж лучше меня изорвут чудовища, чем такая дрянь, как этот человек…

Вика не стала с ним спорить. И правильно сделала.

Сентябрьское солнце щедро обливало ярким светом развалины зданий и завалы улиц. Повсюду валялись отстрелянные гильзы. На асфальте зеленели жирные лужи слизи. Кое-где встречались пятна засохшей крови.

В мусорнике неподалёку копался старичок.

– Мужчина! – позвал Лёша, не вынимая руку из кармана, в котором был раскладной нож. Вика пряталась за его спиной. Мало ли, вдруг этот тоже сумасшедший?

– А?

– Мужчина.

– Что тебе?

– Скажи, что здесь произошло.

– Как что? Ты откуда выполз?

– Из канализации…

– Из канализации, говоришь? Они тоже оттуда вылезли!

– Кто?

– Уродцы трёногие. Они весь город перевернули. Многих убили. Других в дома позагоняли и не выпускали.

– А где они теперь?

– Ну ты, прям, неродной какой-то!

– Скажите, пожалуйста, – выглянула из-за плеча Вика.

– Да не знает никто. Исчезли они. С ними военные воевали, да ни буя не выходило. На одного уродца десяток-другой солдат шло… Их, сволочей, пули не берут…

– Как исчезли?

– Не ясно сказал, что ли? Не знает никто.

– Что, взяли и исчезли?

– Говорят тебе! – старик начал терять терпение. – Позавчера были. А потом, наутро, смотрим – и нет уже!

– Странно…

– А как по мне, пусть лучше странно будет, только бы этих гадов здесь не было! – заключил пожилой и вернулся к прежнему делу.

И вправду. Лучше не знать, но жить, чем знать с дырой в животе…

По сей день, Подземные не возвращались…

Как и надеялась Вика, до Крыма они не добрались. Её родители даже представить не могли те ужасы, которым подверглась дочь в течение этих одиннадцати дней.

Мама Лёши тоже не пострадала. Как многих других, существа заперли её в одном из общежитий. Пришлось голодать, подбирая изредка бросаемые Подземными куски сырого мяса. Но это малая плата за сохранение жизни.

Отцу Лёши не повезло. Ему, как и мечтал сынишка, Подземные распороли брюхо, как тарани на рыбном рынке. Узнав о такой участи родителя, Лёша не "возрадовался", как это делал в размышлениях. Он разрыдался и возненавидел себя. В смерти отца он винил только себя. С этим пришлось мириться всю оставшуюся жизнь…

Что было между Лёшей и Викой дальше? Ничего… Они больше никогда не виделись вживую. И не хотели этого. Слишком много неприятного им пришлось пережить вместе.

Вика переехала в другой город. Сейчас у неё семья и двое детей. Она хорошая мать и прекрасная хозяйка. Квартира всегда вылизана и набрызгана освежителем воздуха. Ни одной пылинки. Ни одного дурного запаха…

Лёше семью завести не удалось. Да он особо и не стремился. Пил много… Так и умер: пьяным сел за руль, не справился с управлением и вылетел в обрыв. На похороны кроме матери пришёл только один человек. Лицо скрывала траурная вуаль. Но читателю не нужно видеть лица, чтобы узнать её. Никому Лёша больше не был нужен. Никому, кроме Вики.

От автора:

В данном произведении Канализация представляет собой наше подсознание. Подземные, вырвавшиеся из неё отождествляют те звериные, неконтролируемые порывы, злые мысли, чёрную зависть, необоснованную ненависть и т.д., время от времени выплёвываемые нашим подсознательным. Когда эти порывы очень сильны – они вытесняют наши сознательные мысли, кои в произведении есть ничто иное как люди. И когда это происходит, здравым мыслям ничего не остаётся кроме перспективы спрятаться в глубине подсознания и ждать, пока неконтролируемые эмоции утихнут. Крысы и прочая живность, которыми питались подростки, есть позитивные воспоминания, жизненный опыт хорошего, доброго. Без них добро в нашем подсознании гибнет…