Джезебел Морган - Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности

Отрешаюсь от яркой и сюрреалистической картины, погружаясь в свой сон, как в тёмные воды подземной реки. Пелена тишины смыкается над головой, отрезая меня от реального мира. Тело парит в безмолвии и темноте, я словно разглядываю его со стороны. Моя внутренняя суть медленно изменяет меня, пробиваясь на поверхность сознания-сна. Излишне худое, даже какое-то острое существо с ломкими длинными конечностями, покрытое серебристой пергаментной кожей. Что-то птичье есть в неосознанных движениях тела, повороте головы, линиях лениво опущенных рук с расслабленными пальцами, украшенными острыми полукружиями когтей. Надломленная и хрупкая грация, смертоносно-странная, беззащитно-жестокая.

Но страх и содрогание вызывает вовсе не это.

У моей сути нет лица.

С печальным кивком соглашаюсь с тем, что как личность-Алиэра я давно мертва. Ровно с тех пор, как у меня отняли мою жизнь, весь её смысл, единственную цель. Мой клан. С тех пор, я – просто стрела, мчащаяся к своей цели. Сладкий дурман полёта и азартный свист ветра в крови – мгновение, за которым последует смерть, отсутствие цели, отсутствие пути-полёта к ней, отсутствие меня.

Но я всегда нахожу себе новые цели, ещё дальше и недоступное прежних. Что поделать, Та Сторона меня пусть и манит обещанием покоя, но гораздо сильнее пугает. А простое существование, без цели, без смысла, вызывает только брезгливое недоумение.

Вспышка антрацитовой силы за гранью сознание рывком вытаскивает меня из сна-транса, заставляя подпрыгнуть на месте и судорожно оглядываться. На запястьях начинают медленно расходится шрамы, сознание готово погрузиться в боевой транс, и крушить, убивать, уничтожать…

Оглядевшись, заставляю себя успокоиться самым элементарным образом – рычу сквозь зубы несколько самых нецензурных слов, которые только когда-либо в жизни слышала. И присутствие подрастающего поколения меня в этом не останавливает.

– Вы, некроманты паршивые… потрудитесь тренироваться на некотором расстоянии от меня!

С интересом прислушивающаяся к моим словам Рида смущённо опускает глаза – это её заклинание вышло из под контроля. Самоуверенный Кир спокойно встречает мой не пылающий дружелюбием взгляд и начинает придираться к словам.

– Среди необразованной части населения Империи, сиречь простолюдинов, некромантами называют представителей обоих наших кланов, – лекторским тоном произносит Сын Ночи, утвердительно поднимая вверх указательный палец.

С гаденькой улыбочкой парирую:

– Но прилипло-то оно только после того, как им окрестили Сынов Ночи!

– А вас окрестили вампирами. Что, только за клыки?

– Но нас так не называют в лицо!.. Да и за спиной, впрочем, тоже. У людей есть очень неприятный опыт общения с этими существами, и мы по сравнению с ними белые овечки!

Кир поспешно переводит разговор на другую тему.

– Дикая, не понимаю, разве так сложно немного потерпеть наши занятия? Даже если тебе наша сила и неприятна? Я же не возражал, когда вы без спросу ворожили над моей кровью!

С мечтательной улыбочкой вспоминаю тот урок. Рида умудрилась в сравнительно безобидном заклинании доставить Сыну Ночи несколько оч-чень неприятных мгновений, пока я не ликвидировала последствия. Что делать я, естественно, не особенно спешила.

– А тебе правда так неприятна наша сила? – с детской непосредственностью влезает в наш милый диалог ученица. Я недоуменно вскидываю брови.

– Нет, – Спокойная, полная собственного достоинства улыбка. – Но… некоторые последствия ваших заклинаний… могут спровоцировать у меня боевой транс.

– А! – радостно восклицает Кир, словно в обмане узнавания, – это то состояние, когда к тебе лучше не подходить!

– Когда лучше бежать от меня с такой скоростью, на которую вообще способен, – жёстко поправляю я. – Транс безопасен только для сестёр, да и то не всегда. Всё зависит от опыта и глубины погружения.

Рида торопливо кивает, с опаской поглядывая на меня. Поняла и усвоила, и теперь будет стараться держаться от меня подальше, едва я начну себя подозрительно вести. А учитывая то, что с точки зрения Риды я постоянно веду себя именно подозрительно, она начнёт меня сторониться. Зря. Ей я не смогу просто физически причинить вред. Но, пожалуй, ученице пока об этом говорить не стоит.

– А почему вы так… опасаетесь твердыни Лейкера? – продолжает расспросы ученица, воспользовавшись нашим благодушным состоянием. Усилием воли сохраняю маску спокойствия. Кир сосредоточенно роется в вещах.

– Это довольно опасное место – дороги там наиболее трудны, – заставляю свой голос звучать с равнодушной безмятежностью. Если задуматься, я ей даже не соврала. Просто по-другому сформулировала ответ, не сказав в чём заключается трудность тех дорог, превратив полуправду в полуложь.

Пока Рида не решает продолжить свои расспросы, Кир резко поднимается.

– Пора идти, к вечеру будем перед Порогом. Перед Лейкерским перевалом успеем ещё раз отдохнуть.

Радостно поддерживаю его предложение, даже не поворчав для приличия.

К Порогу мы подошли среди ночи. Тропки ведущие вниз к нему действительно оказались слишком узкими и опасными. Рида прижималась к ледяной скале как к родной матери, отказываясь от неё отцепляться, пока я не взяла её за руку и не повела сама. Теперь вымотанная скорее морально, чем физически девушка лежит, свернувшись калачиком и положив голову мне на колени, и спокойно посапывает. Я машинально перебираю мокрые спутанные пряди, глядя куда-то в ночь. Кир блуждает где-то рядом, пытаясь почуять опасность. До самой Лейкерской твердыни мы ещё не дошли, но бережёного Ferrielle бережёт, а вооружённого (не важно чем: мечом или магией) Aueliende не трогает.

Вспоминаю, что хотела провести Риду через безумие, чтобы она научилась вплетать его в чужие сны. Для начала смешаю в её разуме реальность и сон, заставлю изменять и то, и другое… Но последнее, только в сознании. Её закостенелая точка зрения на всё окружающее меня раздражает.

Напеваю над ней колыбельную, вплетая в неё разные образы. Пока – умиротворённо-спокойные. Не стоит сразу подвергать её разум коренной перековке. Вплетаю в свой голос тоску ветра над горами, одиночество снегов и холод камня.

Девушка тихо вздыхает во сне, ворочается, пытаясь устроиться поудобнее с той кошачьей обстоятельностью, которая не подразумевает под собой существование мнения «подушки». Ловлю себя на том, что улыбаюсь с неожиданной теплотой.

Верная, моя Верная… Прости, что не могу быть верной тебе. Я верна лишь своему клану.

Верность мертвецу. Что может быть смешней и отвратительней?! Только Верность недостойному.

Бедное дитя, не знающее кому из нас доверять. Не знающее, что его «добрые» учителя строят планы на твоё будущее, не учитывая твоё мнение. Прости нас.