Игорь Горностаев - Норик

Самые великие колдуны и волшебники будущего не смогут пробиться к истокам событий этой эпохи через магический щит заклятия неизвестности. Историкам и архивариусам будет проще — многие документы, манускрипты, воспоминания очевидцев и мемуары сохранятся. Но, как обычно, никто не даст исчерпывающий ответ… Почему случились одни события и не произошли другие? Как изменился бы текст, ныне навечно золотом впечатанный в изумрудные скрижали, захвати или не захвати Величайший Полководец конкретный город, крепость, мост, пленника… Но на самом деле ключевые моменты истории находятся абсолютно не там. И бурная лавина судьбоносных случайностей зародилась вовсе не так, как это будет представляться ученым.

Может, просто, одиннадцатилетний мальчик отрыл книгу с интересной картинкой на обложке (а то вовсе без обложки), читал про дальние страны, соленые ветры, звон клинков и алмазов, блеск золота и лезвий, запах крови и корицы. Читал о прекрасной любви преданных женщин, о подлом коварстве злобных врагов, о суровых испытаниях твердости характера, о крепкой мужской дружбе и верности данному слову. А со страниц рыцарского романа в юную душу исподволь проникло нечто, не имеющее пока еще названия, но то, что через десять, двадцать, тридцать лет встряхнуло шкуру мира как пыльную тряпку с вышитыми на ней океанами и материками. И полетело с этой дряхлой, поеденной молью шкуры во все стороны звездная пыль, превращаясь в генеральские звезды и солдатские ордена. Может и так. А может, это был не рыцарский роман, а что-то другое? Я расскажу.

Приближалась последняя осьмица лета. Штатный колдун из замка барона Зеленого Урочища Радужного леса, по имени Добрый Хрипун или попросту Дох (надеюсь понятно, что Дох — зовут колдуна, а не замок и не барона) ненавидел последнюю неделю лета ничуть не больше, чем восемь последних дней зимы, осени или весны. В конце лета надо отправлять любовный напиток на осенний турнир колдунов. Удовольствие то ещё.

Поскольку Дох стабильно занимал в итоговой таблице место в середине второй половины списка, то рассматривал каждый турнир, как пустую трату времени и сил. И средств, естественно. Тем более что выступал он не в королевском турнире, и даже не в герцогском…

Да, наверное, когда-то было сообразным осенью проверять качество любовного напитка, зимой — эликсира жизни, весной — питательного порошка, а летом — заклятия силы… Но, это было столетия назад. Теперь всех интересует только первые места, или хотя бы попадание в первую десятку. Как будто место зависит от мастерства. Или мастерство — от места.

Конечно, Дох не прочь показать высокие результаты и попросить у барона увеличение жалования или новый медный треножник, после того, как вывесит на дверь табличку: «Чемпион-осень Синего воздушного борова» (сейчас на дворе год Синего воздушного борова, уже сороковой от сотворения мира), но… Дох пребывал в полнейшей уверенности, что если бы на конкурс отправляли пробу из большого котла, то он-то уж точно пребывал тогда в королевской лиге. Или, по крайней мере, боролся за выход в нее из герцогской. К сожалению, теперь снадобья котлами никто не готовит. А заниматься, пусть ради первого места, выращиванием специальной породы пауков, допустим, это не дело штатного колдуна…

Да даже возьмем обычные (на языке древних катинян, на котором произносится большинство заклинаний и накладывается большинство заклятий — «trivialny») крысиные хвосты. Когда готовят варево на все земли барона, тот отдает приказ — и для создания заклятия силы (или любовного напитка — хвосты и там нужны) дружинникам вменяется в обязанность изловить необходимое количество зверьков (gryzunov) для получения составляющих (ingradient). А турнир подходит — будь любезен, обеспечь результат без посторонней помощи. И не вздумай оказаться ниже прошлогоднего места. А то барон жалованье урежет (shtraf). Вот такая жизнь (realii).

Надо ли объяснять, что для победы в конкурсе хвост простой крысы не годится? Для варева — годиться. Для победы — нет. В ножной мяч (futboll) можно играть босиком. Первенство королевства выигрывают только в обуви (buts).

Колдун часто мысленно использовал в своих рассуждениях катинянские слова и термины. Поэтому вслух старался говорить поменьше. Как и большинство других его собратьев по цеху (kolleg). Но когда Дох размышлял про себя, эти слова невольно выскакивали из памяти сами собой. Тут уж ничего не поделаешь. (Хорошо, что размышлять Доху осталось не так уж долго. Скоро придет пора действовать.)

Дох был человеком добрым, что нашло отражение в имени, но прижимистым. И потому тратиться на добычу тех же крыс не собирался. Можно было бы сходить в ближайшую деревню и подрядить мальчишку, но дешевле обойдется поставить ловушку и поймать самому. А чемпионы, Дох точно знал, из чего попало (в крысоловку), зелье не варят. Смотрел он эти битвы в королевской лиге… Видимость одна, право слово, а не соревнования в мастерстве. Приносить магические вещи (product) на стадион, как простые товары ремесленников, где на зрителях и испытывать (test)? Ф-ф-ф-у-у-у-у…(Именно так Дох объяснял всем, как и себе, почему он середнячок в баронской лиге).

Так что окончание времен года всегда были не любимыми периодами Доха.

Однако в последнее время что-то изменилось. Не любить последнюю неделю колдун стал чуть по-новому. Изменение было совсем не большое, но только в чем именно оно заключается, колдуну пока не удавалось уяснить для себя. Просто постоянный внутреннее беспокойство (diskomfort). Чем вызвано? Не хочется участвовать в турнире? Да, но это ежегодное нежелание. Даже ежесезонное. Правда, никогда еще чувства не мешали Доху выполнять необходимые действия (procedura) по подготовке и отправке (transleit) в Столицу требуемого количества зелья или заклятой вещи. Сейчас же для этого придется прилагать волевое усилие.

Надо повозиться, разобраться с причиной и устранить.

Для начала следовало проверить собственное состояние. В том, что оно

совершенно нормальное, не было никаких сомнений, но все делается по порядку, отработанному веками. Дох достал со дна стоящей на столе шкатулки специальную пластину, зажал ее между ладоней на несколько секунд, положил тонкий прямоугольный листик металла перед собой на ладно сбитый стол.

Он не в порядке. Об этом говорил насыщенный синий цвет в правой части пластины, представшей перед его мысленным взором. Дох потер лоб фалангами пальцев. Ничего не изменилось. Только пальцы правой руки стали мокрыми от холодной испарины.