Вольф Белов - Сказка небес

– Ну, хоть ноги отдохнут, пока нас пороть будут! – весело отозвался Барс.

Граф Готен покосился на юношу и произнес, обращаясь к принцессе:

– Не понимаю, ваше высочество, зачем вы держите при себе этого наглеца. Его давно уже следовало бы повесить.

Милана ничего не ответила, она и сама себе не смогла бы объяснить почему до сих пор терпит все насмешки дерзкого раба. Барс же подмигнул графу и сказал:

– Если меня повесят, тебе, дружище, придется тащить эти носилки вместо меня. Впрочем, тебе будет полезно поразмяться, ты как-то плохо выглядишь, засиделся в седле.

Готен вспыхнул от возмущения, благородный дворянин совсем не привык к подобному обращению со стороны прислуги. Он с превеликим удовольствием отхлестал бы плетью молодого наглеца, но опасался гнева принцессы – все-таки этот дерзкий раб принадлежит ей, а король Хармас приказал потакать всем прихотям своей невесты. Скорее всего, узнав о притязаниях босоногого раба на руку Миланы, король сам прикажет четвертовать его, но пока они еще далеко от Голубой Долины.

Граф пришпорил коня и проехал чуть вперед, удостоив раба лишь презрительным взглядом. Барс ухмыльнулся.

Через некоторое время занавеска паланкина откинулась. Сидеть в бездействии в покачивающихся носилках было слишком скучно и девушка вновь выглянула наружу. Как ни был дерзок Барс, все же он по-своему развлекал капризную принцессу.

– Что-то тебя давно не было слышно, раб, – надменно сказала Милана. – Почему же ты замолчал? У тебя кончился запас твоих гадостей? Тебе больше нечего сказать своей госпоже?

– Ты непостоянна в своих желаниях как все женщины, – отозвался Барс. – Совсем недавно ты требовала, чтобы я прикусил язык и вот уже сама снова разговариваешь со мной и удивляешься почему меня не слышно. Я знаю, что небезразличен тебе, но никак не думал, что ты соскучишься так скоро.

– Тебя все-таки следует наказать за твою наглость, раб! – вновь рассердилась принцесса.

– Ты всегда успеешь это сделать, я никуда от тебя не денусь.

– Почему же? Ты ведь не побоялся сбежать из поместья Тилпа. Что не позволит тебе снова устроить побег?

– Ты сама должна это знать.

– Глупый раб! Если я спрашиваю, значит, не знаю. Объясни своей госпоже, что ты имеешь в виду?

Барс поднял глаза на Милану и улыбнулся.

– Разве можно объяснить любовь? Ты госпожа моего сердца. Со своим табором я исколесил полсвета и видел великое множество прекрасных девушек. Но никогда еще меня не мог пленить чей-либо взгляд. А к тебе мое сердце само накрепко приковалось незримыми цепями. Оно поет, когда я вижу тебя. Ты словно ангел, спустившийся с небес, твои глаза подобны бездонной глубине звездного неба, твой нежный голосок льется как ласковое журчание прохладного ручейка, а уста манят к себе страстным желанием поцелуя. Ты как будто специально создана для любви и наслаждения…

– Замолчи! – потребовала принцесса, прервав восторженную речь юноши.

– Я еще ничего не сказал о твоей фигурке, – сказал Барс, лукаво усмехнувшись.

– Я не желаю больше слушать эту чушь, – надменно произнесла Милана. – Твои желания неосуществимы. Забудь свои глупые мечты, раб.

– Забуду, но не раньше, чем расстанусь с головой.

– Это очень легко можно устроить, – пообещала Милана.

– Только не тебе, – возразил Барс, снова хитро усмехнувшись.

– Это еще почему? – поинтересовалась девушка.

– Потому, что я необходим тебе! – самоуверенно заявил Барс. – Ты можешь противиться своим чувствам сколько угодно, но я небезразличен тебе и поэтому ты ни за что не избавишься от меня, что бы ты ни говорила. Даже если я вдруг вздумал бы сбежать, ты тут же отправила бы за мной своих мордоворотов и вернула меня обратно. Я тебе нужен.

Принцесса презрительно усмехнулась.

– Наглость твоя действительно не имеет границ, раб. Но я объясню тебе кое-что, чтобы ты не слишком задавался. Ты действительно мне небезразличен, но чувства мои не имеют ничего общего с теми, о коих грезишь ты. Просто я желаю своими глазами видеть твои страдания, не более того. Ты будешь нести на своих плечах эти носилки, покуда не свалишься с ног.

– Обо мне не беспокойся, я готов нести тебя хоть в одиночку на руках до самой Голубой Долины. А вот эти парни действительно уже порядком притомились. Желая досадить мне, ты не щадишь и их. Они прошагали уже немалый путь, надышались пылью, их плечи болят и ноги сбиты. Если они споткнутся, тебе тоже придется несладко. Ведь на плечах-то они несут тебя.

Милана высунулась из паланкина и оглядела усталых рабов.

– Ты прав, – вынуждена была согласиться девушка. – Этим людям нужен отдых. Надим!

Услышав зов своей госпожи, начальник стражи подъехал ближе.

– Я здесь, ваше высочество!

– Прикажи подать мою колесницу. Мне надоела качка, я хочу развеяться. Пусть паланкин погрузят в повозку, а носильщикам дадут отдых. Всем, кроме этого.

Милана указала на Барса. Тот широко улыбнулся, с обожанием глядя на принцессу.

– Может быть, ваше высочество изволит приказать каравану встать на отдых? – осторожно осведомился Надим.

– Нет, мы остановимся только на ночлег. А на этого раба нагрузить вьюк, пусть несет. Нечего ему отдыхать.

Барс рассмеялся. Надим отвернулся, скрывая улыбку, он явно начинал симпатизировать непокорному парню.

– Пусть вьюк будет потяжелее, – мстительно добавила принцесса, услышав смех юноши.

– Будет исполнено, ваше высочество, – заверил госпожу Надим.

Караван ненадолго остановился. Принцесса пересела в колесницу и в сопровождении графа Готена переместилась в голову отряда, чтобы не дышать пылью. Паланкин, подаренный ей Тилпом, погрузили в одну из повозок, усталых рабов носильщиков усадили в кибитки к прочим слугам. Лишь Барс продолжил свой путь пешком, под присмотром грозного Надима. На плечи ему взвалили тяжеленный вьюк и юноша, шатаясь от усталости, поплелся в хвосте каравана.

– Отступись, парень, – посоветовал Надим. – Принцесса горда, обидчива и капризна, но совсем не жестока. Прекрати эту свою глупую игру, перестань раздражать ее, повинись и она смилостивится.

– Мне не нужна ее милость, – гордо ответил Барс.

– Тогда участь твоя незавидна. Своими придирками она сведет тебя в могилу.

Барс ничего не ответил на это предупреждение. Стиснув зубы, он продолжал нести свою ношу.

Он смог сбросить с плеч тяжелый вьюк лишь вечером, когда караван достиг небольшого оазиса. Сразу же началась суета, слуги захлопотали, разбивая лагерь. Одни ставили шатер для принцессы, другие распрягали коней, третьи распаковывали утварь.

Усевшись на вьюк, который нес, Барс с трудом перевел дух. Все тело ныло от усталости, плечи ломило, ноги гудели от напряжения. В горле совсем пересохло, желудок свело от голода.