Роман Хаер - Великолепное Занятие

В небольшой помпезной приемной сидел скучающий джисталкер. Камердинер стоял у дверей, застыв от ужаса – перед Губернатором все местные жители, не состоящие с главой Острова на короткой ноге, испытывали некоторую оторопь – а тут простой служка попросил подождать такую величину, практически духа, и его не стерли с лица этого мира, а просто присели в уголке, сидят и ждут! Тут дверь открылась, и в приемную крадущимся шагом дикой волчицы вошла прекрасная женщина в белом платье принцессы Великого Степного Ханства. Длинную шею повелительницы обнимали нитки теплых жемчужин, а роскошные волосы сплелись в высокую идеальную прическу, оттеняющую смуглую красоту тонкого скуластого лица. Джисталкер в восторге встал с кресла и наткнулся на грозовые черные глаза, не знающие влаги – теперь принцесса практически не плакала, и если и давала волю слезам, то только в уединении. Камердинер, казалось до этого момента находящийся на пике ужаса от присутствия Губернатора, замер на месте, побледнев еще сильнее, и когда принцесса щелкнула языком, характерным образом мотнув головой – пропал, гораздо эффективнее, чем кот при отводе глаз.

– Здравствуй, радость моя, – сказал джисталкер на автомате приготовленную фразу, и только после этого понял, что сейчас такой тон совсем не к месту.

– Что за тварь зубастая к нам едет? – прозвенел колоколом рассерженный голос принцессы.

– Ты про Джину, что ли? – не подумав, спросил мужчина и осекся, увидев, что в грозовых глазах заблистали искры.

– Значит, ее зовут Джина… – прошептала красавица, развернулась и быстро вышла из приемной.

– Да уж… – процитировал Кису Воробьянинова джисталкер, потом тяжело вздохнул и тоже покинул приемную.

После этого в залу вошел настороженный привратник, огляделся и с облегчением выдохнул, после чего встал на свое место с сознанием отлично проделанной работы – по мнению камердинера, все самое страшное уже осталось позади.

Работа 7. Итоговая

Школьные годы, как сейчас кажется пролетевшие за один миг, ознаменовывались тем, что я мог мучаться от неразделенной любви круглосуточно. Учил какое-нибудь природоведение, и при этом страдал. Ел, и не замечал что кушаю, весь поглощенный внутренними переживаниями. Спал – сны там разные снились, и прочая белиберда. Одним словом, раз началась любовь – так все, обычная жизнь заканчивалась. В институте (особенно на старших курсах) попроще с этим стало, но тоже все свободное время занимало не ко времени проснувшееся чувство. С возрастом научился с данной болезнью бороться, и если проводить не совсем корректные параллели, то любовь в ранней юности была тяжелой формой гриппа с высокой температурой и осложнениями (серьезная болезнь, кстати – до сих пор люди гибнут), в молодости чем-то вроде острого респираторного заболевания или там бронхита, а сейчас стала легким насморком. Только милым дамам эти мои рассуждения не показывайте – бывшей жене разок эту шутку рассказал, так неделю со мной не разговаривала. Обиделась, что ее с бактерией гриппозной сравнили – так я вовсе ж не это имел в виду! Не понимаю я, порой, нашу прекрасную половину, надо это честно признать…

И еще одну вещь я осознал за свою с трудом прожитую жизнь: лучшее средство от ненужных мыслей – какое-нибудь не связанное с ними занятие. Вот и сейчас, по завершении коротенькой аудиенции у принцессы Цветы я не стал морочиться ненужными рассуждениями-переживаниями, а направился обратно в лабораторию Васиза и Апика. Телепортацией по миру Ворк я полностью овладел года полтора назад, так что теперь для путешествий на большие расстояния мне привлекать СВЗшников нужды не было. Решил-сделал: выйдя из небольшого дворца главы Этой Стороны на Острове, отвел глаза окружающим во избежание ненужных слухов, и прыгнул к Институту.

В лаборатории вовсю обсуждали магический порох. Надо сказать, в отличие от меня Апик и Васиз поначалу особо довольны изобретением не были, плохо представляя, что делать с этим магическим песочком, отнявшим столько времени и сил. То, что я прекрасно понимал, как и где можно применять порох – отнюдь не говорит о моей невероятной гениальности. Как утверждает Мюллер, автор опубликованного в 1780 году "Трактата об артиллерии", порох был известен в Китае в 85 году нашей эры, при этом первое огнестрельное оружие появилось в Европе примерно в четырнадцатом веке. Почти полтора тысячелетия человечество владело секретом изготовления пороха, при этом палить из огнестрельного оружия не начинало.

Так что я ребят понимал отлично. Увидев разброд и шатания, расстройство от изобретения бесполезного с их точки зрения вещества, я решил направить научную мысль в нужное русло и долго объяснял им все тонкости применения пороха, что такое замедлитель, как работает капсуль-детонатор и прочие тонкости военных технологий. Принцип ручной плазмошаровой гранаты тролль ухватил довольно быстро и сразу чуть не бросил нас с профессором, желая отправиться в свою лабораторию и начать экспериментировать. Я же хотел направить научно-инженерную мысль в артиллерийском направлении. Под конец я плюнул на все, подумав: "Всему свое время", и отпустил Апика и Васиза разрабатывать замедлитель, бикфордов шнур и прочие необходимые принадлежности для магического бомбометания.

Закончив с ученой братией, отправился в медицинское общество. Жена Грома, умница и красавица Лайна, приветливо встретила меня в своей вотчине. Мы с ней мило поболтали, я пожаловался врачу на тяжелый характер ее бывшей сокурсницы (принцесса Цвета и Лайна когда-то обучались в одном Институте лекарей, правда на разных факультетах, Жизни и Смерти соответственно). Глава лечащего факультета Института на Острове понимающе меня выслушала, покивав головой, но разговор не поддержала, ловко переведя его на разные текущие дела. Не принято в мире Ворк обсуждать своих непосредственных начальников, некорректным считается. В этом они выгодно отличаются от нас, землян – для любого из моих соотечественников (да и меня это касается в полной мере) перемыть косточки своему шефу – милое дело!

Хотя надо сказать, отношения у Лайны с бывшей женой своего нынешнего мужа (вот как я витиевато умею!) не сложились. Поначалу девушки дружили, но надо сказать принцесса все равно держала некоторую (совсем небольшую) дистанцию со своей не очень знатной подругой. После того, как пути принцессы и воина разошлись, по слухам, девушки еще больше сблизились. Но когда Лайна стала женой Грома – Цвета резко прервала с ней все дружеские отношения. Повторюсь – странный они все-таки народ, эти дамы….Теперь все их общение ограничивалось холодноватым приветствием на светских раутах, да ежемесячным отчетом, который Лайна, как глава местной медицины, давала своей непосредственной начальнице. При этом отношение Лайны к Цвете не поменялось, и наша медицинская глава очень уважала Наместницу Этой Стороны. Впрочем, к Цвете по какой-то необъяснимой причине невозможно было относится как-то иначе.