Андрей Астахов - Машина Апокалипсиса

– Это хорошо или плохо?

– Это необычно. Вы позволите сделать более точные замеры?

– Да Бога ради, – мне самому стало интересно, к чему вся эта клоунада приведет.

Доппельмобер велел мне не снимать шипастую тюбетейку, полез в шкаф, вытащил оттуда какую-то штуковину, похожую на большие карманные часы. Он что-то шепнул над ней, и штуковина мелодично зазвенела. После этого Доппельмобер велел мне подойти к рабочему столу и начал что-то записывать, сверяясь, как я понял, с показаниями своего странного прибора. При этом он как-то странно приплясывал и строил уморительные рожи.

– Замечательно! – приговаривал он. – Такого я еще никогда не видел. Хэй-дидл-дидл! Просто чудесно!

– Что вы там нашли? – спросил я, чувствуя себя, как пациент врача, подключенный к энцефалографу или кардиографу. – Может, поделитесь?

– Милый, не мешай профессору, – с улыбкой одернула меня Марика.

– Ваш АК, юноша – то бишь адаптационный коэффициент, – превышает стандартную норму в пять раз! Дерьмо и молния! – воскликнул Доппельмобер.

– И что сие означает?

– Вы от природы наделены способностью противостоять магическим воздействиям. Особенно заклинаниям Подчинения и Воздействия. Вас очень трудно заставить исполнять чью-либо волю.

– Это радует.

– И еще: показатель скептицизма у вас составляет 24 единицы. Для сравнения у меня он всего 18 единиц. Хэй-дидл-дидл! В Бессмертных веруете?

– В определенной степени.

– Очень странно. Обычно люди с таким показателем скептицизма не верят никому и ни во что. Они доверяют только собственному мнению и собственной интуиции. Поразительно!

– Я всегда говорила тебе, дорогой, что ты циник, – вставила Марика, наливая себе еще чаю.

– Если ваши пропавшие друзья хоть немного похожи на вас, юноша, – сказал Доппельмобер, – вам будет совсем нетрудно их найти. Таких индивидуумов в нашем мире просто нет. Однако добавлю ложку дегтя в ваш мед – вы очень уязвимы к магии Очарования. Попросту говоря, к женским чарам.

– Это есть, – признался я. – Красивые женщины моя слабость.

– Профессор, а нельзя ли избавить его от такой уязвимости? – поинтересовалась Марика.

– Увы, никак, – заявил Доппельмобер. – А теперь вам придется подождать немного. Я изготовлю для вас типовой детектор, настроенный на параметры ауры, сходной с вашей.

Доппельмобер возился около получаса. При этом он, не переставая, трындел на самые разные темы. Сначала рассказывал про университет, потом про придворную жизнь в Лоэле. В этом смысле он был весьма осведомлен. Выходило так, что наш малоформатный эльф знаком с половиной придворных и даже пару раз бывал на приеме у короля Лагэ. В числе прочего рассказал много интересного о Боевом Братстве. Оказывается, среди странствующих рыцарей Братства есть воины-маги. В большинстве своем это выходцы из Уэссе, небольшой северной страны, в которой, как заявил Доппельмобер, колдовство такое же обычное явление, как дождь осенью. Я слушал и мотал на ус. Марика все больше и больше проявляла нетерпение.

– Ну, вот и все, – наконец-то сказал он, протягивая мне медальон из серого металла на цепочке, – вот ваш персональный магофон. Если на расстояние в двадцать ярдов от вас окажется кто-нибудь, обладающий аурой вашего типа, детектор подаст звуковой сигнал. Берегите его.

– Спасибо, профессор. Сколько я вам должен?

– Пустяки. Сканирование и идентификацию я провел бесплатно, так что с вас всего двадцать дукатов за этот маленький кусочек металла.

Я развязал кошель и выложил на стол монеты. Доппельмобер тем временем пригласил Марику сесть на стул, на котором я сидел четверть часа назад.

– Тебе придется раздеться, милая, – сказал он девушке, – чтобы я мог закрепить датчики.

– Алекто, выйди пожалуйста, – попросила Марика, расстегивая куртку.

Я вышел. Послонялся по коридорчику. От нечего делать рассмотрел получше магофон, полученный от Доппельмобера. Ничего необычного, круглый медальон, в центре которого вычеканен замысловатый иероглиф, а на реверсе красуется изображение неизвестного мне цветка, похожего на лилию. Эльфийская штучка и, судя по всему, достаточно дешевая. Металл похож на серебро, но я почему-то подумал, что это митрил. Двадцать дукатов эта штуковина точно не стоит. Интересно, каким образом он будет звенеть?

Я повесил магофон на шею, спустился вниз, осмотрел зал профессорского дома. Здесь было зеркало, и я смог полюбоваться на свое отражение. Не скажу, чтобы мой новый образ меня разочаровал – выглядел я вполне грозно. Два меча и щит за спиной, кинжал на поясе кого хочешь сделают орлом. Лицо у меня сильно загорело, отросли усы и борода – во время болезни я не брился. Короче, мое отражение в зеркале мне понравилось. Герой, что ты! Потом я поднялся обратно на второй этаж и приложил ухо к двери. В кабинете было тихо, единственным доносившимся оттуда звуком был вибрирующий гул магических машин. Я ощутил странное чувство, что-то среднее между ревностью и досадой. Похожее чувство, как мне кажется, бывает у молодого влюбленного мужа, который пришел вместе с женой к врачу, а врач выставляет его из кабинета. Елки зеленые, что они там делают? В замочную скважину я мог видеть только кусок стены и край лиловой бархатной портьеры. Чертыхнувшись, я оторвался от скважины и снова заходил по коридору в ожидании. Тут я вспомнил о Говорящем камне.

– Шаба, что они там делают? – спросил я алмаз.

– Проводят сеанс практической магии, – фыркнул камень. – Что, ревнуешь?

– Не нравится мне физиономия этого парня. Видно, что он до баб охочий жуть.

– Знаешь, в чем твоя беда, хозяин? Ты не научился доверять женщинам. Это плохо.

– Скорее, это женщины научили меня им не доверять.

– Не волнуйся. Доппельмобера не интересуют прелести твоей подружки. Он чокнутый батан, и сейчас видит в Марике только объект исследования. Ну, погладит ее немного, пощупает, и только.

– Камень ты и есть камень, – сказал я сердито. – А я человек. И мне неприятно, когда мою девчонку раздевают догола, а меня при этом просят удалиться.

– Надо же, чувствительный какой! – съязвила Эль-Шаба. – Никогда не думала, что блистательный мессир Алекто такой ревнивец.

– Ладно, замяли. Конец связи.

– Тебе больше не хочется со мной разговаривать?

– Нет, уж прости за прямоту. Не то настроение.

Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась, и из кабинета выглянул Доппельмобер. У него была подозрительно довольная физиономия.

– Соскучились, хэй-дидл-дидл? – спросил он и подмигнул мне. – Все в порядке. Мы закончили.

Секунду спустя из кабинета вышла Марика.

– Ну что? – осведомился я ледяным тоном.

– Все отлично, зайка, – сказала моя вампирша. – Профессор просто мастер своего дела.