Вероника Ковальчук - Оборотная сторона мира

– Здравствуйте, Илья.

– Здравствуйте, – он мысленно вздохнул и позволил Мирним оторваться от себя.

– Как у вас дела? – Ирвет искренне улыбалась.

Юноша слегка развел руками. Это радушие его успокоило.

– Замечательно.

За обедом Ирвет была радушна, словно и не возражала, что на дочь заглядывается ее ученик. Она расспрашивала о похищенных девушках, но не настаивала на подробностях. Мирним же больше интересовал Совет лордов, то, как выглядели представители знати, как они общались между собой, во что была одета директриса школы, ну, и про лорда Ингена тоже. На многочисленные ее вопросы Илья мало что мог ответить.

– Не возражаете, если я все-таки положу вас в разных комнатах? – с улыбкой осведомилась учительница истории.

– Мама!

– Ну ладно, ладно… Аглас сказал мне, что он заберет вас послезавтра днем, так чем бы вы хотели заняться завтра?

Юноша задумчиво ломал булку.

– А здесь у вас есть церкви?

– Что? – у Ирвет округлились глаза. Несколько мгновений она, видимо, пыталась понять, что требуется ее гостю. – Вы имеете в виду храмы Истока? В городе есть, конечно.

– Вы не могли бы меня туда отвезти?

– Да, конечно… И Миу поедет тоже. Не так ли, Миу?

– Что я там забыла?!

– Ты ведь не можешь остаться дома одна.

– Это почему?

– Потому… Илья, вы устали? Я могу вам постелить сейчас.

– Честно говоря, я…

– Или, может, сперва баню? Отлично расслабляет.

– Давайте. Если вам не трудно.

– Да какой труд, все уже готово, – Ирвет сложила салфетку и вышла.

– Ты что это заговорил на тему храма? – недовольно осведомилась Мирним. – Мама была б не против, чтоб мы немножко поразвлеклись.

– Мне надо поговорить со священником.

– На тему?

– На тему Истока, конечно. На тему лорда Ингена. На тему того, чем особенным отличается человек, прибегший однажды к жертвоприношению себе другого человека. У меня смутное ощущение, что здесь есть что-то очень важное…

– А-а… Тогда конечно… Можем после храма зайти пообедать в кафе, а потом на ярмарку. Хочешь? Здорово было бы, если б ты пожил у нас подольше, мы б порыбачили, поблизости есть отличное озеро. Куда тебя повезет Аглас? К родителям? Может, все-таки поживешь у нас?

– Нет, не к родителям точно. Не знаю, куда. Я его спрошу, нельзя ли мне здесь у вас пожить… И, Мира, у меня к тебе просьба. Запомни – у меня родителей нет. Я сирота.

Девушка побледнела.

– Господи, что случилось?!

– Ничего не случилось. Просто так надо.

– Ладно… Как скажешь… Слушай, может, я могу помочь?

– Нет, спасибо, Мир… А покажи, где у вас баня…

Утром Илья чувствовал себя уже не таким разбитым, да и мыслей прежних мрачных уже не было. Все случившееся с ним казалось теперь простым испытанием, которое просто надо пережить, и все будет отлично. Давал о себе знать и природный оптимизм, присущий большинству подростков. В машину Ирвет он уселся в более или менее хорошем настроении, и охотно подшучивал над Мирним, пока они добирались до города.

А вот храм его разочаровал. Здесь не оказалось ничего общего с огромным величественным храмом, куда они приходили с Санджифом, строение снаружи выглядело очень скучным, внутри оказалось совсем небольшим. Чистые беленые стены, несколько едва теплящихся лампадок, всего около десятка свечей, отгороженный простым деревянным экраном алтарь – глазу зацепиться особо не за что. И прихожан тут, понятное дело, почти не было. Священнослужитель, не стесняясь их, сам вытирал пол в углу, но, почувствовав взгляд, поднял голову.

– Я могу чем-то помочь?

Илья нервно оглянулся – Мирним скучала у самого входа, глядела она на мать, а та, похоже, пошла то ли помолиться, то ли просто что-то осмотреть, и совсем в другой стороне, чем ее гость.

– Да, пожалуйста… Я хотел кое о чем спросить…

– Пожалуйста, – священник поднялся, вытирая руки. Несколько мгновений терпеливо ждал. – Может, отойдем в сторонку и побеседуем? Там есть скамейка.

– Нет, я недолго… Меня интересует вот какой вопрос… Ведь продление себе жизни с помощью жертвоприношения – это шаг, который закрывает человеку путь к Истоку, да?

Священник построжел.

– Это тягчайший грех, как и любое беспричинное убийство. Но путь к Богу людям не закрыт никогда.

– А бывало так, что человек, совершивший обряд, потом принимался Истоком? И получал новую жизнь?

– Мне такие случаи неизвестны, – мужчина с тревогой смотрел на Илью. – У тебя что-то случилось? Могу я спросить, почему ты задаешь подобные вопросы?

– Нет, я просто тут столкнулся с человеком, который никогда и не пытался спускаться к Истоку, он сразу прибег к обрядам, и я хотел спросить – это возможно как-то узнать, примет тебя исток или нет? Может, он заранее знал, что так и будет?

– Исток принимает всех, кто не запятнан смертным грехом или же запятнан, но раскаялся. Видишь ли, он ведь существует совсем не для того, чтоб продлевать жизнь. Хотя и делает это для многих.

– А для чего?

– Как любая церковь – чтоб помочь человеку прийти к Богу. Помочь разобраться в себе. Помочь очистить душу, укрепить ее, что-то понять в этой жизни. Ты ведь аурис, как я понимаю.

– Да.

– Ты вырос в католической стране?

– Нет, в православной.

– Понимаю… Видишь ли… Некоторым людям нужно прожить еще сколько-то, чтоб успеть разобраться в себе и мире, и тогда Исток дает им сколько-то еще лет жизни. Иногда человеку это уже не поможет. Иногда ему это не нужно, и тогда он выходит из храма таким же, каким вошел – физически, я имею в виду. В этом смысл обращения к Истоку – понять, готов ли ты к встрече с Богом.

– Э-э… То есть нельзя заранее узнать, будут ли тебе даны эти дополнительные годы жизни?

– Нет, конечно. А этот человек, о котором ты говоришь – он хоть раз входил в храм Истока?

– Я не знаю. Точно знаю, что к самому Истоку не спускался. Он, вроде, вообще не религиозен… Я просто к чему… Я видел его. У него энергетика такая… С серыми нотками… Хотел спросить – это откуда?

– А почему этот человек не обращался к Богу, ты знаешь?

– Ну, кажется, он говорит, что это унизительно – зависеть от чьей-то высшей силы, что надо самому жить, и все такое…

– Мне сложно сказать, в чем тут дело, не увидев его и не пообщавшись. Но я могу предположить… Что это гордыня. Гордыня, которой заражен этот человек, пятнает его душу. Такого человека Исток скорее всего просто отвергнет. Не потому, что гордость – это грех, или что нельзя жить своим умом, самому решать свои проблемы. Нет, наоборот, человек всегда ответственен за себя и свои поступки. Но тот, кто поражен гордыней, не знает сомнений. В своих глазах он всегда прав, что бы ни сделал. Это дорога в бездну. Невозможно быть божественно праведным на земле, человек, который всегда чист в собственных глазах, очень быстро перестает быть таковым, даже если и был. Человек всегда должен сомневаться.