Скотт Линч - Красное море под красным небом

Жеан передал ему графин, и Локки начал громко глотать воду — беззастенчиво, как лошадь из корыта. Жеан помог ему сесть. Несколько секунд Локки молчал, потом как будто заметил руку Жеана, лежащую на его плече.

— Короче… так… — сказал он, отдуваясь. — Смотри, к чему привели твои подначки. Думаю, нам придется бежать из города.

— Что? Что ты натворил?

Локки снял крышку с корзины; в таких корзинах мелкие торговцы носят товар на рынок. Внутри находилось множество самых разнообразных предметов, и Локки начал один за другим вынимать их и показывать Жеану.

— Это что? А, несколько кошельков… один, два, три… все взяты у трезвых джентльменов на улицах города. Вот нож, две бутылки вина, оловянная кружка для эля… немного побитая, но металл хороший. Брошь, три золотые заколки, две серьги — серьги, мастер Таннен, извлечены из ушей, и мне бы хотелось, чтобы ты так попробовал. Вот небольшая штука отличного шелка, коробка сластей, два каравая — с хрустящей корочкой и запеченными пряностями, тебе такой хлеб нравится. А это — специально в назидание некоему пессимисту, сукину сыну, чье имя мы не назовем…

В руках Локки сверкало ожерелье: полоска плетеного золота и серебра, на которой держалась тяжелая золотая подвеска, стилизованный цветок, усаженный сапфирами. При свете единственной в комнате лампы ряды камней сверкали голубым пламенем.

— Прекрасный образец, — сказал Жеан, на мгновение забыв, что хотел сердиться. — Но это-то ты не мог украсть на улице.

— Конечно, нет, — сказал Локки, прежде чем сделать еще глоток теплой воды из кувшина. — Это я снял с шеи любовницы губернатора.

— Не может быть!

— В поместье губернатора.

— Из всех…

— В постели губернатора.

— Проклятый дурак!

— И губернатор спал рядом с ней.

Тишину ночи нарушил далекий пронзительный свист — традиционный для городской стражи способ объявления тревоги. Несколько минут спустя с разных сторон откликнулись другие свистки.

— Возможно, — с застенчивой улыбкой сказал Локки, — я проявил излишнюю смелость.

Жеан сел на кровать и обеими руками провел по волосам.

— Локки, последние несколько недель я в этом жалком городишке принес известность имени Таврин Каллас и начал преобразовывать местную банду в организацию «порядочных людей». Когда стражники начнут расспросы, кто-нибудь укажет на меня… а кто-нибудь обязательно упомянет проведенное здесь мною время и то, что я проводил его с тобой… и если мы попытаемся избавиться от этого в таком маленьком городке…

— Я уже сказал: думаю, нам нужно бежать.

— Бежать из города? — Жеан подпрыгнул и уличающе ткнул пальцем в Локки. — Ты испоганил недели работы! Я начал учить парней — сигналам, трюкам, приемам драки — всему! Я собирался… я собирался учить их готовке!

— Хм… это серьезно. Думаю, недалеко было и до брачных предложений.

— Черт побери, это действительно серьезно! Я что-то создавал! Я непрерывно работал, пока ты здесь ныл, дулся и вообще бесцельно тратил время.

— Но ведь именно ты разжег подо мной костер. Хотел посмотреть, как я танцую. Теперь я танцую, и мне кажется, я тебя убедил. Будешь извиняться?

— Извиняться? Да ты превратился в дерьмо! То, что я тебя не прикончил, — достаточное извинение. Вся моя работа…

— Капа Вел-Вираззо? Таким ты себя теперь видишь, Жеан? Новый Барсави?

— Новое все, — ответил Жеан. — Бывает кое-что и похуже. Например, капа Ламора, Повелитель Вонючей Комнаты. Я не дешевый актер, Локки. Я честный вор и делал все, чтобы у нас были накрытый стол и крыша над головой.

— Так давай уберемся отсюда и примемся за что-нибудь действительно солидное, — сказал Локки. — Ты хочешь честной воровской работы? Отлично. Давай пойдем и подцепим по-настоящему крупную рыбу, как делали в Каморре. Ты хотел видеть, как я краду. Идем и будем красть.

— Но Таврии Каллас…

— Он не раз умирал и раньше, — сказал Локки. — Искатель тайн Азы Гуиллы, верно? Так пусть опять их ищет.

— Черт побери! — Жеан подошел к окну и осторожно выглянул. Свистки по-прежнему доносились с нескольких сторон. — На поиски места на корабле может уйти несколько дней, а с твоей добычей по суше нам не выбраться… теперь неделю или две будут проверять всех выходящих из ворот.

— Жеан, — сказал Локки, — ты меня разочаровываешь. Ворота? Корабли? Я тебя умоляю. Мы говорим не об этом. Да мы можем прямо в полдень провести мимо любого городского констебля стадо коров. И идти голяком.

— Локки? Локки Ламора? — Жеан досадливо потер глаза. — Где ты был все эти недели? Я думал, что живу с жалким ничтожеством, которое…

— Хорошо, — сказал Локки. — Отлично. Ха. Да, возможно, я заслужил пинок в лицо. Но сейчас я серьезен: убраться отсюда не труднее, чем приготовить какое-нибудь блюдо. Спустись вниз. Разбуди хозяина. Дай ему еще серебра — в этих кошельках его достаточно. Я безумный каморрский дон, верно? Сошлись на мой безумный каприз. Достань грязную одежду, яблок, печь и черный железный котел, полный воды.

— Яблоки? — Жеан почесал бороду. — Яблоки? Ты имеешь в виду… трюк с разжеванными яблоками?

— Вот именно, — ответил Локки. — Достань мне все это, я вскипячу воду, и к рассвету мы сможем унести ноги.

— Хм… — Жеан открыл дверь, вышел, но, перед тем как исчезнуть, обернулся. — Беру кое-что обратно. Но оставляю за тобой «лживый, бесчестный, жадный, потворствующий себе сукин сын».

— Спасибо, — ответил Локки.

Когда несколько часов спустя они выходили из северных ворот Вел-Вираззо, шел мелкий дождь. На восточном горизонте под бегущими темными облаками вставало солнце. Солдаты в пурпурных куртках с отвращением смотрели на них с пятнадцатифутовой городской стены; тяжелая деревянная калитка для вылазок захлопнулась с грохотом, словно тоже рада была от них избавиться.

Локки и Жеан были одеты в рваные плащи и укутаны в лохмотья, обрывки простыней и одеял. Толченая кашица из вареных яблок, еще теплая, проступала сквозь «повязки» у них на руках и груди и облепляла лица. Конечно, терпеть такой слой под одеждой не очень приятно, но лучшей маскировки в мире нет.

«Скользкая кожа» — мучительная, неизлечимая болезнь, и страдающих ею сторонились больше, чем прокаженных. Если бы Локки и Жеан подошли к городским стенам снаружи, их ни за что не пропустили бы. А так солдат не интересовало, как они вообще попали в город; они старались побыстрей от них избавиться.

Пригороды за стеной выглядели жалко: несколько кварталов обветшавших одно- и двухэтажных зданий, украшенные кое-где ветряными мельницами, которые в этих местах приводят в действие кузнечные мехи. Во влажном воздухе над головой струился серый дым, а вдалеке гремел гром. Дальше за городом, где булыжники Теринского Тронного Пути уступали место грязной проселочной дороге, Локки видел заросли кустарника; кое-где торчали скалистые утесы или груды камней.