Кристен Бритен - Зов Первого Всадника

— О Боги! — задохнулся Гарт. — Что это было?

Призрак Мердигена стоял за их спинами и наблюдал за происходящим. Сейчас он подал голос:

— Грязная дикая магия. Теперь, когда девушка исторгла ее, она поправится.

Как бы в подтверждение его слов, Кариган глубоко вздохнула и заснула нормальным, спокойным сном.

Дневник Адриакса эль Фекса

Алессандрос нас предал. Он предал все, ради чего мы здесь. Его безумие уничтожает идеалы Империи, этот мир и даже тех, кто на практике доказал свою верность. Мне трудно писать — рука моя дрожит от горя и гнева. Слезы капают и смывают чернила.

На его совести ужасное злодеяние. Сегодня он совершил жертвоприношение, и использовал для этого не пленников или рабов, и даже не представителей народа элт.

Я только успел вернуться из карательного похода на запад, как алессандровские охранники препроводили меня и моих людей в один из просторных залов дворца. Там уже собрались другие жители города. Все были встревожены и не знали, чего ждать.

Сам Алессандрос стоял перед нами на высоком помосте с занавесом — на сцене, как я теперь понимаю. Он заявил, что у него для нас есть новость — великая новость, которая наконец решит исход войны. В толпе поднялось ликование, люди скандировали имя принца. Он стоял, с улыбкой принимая почести, затем вскинул руки, дабы восстановить тишину.

Когда все успокоились, Алессандрос сообщил, что ему удалось неизмеримо повысить силу Черной Звезды, и теперь она представляет собой самое мощное оружие в мире. Он добился этого благодаря великому жертвоприношению, пояснил принц, но нам не стоит грустить по данному поводу. Ведь эта жертва спасет в будущем многие жизни. По толпе прокатился обеспокоенный ропот, я тоже пытался понять, что же такое сделал Алессандрос.

По его знаку занавес поднялся.

За ним ровными рядами сидели лучшие воины Империи — весь Львиный полк. Самые доблестные, самые проверенные — что называется, соль земли аркозийской. На них были белоснежные туники с золотой каймой. У каждого на груди красными и золотыми нитями вышит грозный лев. Под туниками поблескивали парадные золотые доспехи. Золотые шлемы лежали у ног воинов, а на коленях покоились обнаженные мечи.

Ренальд вместе с другими офицерами сидел в переднем ряду. Как он был красив, мой мальчик! Грудь в медалях: за отвагу, за доблестную службу, за заслуги… На талии — пояс золотой чеканки с пряжкой в виде львиной головы. Этот пояс изготовили по моему приказу в честь присвоения ему звания капитана.

Мой оруженосец, мой младший брат, храбрый воин.

И все они были мертвы.

На горле каждого зияла глубокая рана, кое-как стянутая грубыми стежками. Юноши были обескровлены, и их кожа могла поспорить белизной с надетыми туниками. Рты разинуты в гротескных гримасах, глаза закатились так, что виднелись одни лишь белки. Разряженные трупы, которых усадили на сцене, подобно жутким театральным куклам. Жалкие пародии на живых людей, которыми они когда-то были!

Зрелище было настолько диким, что потребовалось несколько мгновений, дабы его осмыслить. Сначала зал замер в молчании, затем разразился рыданиями — люди оплакивали своих друзей и близких, служивших в рядах Аркозийских Львов, — братьев, отцов, сыновей, мужей.

Боже, это же были лучшие люди… особенно мой Ренальд. Милосердные в битве, преданные до глубины души! Они поклялись отдать свои жизни за Аркозию. Но не за это…

Я был настолько потрясен, что не мог пошевелиться, все тело онемело. А Алессандрос расхаживал по сцене, с гордостью поглядывая на трупы. Там погладит одного по плечу, здесь другому пожмет руку. Он объяснил, что таким образом принес жертву богу Морнхэвении. По его словам, это был выбор самих солдат — они отдали свои жизни, чтобы усилить мощь Черной Звезды. Аркозийские Львы стали новоявленными мучениками и будут по заслугам вознаграждены.

Люди плакали, проклиная в душе Алессандроса и его слова. Но нашлись и такие, которые предпочли поверить ему — возможно, чтобы как-то уменьшить боль потери. Многие… но только не я. Я больше не мог ему верить.

Позже Алессандрос пригласил меня в свои покои и там по секрету сообщил то, о чем я догадывался. На самом деле, Львы понятия не имели, что происходит. Их всех приводили сюда по одному и хладнокровно умерщвляли, подобно скоту на бойне.

Видно было, что Алессандросу нелегко об этом рассказывать: он запинался, нервно покачивал ногой. Говорил со мной так, будто я был священником, способным облегчить ему ношу тяжких грехов. Более того, мне кажется, Алессандрос желал оправдаться передо мной.

— Я ведь Бог, в конце концов, — сказал он. — И это мое право даровать и отнимать жизни.

Пока я видел только, как их отнимают — вот что хотелось сказать мне, но я промолчал. Алессандрос внимательно наблюдал за моей реакцией.

Несколько минут я собирался с духом, затем решился.

— Ты отослал меня на запад, чтобы я ничего не знал?

— Мой милый, дорогой Адриакс! Ты слишком хорошо меня изучил и запросто мог отговорить от этого. Нельзя было давать тебе такой шанс. Я же знаю, как ты любил и уважал Ренальда… Поверь, я искренне сочувствую твоему горю — он был хорошим юношей. Но это было необходимо.

Я молча глотал слезы.

— Ты только подумай! — воодушевился Алессандрос. — Благодаря этой жертве Черная Звезда обрела небывалую силу. Она впитала энергию их сердец, боевой дух и военное искусство. С ней мы завоюем Новые Земли, а после пойдем войной на саму Империю. Император дорого заплатит за то, что отвернулся от нас.

Мне хотелось убить его прямо там, на месте. Схватить бы за горло и по капле выдавливать жизнь из его тела! Мысль казалась такой заманчивой: пальцы сами смыкались и размыкались. Но я знал, что не смогу это сделать. Алессандрос так напитан этерией… к тому же его защищает Черная Звезда. Так просто его не убить.

Не в силах больше сдерживаться, я повернулся и ушел. Теперь — после его последнего зверства — мне стало ясно: альянс с Зелеными Всадниками неизбежен. Решено — иду на союз с Лил Амбриодхе. Он сам своим предательством толкнул меня на это.

И пусть мой шаг приведет Алессандроса к смерти.

Они были обречены.

Трое Всадников никогда больше не вернутся в Сакор, а остальные получили ранения разной степени тяжести. Хуже всех пришлось Дейл. Они даже не смогли взять ее с собой в столицу. Девушку оставили в Вудхэвене, где ей обеспечат надлежащий уход, не подвергая риску, связанному с перевозкой.

Олтон также решил задержаться дома. Требовалось обсудить текущие дела с лордом Д'Йером, его отцом. Затем он планировал вернуться к Стене и продолжить исследование необычных свойств башни Хаэтен Таундрил и всей постройки в целом — он рассчитывал еще многому научиться. Раны на его ногах уже затянулись, хуже обстояло дело с душевными ранами. Разговаривать с Кариган он не пожелал, не хотел даже смотреть в ее сторону. Похоже, их разделила пропасть, пострашнее, чем разлом в Стене, но ни Ларен, ни сама Кариган не могли найти объяснения такому поведению.