Кристен Бритен - Зов Первого Всадника

Грог повернулся к своему костерку и поворошил угли. Он даже построил себе здесь маленькую пастушью хижину. На собственном горбу таскал материалы, доска за доской… Только дерн для крыши взял на месте, благо, здесь этого добра хватает…

Старик готовил себе скромный ужин и предавался приятным размышлениям, когда земля под его ногами вдруг заколебалась.

— Что за?.. — Любимая трубка выпала изо рта Барстона и приземлилась прямо в костер.

Воздух беззвучно содрогнулся, и отара отозвалась жалобным блеянием, неистово залаяли Полли и Билл.

Барстон резко обернулся, держа перед собой пастушеский посох. Тысяча чертей, что здесь происходит? Может, рыщут волки? Грог огляделся, но ничего не увидел — никаких волков. Зато он почувствовал нечто гораздо худшее: земля продолжала трястись.

Когда обелиски на холме вдруг опоясала ломаная бело-голубая молния, Барстон бросился на землю. Овцы кинулись врассыпную, некоторые бежали прямо по нему. Полли и Билл тоже не отзывались, сколько старик ни звал их. Сукины дети! Небось, поджали хвост и сбежали.

Затем на пастбище опустилась мертвая тишина. Барстон лежал, не смея пошевелиться. Его, как толстым одеялом, накрыло безграничным холодным ужасом.

Когда он наконец рискнул взглянуть наверх, то обнаружил, что прямо над ним маячит темная фигура с костлявым лицом трупа и смотрит на него белесыми мертвыми глазами. С наручников на запястье свисает обрывок цепи.

Пальцы скелета сжимали рукоятку древнего меча, лезвие которого было покрыто угловатыми рунами. Он шевельнулся, и блеск этих рун заставил слезы ручьем политься по щекам Барстона.

Ох, нет! Они не были дураками — все те, кто избегал этих земель. Наоборот, они оказались правы: здесь обитает сам дьявол.

Призрак разверз щель своего ввалившегося рта и издал тихий вздох — может быть, впервые за многие века. Пошевелил челюстями, как бы желая что-то произнести… Вначале ему это не удалось, но затем прозвучали скрипучие звуки, будто ржавое железо терлось:

— Я ищу Галадхеон.

И услышав слова восставшего мертвеца, Барстон почувствовал, что сердце его останавливается от ужаса.

Дневник Адриакса эль Фекса

Корабли из Империи не приходили уже очень давно, и мы теряемся в догадках о причинах такого забвения. Пробовали сами посылать курьеров за море, но они не возвращались.

Я просто не знаю, что делать с Алессандросом. Он и всегда-то обладал возбудимым характером, а сейчас полностью отдался во власть отчаяния и безысходности. Вообразил, будто его любимый отец, Император, отвернулся от него — и это невзирая на здешние успехи! Очень часто подобные приступы горя оборачиваются вспышками гнева, и тогда крушатся предметы и летят головы рабов.

За этим следует долгий период молчания и меланхолии: он запирается в своих покоях и предается пресловутым «экспериментам».

Без поступления запасных частей из Империи механизмы постепенно выходят из строя. Наши мастера проделали большую работу, чтобы здесь, на месте, производить недостающие части, и уже достигли некоторых успехов. Но на беду местные кланы взялись истреблять несчастных мастеров, так что мы потеряли многих квалифицированных специалистов.

К тому ж, ощущается недостаток в боеприпасах для наших «машин смерти» и элементарной селитре. Единственное, что сдерживает кланы на заливе, это изобретенная Алессандросом Черная Звезда.

Ренальд произведен в чин лейтенанта в Львином полку. В качестве ближайшего друга я присутствовал на церемонии. Юноша полностью предан принцу, полон доблести и благородства. Я бесконечно рад за него, но ужасно скучаю. В этой глуши он стал для меня не только (и не столько) оруженосцем, сколько другом и наперсником.

Мне недостает его мальчишеских шуток, хотя… Ренальд теперь превратился в настоящего мужчину, и его чаще можно видеть на поле боя, чем где-либо еще.

Ларен едва поспевала за королем. Захарий стремительно шагал по коридору во главе группы своих помощников и черных Клинков. Они направлялись в Тронный Зал для дневной публичной аудиенции. Особой причины спешить не было, просто благодаря быстрой ходьбе король давал выход физической энергии. Слишком угнетала его ситуация с лордом Д'Айвари. Хорошо еще, что позже у него запланирована встреча с Дрентом. Занятия частично снимут накопившееся напряжение.

За последнее время поступили новые свидетельства, подтверждающие безобразное обращение лорда Д'Айвари с беженцами. У Ларен в голове не укладывалась такая наглость губернатора: мало того, что он изменил слову, данному королю, так он еще и вырядил своих наемников в сакорийских солдат! Подобное поведение граничило с государственной изменой. Разбираться с Д'Айвари придется быстро и решительно.

Вместе с тем обстановка требовала крайней осмотрительности. Есть риск, что остальные лорды-губернаторы объединятся против короля, если почувствуют, что он превышает свои полномочия. Так сказать, корпоративная солидарность.

Примерное наказание губернатора Мирвелла не вызвало особого ропота, но там было другое дело. Ведь именно лорд Мирвелл породил план, приведший к гибели значительную часть отпрысков старинных родов. Однако уже тогда многих шокировал факт, что Захарий собственноручно осуществил казнь. Так или иначе, но подданные увидели своего короля с новой стороны. И Ларен надеялась, что многие десять раз подумают, прежде чем принимать опрометчивое решение — теперь они знают: король не остановится перед тем, чтобы пролить кровь аристократа. И не просто аристократа, а самого лорда-губернатора.

К сожалению, лорд Д'Айвари достаточно хитер — в отличие от Мирвелла. Он не проявляет открытой агрессии по отношению к королевскому двору. Также не предпринимает действий, угрожающих другим губернаторам. Фактически, он вообще никак не ущемляет своих соседей.

Единственные, кто от него страдают — это беженцы. Да, многие коллеги-губернаторы находят поведение Д'Айвари глупым и вызывающим, но они согласны с ним в основном: беженцы — вредные нахлебники для всего сакорийского общества. Ведь они не имеют собственного лорда-защитника, никому не платят налогов, хотя и проживают в пределах королевства, пользуются его ресурсами и претендуют на защиту.

Если в таких условиях Захарий силовым решением привлечет Д'Айвари к суду, это может вызвать сопротивление со стороны большинства лордов-губернаторов. Некоторые, конечно, поддержат короля, но в том-то и беда: слишком мало осталось старой верной знати. Новые же еще не определились, неизвестно, как далеко они готовы пойти за своим правителем. А ведь сила короля определяется исключительно поддержкой его вассалов.