Джон Робертс - Дикая орда

– Ну, это пустяки, – объяснил Хондемир, – чтобы вызвать Силы, я должен совершить жертвоприношение. По сложным и не очень понятным причинам, связанным с историей и генеалогией, особенно полезно бывает принести в жертву царскую или княжескую дочь. А охрану я попросил для того, чтобы приумножить наши ряды и подчеркнуть важность своей миссии. Красные Орлы примут на себя главный удар степняков. Пока я не подчиню Бартатую своей воле, согарийцы понесут основные потери, а наше войско мы сможем уберечь.

При упоминании о судьбе, уготованной Ишкале, Мансур чуть не вскочил на ноги и не бросился в шатер с мечом наголо. Но тут что-то тяжелое опустилось юноше на затылок и удерживало его до тех пор, пока он не уткнулся лицом в траву. Когда он затих, Конан убрал свою пятерню и дал сигнал уходить прочь от шатра.

– Ишкала! – исступленно шептал Мансур по дороге. – Мы должны пойти в лагерь согарийцев и предупредить ее, немедленно! Нет, надо увести ее!

– Увести? – переспросил Конан. – Ну-ну. Она окружена толпой стражников.

– Тогда по крайней мере расскажем Красным Орлам, что их ждет. Их же точно так же, как Ишкалу, собираются привести в жертву безумным фантазиям Хондемира!

Конан склонился к нему:

– Тише, идиот! Перебудишь всю их банду! Мне плевать на Красных Орлов, и твоей княжне я не присягал. Еще несколько дней назад я командовал набегами против Согарии. Твой князь сдерет с меня кожу на городской площади, даже если я спасу всю его семью из шатра самого кагана. Ты что думаешь, для него дети важнее подвластных земель?

– Неправда, киммериец! – с жаром возразил Мансур. – Нас встретят в Согарии как освободителей.

– Зато как нас поблагодарят туранцы! И потом, допустим даже, что тебе удастся убедить командира Красных Орлов вернуться вместе с Ишкалой в Согарию, – что дальше? Они столкнутся в открытой степи с гирканийской ордой, и от них за несколько минут мокрого места не оставят!

– Тогда давай убьем Хондемира, – предложил обезумевший от отчаяния Мансур.

– Ага, ты уже начинаешь соображать, – отозвался Конан. – Я сам об этом подумывал, когда шел сюда. Но тут есть одна незадача. Скоро нагрянут гирканийцы. В магию этого Хондемира я не особо верю, но без нее лагерь уж точно долго не продержится, даже если степняки будут пешие и без луков. Стоит прикончить колдуна, и среди туранцев, которые уже знают о приближении гирканийского войска, начнется паника. Ребята кинутся отсюда в открытую степь, а там их без труда перебьют.

– А нам какое дело до туранских висельников? – огрызнулся Мансур. Пусть себе подохнут!

– И твою Ишкалу будет защищать от верной смерти только горстка Красных Орлов. Я уже видел, что бывает, когда тяжелая кавалерия из больших городов встречается даже с маленьким отрядом гирканийских конных лучников. А против такой орды… Они им даже развлечения не доставят.

– Я не отдам свою любимую на этот гнусный дьявольский обряд! воскликнул Мансур, пытаясь схватиться за меч. Он с минуту ощупывал свой пояс, пока не вспомнил, что меч висит за спиной. Он неуклюже потянулся за ним, но так и не смог извлечь и в конце концов стал отвязывать ножны.

– Тише, – Конан поднял руку. – Кто-то идет. – Киммериец закинул руку за плечо и достал клинок так же легко и быстро, будто он висел у него на бедре. Мансур мысленно поклялся, что, если останется жив, непременно овладеет и этим приемом. Наконец, подвесив меч на прежнее место, юноша извлек оружие из ножен и встал, насторожившись.

К ним приближались мерцающие огни факелов.

– Я слышал их где-то здесь! – вещал грубый мужской голо. – Они говорили шепотом на чужом наречии.

– Может, согарийские шпионы, – ответствовал другой. – Припри-ка этих глупцов к насыпи, а потом поджарим на медленном огне. Это будет хорошая забава. Огонь быстро язык развязывает.

Когда факелы приблизились, стало видно, что туранцы идут тремя отрядами. Сейчас они смыкались, чтобы загнать добычу к земляному валу подальше от согарийского лагеря. Мансур ожидал, что Конан бросится в темноту, но тот стоял на месте.

– Не пора ли нам уходить?

– Ты же хотел стать героем, а? – усмехнулся Конан. – Так ты умаешь, что с этими сопляками ты справишься лучше, чем со мной?

Варвар продолжал удивлять Мансура. – Не сомневаюсь, – ответил он.

– Хорошо. Тогда давай прикончим нескольких, прежде чем уходить. Это невежливо – явиться в гости и ничего не оставить на память.

Мансур понятия не имел, почему это его товарищу, такому осторожному, вдруг захотелось подраться. Но ему-то только это и нужно было! Сердце юноши пылало от предельных отчаяния и гнева. Со свирепым ликованием он поднял меч. Наконец-то он сразится с врагом! Те двое, которых он убил по пути из Согарии, не в счет. Да и слишком быстро это произошло, чтобы доставить настоящее удовольствие. А этот бой будет поувлекательнее.

Один факел приходился на трех-четырех человек. Лишь подойдя вплотную к Конану и Мансуру, воины сообразили, что лазутчики, которых они ищут, – прямо перед ними.

– О Митра! – выдохнул одноглазый в зеленой безрукавке. – Кто эти чернокожие кушиты?

Тот, кто держал факел, подался вперед и, издевательски прищурившись, вгляделся в черные лица:

– Думаю, это дикарь с Севера и мальчишка. Может, мазать физиономию черной краской – это новая восточная мода. Скоро мы все будем так ходить.

– Скоро вам вообще ничего не понадобится! – гаркнул Конан по-турански. – Но если вам так приспичило узнать, кто я такой, спросите кого-нибудь из ваших дезертиров. Может, они слышали про Конана из Киммерии.

Те, к кому он обращался, переглянулись и пожали плечами.

– Здесь нет дезертиров, – подал голос еще один воин с факелом, – мы честные разбойники, а ведет нас великий Хондемир.

– Мы зря теряем время, – перебил одноглазый. – Хватайте наглеца и тащите к костру побольше. А то чересчур уж много шпионов шляется по лагерю.

Коренастый туранец угрожающе замахнулся на Конана увесистой, шипастой булавой. Но меч киммерийца описал широкую дугу так быстро, что туранец так ничего и не успел разглядеть. Конан разрубил его от плеча до пояса. Отклонив клинок чуть в сторону, могучий варвар как бы ненароком вспорол живот другому противнику. В мгновение ока тихий уголок лагеря превратился в кошмарное кровавое побоище.

Мансур сразу же кинулся в самую гущу свалки. Его противник достаточно ловко отбил два выпада, прежде чем меч юного поэта полоснул его по горлу. Разбойник свалился на землю, судорожно хватая ртом воздух и обливаясь кровью. Еще два туранца, орудуя кривыми саблями, потеснили Мансура, и ему пришлось уйти в глухую защиту.

Конан стряхнул с меча ошметки вывороченных кишок и тут же с разворота раскроил череп подскочившему бандиту. На мгновение киммериец отвлекся, чтобы коротким тычком могучего кулака сбить с ног подбиравшегося сзади туранца. Потом он ринулся на помощь Мансуру. Юноша с трудом отбивался от двух дюжих головорезов. Завидев несущегося берсерка-северянина, туранцы на миг прекратили бой. Потом, как по команде, что есть мочи пустились наутек. Другим воякам тоже не хватило духу продолжать схватку, и они спешно ретировались, надеясь вернуться с подкреплением.