Алекс Орлов - Золотой пленник

— Что слышно от эрмая Теллира?

Связной поморгал и, удивленно уставившись на фон Криспа, повторил:

— Пожалста в дом, ваша благородия, пожалста...

— Ох, отрубит тебе эрмай башку, — усмехнулся капитан.

— Отрубит, отрубит, пожалста, — как всегда, согласился связной.

— Известия есть какие-нибудь? Теллир на дорогу ходил?

— Ходил, пожалста. Мно-ога товару взял, пожалста. Два раза ходил.

— Что значит два раза?

— Два обоза взял, пожалста, уй как многа товара!

— Что ж, значит, будем при деньгах. Он говорил, когда встречаться?

— Говорил, пожалста. Завтра или через два дня.

— Я могу завтра, скажи, что буду. Где встречаемся?

— На повороте у старой мельницы, пожалста.

— Что ж, годится.

Это место фон Криспа устраивало, Теллир и прежде назначал там встречи. Две разрушенные постройки надежно скрывали засаду, да и прийти туда можно было незаметно.

Капитан вздохнул. Он надеялся взять перерыв, не двужильный ведь, но раз случай подвернулся, нужно не упускать.

Через час он уже был возле гарнизонных казарм.

— Эй, парень! — позвал он через ограду, обращаясь к молодому солдату, что возвращался с утренних занятий на учебном поле. У того только-только начали пробиваться усы, кираса была великовата, однако тяжелую алебарду он держал крепко.

— Чего надо? — небрежно отозвался солдат, видя, что перед ним гражданский.

— Два кадастра хочешь заработать?

— Ну? — Солдат с интересом посмотрел на монету в руках незнакомца, ему еще не платили положенного жалованья, как настоящему солдату, поэтому мальчишка был рад любой монетке.

— Нужно сбегать в казарму арбалетчиков, вон в то трехэтажное здание.

— Где арбалетчики живут, я знаю, ваша милость, только... — Солдат вздохнул. — Только они не велят нам там появляться. Пока мы не в штатных циркулярах и без довольствия, они нас за людей не считают.

Сказав это, солдатик опасливо оглянулся на гревшихся у каменной завалинки арбалетчиков. Они лениво дремали в расстегнутых мундирах и играли в кости по маленькой. Капитан вздохнул — он давно не играл.

— Не бойся, я скажу тебе заветное слово, и тебя никто не тронет.

— Какое слово?

— Скажешь, что тебе нужен арбалетчик Ханс.

— Какое же это заветное слово, ваша милость? — обиделся паренек, поправляя сползший на глаза шлем. — Этот самый Ханс мне вчера такого леща отвесил только за то, что я мимо их казармы шел!

— Не бойся, скажешь, что тебя послал капитан фон Крисп.

— Да вы что, ваша милость, меня потом за вранье так вздуют!..

Конь под капитаном забеспокоился и сделал шаг, фон Крисп ухватился за край ограды.

— Тпру! Куда?!

— Чего? — не понял солдатик.

— Это я коню. Я не предлагаю тебе врать, я сам выполняю поручение капитана фон Криспа.

— Да? — недоверчиво спросил солдат.

— Да, он и деньги мне дал — два кадастра для человека, который позовет Ханса. Так что смело говори, что по поручению капитана, он суровый человек, его никто ослушаться не посмеет.

— Это я знаю, — кивнул солдатик, и шлем снова съехал ему на глаза. — Ну, я пошел.

— Давай, твои два кадастра ждут тебя. Только быстрее!

Солдат отправился бегом. Было видно, как он стушевался у входа в казарму, когда на него угрожающе двинулись двое арбалетчиков, однако имя капитана возымело действие, и один из них пошел в казарму, а счастливый курьер помчался обратно, поправляя на бегу шлем.

— Сейчас придет, ваша милость! Давайте два кадастра!

— Держи.

Взяв монету, солдат убежал — на учебном поле уже строился взвод молодых алебардистов.

Из казармы вышел Ханс, он посмотрел в сторону ограды, и капитан махнул ему. Затем отъехал в тень двух старых лип, одна из которых год назад была поражена молнией и часть ее веток засохли.

Ханс вышел через главные ворота и, озираясь, направился под липы. Увидев капитана, нервно пригладил полосы и сказал:

— Здравия желаю, господин капитан.

— И ты будь здоров.

— А почему вы не в мундире, прошу прошения?

— Я обязан перед тобой отчитываться? — В голосе фон Криспа зазвучал металл.

— Прошу меня понять, господин капитан, если у вас что-то изменилось, то... могут и меня прирезать за компанию.

— Нет, с этим все в порядке, я нигде не наследил, а гражданское платье на мне, чтобы тебе меньше мороки было — скажешь, воск у торговца покупал или мел для пуговиц.

— Это что — машинка? — Ханс указал на пристегнутый к седлу сверток характерной формы.

— Молодец, разобрался. Где смотреть будешь?

Ханс осмотрелся. Часовой у ворот зевал и считал ворон, в дальнем конце улицы шли две прачки с бельевыми узлами.

— Можно здесь, за лошадь спрячемся.

— Как скажешь.

Они встали за лошадью, и капитан развязал веревки, потом медленно вытянул арбалет и подал онемевшему от восхищения Хансу. Первые несколько минут тот молчал, лишь покачивал от восхищения головой.

— Это мог сделать Маркон или Енселл, только им по силам были такие двулучники.

— Сколько ему лет, по-твоему?

— Меньше сотни, но больше пятидесяти.

— А как ты узнаешь?

— Лак очень старый и спусковая скоба с шариком — это говорит о древности, а вот изгиб рукоятки плавный — такие уже после нандийской войны стали делать.

— Ну, тебе виднее.

— А «козья ножка»?

— Здесь же — посмотри.

Ханс достал «козью ножку», сделанную так же искусно, с той же любовью, что и арбалет.

— Да, господин капитан, повезло вам! Такое сокровище в руки попало, место ему не в деле, а в подвале под семью замками среди золотых россыпей.

— У меня, к сожалению, золотых россыпей нет, а дело делать нужно, поэтому давай завтра и стрельнешь.

— Завтра?!

— Завтра, дорогой, завтра. — Капитан взял стрелка за локоть и, оглядевшись, зашептал на ухо: — Завтра к одиннадцати этот человек приедет, чтобы встретиться со мной у старой мельницы. Мы переговорим, он отдаст мне кое-какие свитки, и тогда — стреляй!

— А охрана? Такие люди в одиночку не ездят.

— Они всегда остаются в лесочке, что на берегу высохшего озера. Их всего пятеро.

— Пятеро — это много! — забеспокоился Ханс, но капитан крепко держал его за локоть.

— Их я беру на себя, понял? Твое дело — сделать точный выстрел, если что — поправить дело вторым и сидеть тихо. Потом я отправлюсь в лесок, а ты можешь бежать на все четыре стороны.

Ханс помолчал, взвешивая услышанное, затем в его глазах блеснула алчность. Он осмелел и в упор посмотрел на капитана.

— Надо бы добавить, господин капитан, уж больно дело опасное!

— И сколько же ты хочешь, грабитель?

— Мы договаривались о восьми, теперь я хочу шестнадцать золотых.

— Десять и арбалет в придачу. Идет?

Ханс задумался и тем выдал себя.

«Подлец уже все решил, болта в арбалете два, один — Теллиру, второй — капитану, а деньги и машинку себе», — усмехнулся фон Крисп.