Андрей Стерхов - Тень кондотьера

Лера испугано моргнула, быстро исправилась и, затаив дыхание, через секунду открыла огонь.

Попала, естественно, не с первого и даже не со второго, а только с третьего раза, после чего походкой киношного ковбоя подошла к отлетевшему далеко в кусты ведру и, окончательно превращая его решето, сделала четыре контрольных выстрела в упор. Оглянулась на меня горделиво, радостно взвизгнула и стала под собственные истошные песнопения исполнять танец живота.

А я глядел на неё, глупо улыбаясь, и думал: как же всё-таки мало нужно человеку для счастья. Просто ужас, до чего мало. Пустынный берег реки, ржавое ведро и семь патронов сорок пятого калибра.

По возвращению в город оставлять Леру в офисе одну я остерёгся. Подумал, а ну как вдруг оборотень уже оклемался, рану зализал и шастает где-то рядом. Поэтому звякнул домой и попросил Вуанга срочно приехать. Когда воин прибыл (а прибыл он хотя и на такси, но из-за треклятых пробок только через сорок минут), я прежде всего представил его Лере. Если поэта, то есть "Артёма Владимировича" она уже знала и знала более-менее хорошо, то "Петра Владимировича" видела впервые.

Признаться, всегда, когда вынужден лично знакомить кого-либо с нагоном-поэтом или нагоном-воином, испытываю некоторое волнение. Ведь так получается, что знакомишь человека с частью того, частью чего являешься сам. И поскольку существует вероятность неприятия и даже отторжения, весьма трудно оставаться равнодушным. Это ведь даже не с братом-близнецом знакомить, это… Это трудно объяснить. Впрочем, и на этот раз всё обошлось, Лера приняла Вуанга как родного.

Когда девушка, пообещав приготовить нам кофе, вышла из кабинета, я в двух словах ввёл Вуанга в курс дела. Воин лишних вопросов задавать не стал (ему достаточно было услышать "олькхалмэш-арх", что в переводе с дарса на русский значит "человек, пленённый духом"), поработать какое-то время телохранителем согласился, сунул за пояс выданный револьвер с заговорённым свинцом в барабане, и, пододвинув кресло к окну так, чтобы видно было крыльцо, сразу занял наблюдательный пост.

Лере о том, что к ней с этого часа приставлен личный телохранитель, я, естественно, объявлять не стал. Как я мог её всё объяснить? Да если бы даже и мог, не стал бы пугать. Зачем? В общем, когда вышел из кабинета, просто соврал на голубом глазу:

– У нас беда приключилась, тараканы от соседей ползут. Хату дустом обработали, поэтому Пётр Владимирович посидит до вечера в кабинете. Книжки почитает, журнальчики полистает. Ты, подруга, не обижай его. И не тереби понапрасну, он уединение любит.

– А вы, шеф, куда? – уточнила девушка.

– А я – по делам.

– Надолго?

– Не знаю, – ответил я, вытащил из портмоне несколько синих купюр и положил на её стол. – Это на обед. – Подумал и положил рядом ещё одну купюру того же достоинства: – А это – на новую клавиатуру.

– А что Петру Владимировичу заказать? – уточнила Лера. – Пиццу? Или что-то более серьёзное?

– Себе можешь и пиццу, а ему закажи где-нибудь две порции амигасяке. Справишься?

– Легко, шеф. Только повторите название.

Я повторил.

– Ещё какие-нибудь указания будут? – почиркав на листочке, спросила девушка.

– Будут. Держи, подруга, хвост пистолетом и не дели себя на бесконечность.

– Я постараюсь. Это всё?

– Всё. Клиенты новые объявятся, звони. А лучше гони их к чёртовой матери да поганой метлой. Не до них мне сейчас.

Когда, так и не выпив свой кофе ("некогда, подруга, некогда"), уже стоял на пороге, Лера, заметно смущаясь, попыталась спросить:

– Шеф, скажите, а вот у Петра Владимировича на голове… Это у него…

– На себе не показывай, – не дожидаясь, когда найдёт нужные слова, откликнулся я. – Это у него причёска такая. Ты думала лысина? Нет, не лысина. Лысеют мужчины от тоски по утраченным надеждам, наголо бреются – от уверенности в себе. Петр Владимирович в себе уверен. На мой взгляд, даже чересчур.

Покинув офис, я сразу поехал на улицу Степана Разина к Рудику Подсказчику. А потому что принял решение всё-таки сперва тему оборотня закрыть, и только потом заняться поискам дважды украденного артефакта. Всё-таки негоже и даже непрофессионально заниматься серьёзным делом, когда у тебя тылы не прикрыты.

На самом деле Рудика по паспорту величают Рудольфом Игнатьевичем Фроловым, но только так этого двухсотлетнего и весьма известного в городе колдуна, чья масть неопределима по ряду онтологических причин, никто из посвящённых не называет, всем вполне хватает и прозвища. Да и он как-то не очень сильно по этому поводу напрягается. Во всяком случае, лично я никогда не слышал, чтобы высказывал недовольство.

Специализируется Рудик на магическом консалтинге. Это если по-современному. А если так, по колхозному, то просто советы в области практического колдовства нуждающимся в таковых раздаёт. Естественно, не бесплатно, естественно, за Силу (таким образом напрямую претворяя в жизнь известный лозунг "Знание – Сила"), в редком случае – ибо в отличие от Силы подвержены они, как известно, перманентной девальвации – за наличные деньги. Заплатишь по текущему прейскуранту, он тебя и заговорам любым обучит охотно, и объяснит, какой именно артефакт лучше применить для того или иного обряда, и, сверившись с первоисточниками, последовательность действий при исполнении ритуала обрисует в лучшем виде. А добавишь сверху, так ещё и подскажет, как от того или иного воздействия защититься, а равно какими средствами своё усилить. В общем, понятно почему "Подсказчик".

Офиса как такового у Подсказчика нет, посетителей принимает там, где живёт, – в трёхкомнатной квартире на последнем этаже добротного, построенного ещё при Сталине четырёхэтажного дома, что примыкает к магазину "Океан". Бывал я у него раньше по делам своих клиентов и бывал не единожды, посему могу засвидетельствовать: шикарная досталась бывшему парторгу мебельной фабрики от советской власти квартирка. Метров восемьдесят жилой площади, потолки высокие, с лепниной, стены – ядерный удар выдержат. Мебель у него древняя, чопорная. И что особенно бросается в глаза – очень много книг. Просто очень много. И все старинные, и все по ремеслу колдовскому. А ещё всякого керамического и бронзового антиквариата навалом. Вся квартира им заставлена, пройти не возможно, чтоб чего-нибудь да ни задеть.

Сам же Подсказчик преинтересный тип. С виду дедок лет семидесяти пяти, даже, пожалуй, восьмидесяти. Худющий такой, сгорбленный, вечно растрёпанный. Волосиков на голове чуть, руки с узловатыми пальцами все в старческих пигментных пятнах, кожа на лице суше пергамента. Словом, натуральный божий одуванчик. И постоянно бормочет себе что-то под нос, бормочет, заговаривается. Посмотришь на него попервоначалу и думаешь: совсем дядька потерянный какой-то, явно выпал из пространства- времени на обочину жизни. Но когда перекинешься парой слов накоротке, когда в глазах цепкие глянешь, когда увидишь в них расплавленный металл, начинаешь понимать: э-э-э, а дядька-то не прост. Ох, не прост. Под доходягу косит, дурку гонит, а своего просто так не отдаст и чужого не пропустит. Такому палец в рот не клади.