Сборник произведений - На перекрестках фэнтези

Слева от стола появилось призрачное колесо, расчерченное несколькими красками по секторам. Каждый из цветов соответствовал какому-либо символу, однако колесо крутилось с такой скоростью, что я ничего не мог разобрать в этом мельтешении. Мало-помалу вращение замедлялось, и наконец Колесо остановилось. Стрелка в верхней части застыла в оранжевом секторе, подле Знака Железа.

– Люди,- вынес свой вердикт голос – Хорошее сочетание, хотя и не оригинальное. Впрочем, все зависит от того, какое из племен ты выберешь для себя. Вот тебе Доска,- справа от меня материализовался деревянный ящичек с инкрустацией слоновой костью,- вот Игровой Кодекс,- на стол рядом с ящичком плюхнулся неимоверных габаритов фолиант,- а вот список доступных тебе регионов,- на фолианте оказался свиток, запечатанный белым воском с оттиском Колеса.

– И сколько у меня времени на выбор? – спросил я, входя в полузабытую роль чародея на Испытании.

Странно, но я снова начинал ощущать вкус к жизни…

– Сколько понадобится,- был ответ. – Здесь тебя никто не ограничивает. Сделаешь выбор – сообщи. Торопиться не рекомендую. Изучи Кодекс, научись работать с Доской и распознавать характеристики Фигур, составь варианты Стратегий… Короче, для Властителя не бывает лишнего времени. И желаю удачи, Мерлин Мудрец!

Я опустился в послушно возникшее подо мною кресло, придвинул к себе Кодекс и осторожно открыл первую страницу…

Теперь, когда я вспоминаю те дни, вижу, как мало понимал в делах Лордов Высших Сфер – или, как их чаще называют, Высших. Написанный ими Кодекс не содержит ни слова лжи, но правда невероятно далека от его описаний.

Иногда я думаю, что они не заметили многих особенностей человеческой жизни. Иногда – что нарочно сузили рамки, дав новичку-Властителю возможность почувствовать себя умнее авторов Игрового Кодекса, описывающего структуру функционирования Вселенной.

Но иногда ко мне возвращается прежнее безразличие, и я начинаю думать, что Игра, в которой участвую я и еще тринадцать Властителей, задумана только для их развлечения. А мы – не более чем ослы, что идут за привязанной перед их носом морковкой, призрачной надеждой на исполнение своей заветной мечты…

Учитывая, что морковка на всех одна, эта картина приобретает еще более странный вид…

Конец сентября выдался на славу – теплый, сухой и светлый. Деревья красовались листвой, словно стремясь перещеголять друг друга – желтые, зеленые, красные цвета перемешивались, образуя причудливые узоры.

Сейчас Иван Кузьмич Гаркулев шел мимо длинного ряда кустов волчьей ягоды. Кусты были словно пламенем объяты- листья сочетали в себе бездну оттенков – от розового до темно-бордового.

Иван, которого все давно называли просто Кузьмичом, на эти красоты не обращал внимания. Он к ним привык. Шутка ли – шестьдесят лет, тут уж не до восторгов. И повидал на своем веку достаточно, да и волнуют теперь не чудеса природы, а гримасы экономики.

В кустах завозилась пичуга и обиженно чирикнула. Кузьмич нахмурил густые седые брови. Ишь, разоралась. Чирикай, пока можешь. Вот как доживешь до моих лет… Кузьмич вздохнул и оборвал внутренний монолог. Какое там – доживешь. Пи-чуге бы до весны дожить – и то радость.

Он ковырнул палую листву толстой палкой, на которую опирался при ходьбе, и похромал дальше.

Сегодня у него было отвратительное настроение. Выдали пенсию. По подсчетам Кузьмича выходило, что до следующей он дотянет, если будет питаться одними макаронами. Да и то через день.

Ждать помощи было неоткуда. Жил старик один, и теперь, возвращаясь в свою скромную однокомнатную квартирку с газовой колонкой, тяжело вздыхал. Одно радовало – квартирка своя. Родной уголок. Не коммуналка, как в молодости, а отдельная квартирка, выделенная родным заводом молодому

Ваньке Гаркулеву еще сорок лет назад. Теперь хоть есть свой угол на старости лет. Можно запереть дверь и делать что хошь, не опасаясь взглядов соседей. Телевизор смотреть, водку пить… Да власть ругать. Всем хороша своя квартирка.

Однако и тут были проблемы. Уж три раза подкатывались к Кузьмичу крепкие бритые пареньки с просьбой продать хату. За тыщу рублев. Или за ящик водки – на выбор. Но Кузьмич, наученный ушлым соседом Семенычем, отвечал, что квартиру он бережет для внучка – милиционера в районном центре. И что ежели охота купить хату, то пусть идут в районное УВД и спрашивают капитана Гаркулева.

После таких речей «покупатели» испарялись. Худо было то, что Кузьмич кривил душой, врал то бишь, и постоянно опасался разоблачения. Не то что внука, у него и сына не было. Была у него только непутевая дочка, выскочившая замуж за какого-то хмыря, калымившего на Севере. Денег дуре захотелось. Так и сидит с ним там, поди, двадцать лет уже, на Севере-то. По уши в снегах. И домой не собирается. Правда вот, в прошлом годе приезжала на денек, привезла еду и пятьсот рублей. Тоже квартиркой интересовалась. Но, оглядев тесную однокомнатную квартиру в старом доме без горячей воды, покачала головой и сказала: «Батяня, живи уж один. Заработал хату, вот и живи». И уехала.

А деньги оставила. Кузьмич даже прищурился от удовольствия и причмокнул, вспоминая, как они с соседом, с тем же ушлым Семенычем, гуляли аж месяц. Не то чтобы кутили, но позволяли себе лишку. Беленького. А то. Какая еще у старичья радость? Девки не смотрят, жратву организм уже не переваривает, по телеку срам показывают, в газетах гадости печатают… Вот и остается одна радость. Водочка…

Задумавшись, Кузьмич и сам не заметил, как добрел до подъезда, где ряды волчьей ягоды кончались и начиналась сирень.

Иван поймал себя на том, что стоит у подъезда, глупо таращась на объявление, в котором говорилось об отключении воды.

Он смущенно пожевал губами и собрался было взяться за ручку двери, но тут услышал странный звук, напоминавший детский плач. Кузьмич настороженно обернулся и увидел, что в кустах сирени, в метре от его ноги, сидит белый кот.Кот мяукнул еще раз, и Кузьмич зачарованно уставился на животину. Кот был красив. Совсем молодой, почти котенок, поджарый, гибкий. Белый, как сметана, и лишь на шее черный ромбик – словно какой-то шутник нацепил котяре галстук. Кот таращился на Кузьмича бездонными янтарно-желтыми глазами и, казалось, собирался заплакать.

– Кыс-кыс-кыс, – позвал умиленный Кузьмич, нагибаясь к коту.

Это было ошибкой. Нет, с кошаком было все в порядке, вот только Кузьмич позабыл, что в его возрасте играться с котятами не рекомендуется.

В пояснице что-то звонко щелкнуло, и волна боли прокатилась по спине. Колени подогнулись и Иван Кузьмич, шепеляво матерясь, влетел головой в куст сирени, расцарапал щеку и упал на землю, ткнувшись лицом в опавшие листья.